Георгий Данелия - Не горюй!

— Благодарствуем. — Солдат снял фуражку, расправил усы и бакенбарды, благочестиво перекрестился и переступил порог.

Бенжамен последовал за ним.

Лука же остался на улице. Он скрестил руки на груди и испепелял жену грозным взглядом.

— Пожалуйте и вы, ваше благородие, осчастливьте, — ехидно улыбаясь, попросила мужа Софико.

— Женщина! — вдруг заорал Лука. — Смирно! Кругом м-м-арш!

И тут же получил увесистую оплеуху.

Стемнело.

Вся семья сидела за столом и дружно подпевала солдату в отставке Егору Залетаеву.

Солдат пел:

По узкой кривой улочке, вздымая клубы пыли и сопровождаемое свитой любопытных собак, ехало чудо конца девятнадцатого века.

Это был фаэтон без лошадей, авто новейшей марки, образца 1898 года.

В авто сидели два офицера в белых черкесках, папахах, с кинжалами и аксельбантами. Руки офицеров почти до плеч были всунуты в желтые перчатки из свиной кожи, лица закрыты огромными очками, из-под которых торчали запыленные усы.

У цирюльни авто остановилось.

— Горожанин! — окликнул водитель седобородого старика, с ног до головы увешанного клетками с певчими птицами. — Как нам найти лекаря по фамилии Глонти?

— Что? Не слышу! — заорал старик, перекрывая лязг мотора.

— Глонти!

Из чердачного окна полуразвалившегося домика выглянул адвокат Додо.

— Вам нужен Бенжамен Глонти? Айн момент! — крикнул адвокат и, на ходу надевая пиджак, быстро начал спускаться по приставной лестнице.

— Куда ты, сыночек? — спросила красиво состарившаяся женщина, но ее слабый голос пропал в шуме и грохоте авто. Адское изобретение умчало ее сына.

— Прекрасный выбор, господа, — разглагольствовал адвокат, стоя на подножке авто. — Я рад, что отныне прогрессивные круги офицерства будут в цивилизованных руках одного из самых…

— Куда ехать? — раздраженно перебил его сидящий за рулем капитан, когда машина выехала на перекресток.

— Ах, пардон! Сюда… — Додо вцепился в руль и стал крутить им влево.

— Руки! — заорал капитан, отдирая от руля руки адвоката.

— Пардон… Стоп!

Авто остановилось у духана «Не покидай меня, голубчик мой».

Додо нажал оранжевую грушу и погудел.

— Руки! — снова заорали на него.

— Пардон! Айн момент! — Адвокат соскочил с подножки и скрылся в проеме подвальчика.

Офицеры нетерпеливо забарабанили пальцами по медной обшивке.

— Хам! Невоспитанный хам! — Из подвала выскочил адвокат. — Его здесь нет, господа! — обратился он к офицерам. — Но мы можем пригубить по бокалу янтарного игристого вина!..

— Мы за рулем! — сухо ответили ему.

Бенжамен, стоя в своей комнате и показывая руками на голые стены, с улыбкой говорил представителю местных деловых кругов Авесалому Шалвовичу Цицинову.

— Ох, Авесалом Шалвович! Ну зачем нам какой-то посторнний исполнитель! Вы можете прийти ко мне и сказать: «Дорогой Бенжамен. Я хочу описать твои вещи. А я вам скажу: «Милый Авесалом Шалвович, берите все! Все ваше!»

Авесалом Шалвович, недоверчиво взглянув на Бенжамена, решил приступить к делу и потянулся к микроскопу.

— Только не это, это — орудие моего ремесла и по закону описи не подлежит, — отводя руку Авесалома Шалвовича от микроскопа, сказал Бенжамен.

Авесалом Шалвович, не найдя в комнате ничего более интересного, взял со стола пробочник с янтарной ручкой.

— Это янтарь? — внимательно осматривая ручку пробочника, поинтересовался он.

— Это янтарь. — Бенжамен стал серьезным. Но эта вещь вам ни к чему, а мне она крайне необходима. — И, отобрав пробочник, положил его в карман.

— Слушайте! — Авесалом Шалвович начал сердиться. — Продайте дом! Это ваш единственный выход.

— Ха-ха-ха! Дом не мой. Дом моего зятя.

— Я совсем забыл, что вы приживальщик, — ехидно улыбнулся Авесалом Шалвович.

— Ну хорошо, — перестав улыбаться, сказал Бенжамен. Он достал из сафьяновой шкатулки камешек. — Это почечный камень. Я извлек его из мочевого пузыря самого губернатора.

— Для чего мне это? — насторожился коммерсант.

— Оправьте его в золото, рассыпьте по нему бриллианты — и получится великолепный подарок вашей супруге, ко дню ангела.

— Ты еще не готов! — в комнату вошла Софико. — Здравствуйте, Авесалом Шалвович!

— Здравствуйте. Сударыня, вам известно, что я ссудил вашего брата деньгами научение. Так вот, имейте в виду — у меня имеется исполнительный лист, и я в любой момент могу потребовать его ареста. — Честь имею! — Авесалом Шалвович быстро вышел из комнаты.

— Идиот, — фыркнула Софико вслед коммерсанту. — На, Лука разрешил тебе дать свои ботинки… Что это?

С улицы донесся шум мотора, лай, и на улочку Трех Сироток, радостно гудя, выехало авто с офицерами и адвокатом на подножке.

— Бенжамен! — крикнул Додо. — Я привез к тебе больных военных!

Бенжамен вышел на балкончик.

— Господин Глонти? — спросил один из офицеров.

— К вашим услугам, — сказал Бенжамен.

— Поручик Ишхнели. — Офицер небрежно козырнул. Бенжамен поклонился.

— Милостивый государь, — процедил поручик сквозь зубы, раскинувшись в красном кожаном сиденье. — Я узнал из достоверного источника, что вы собираетесь жениться на дочери врача Цинцадзе. Категорически запрещаю вам это! Ясно?

— Что? — не понял Бенжамен.

Но капитан уже включил заднюю скорость, и авто, выпустив едкий фиолетовый дым, скрылось за поворотом, унося на подножке адвоката.

— Ну теперь-то ты женишься! — сказала довольная Софико брату.

По долине четыре лошади, меланхолично позвякивая колокольчиками, тащили рейсовый омнибус «Застафон — Кутаис». У родника Святой Нины колымага приостановилась.

С нее спрыгнули Бенжамен и Софико.

На сей раз путь в новую жизнь Бенжамен держал под конвоем сестрицы.

— Ой, какие цветочки! — радостно воскликнула Софико, оглядываясь кругом. — Ой, какая бабочка! — Она бросилась ловить бабочку. — Когда мы с Лукой были у бабушки, там… — Софико прыгнула, растянулась на траве и завопила: — Поймала! Поймала!

— Софья Варлаамовна, — назидательно сказал Бенджамен сестре. — Если вы собираетесь жениться, давайте жениться, а если нет — пойдем к бабушке!

В ее руке, теряя пыльцу, трепыхалась нарядная голубая бабочка.

В просторной гостиной уездного лекаря Левана Цинцадзе играл домашний оркестр. Оркестрантов было трое — старик скрипач, одноногий флейтист и уже знакомый нам шарманщик Сандро.

— Как ты похож на своего отца, — говорил Леван, могучий старик с озорными детскими глазами, с любовью глядя на Бенжамена. Он, Софико и Бенжамен сидели перед оркестром.

— Я рад, что теперь мы вместе, коллега! — Леван налил в рюмочки вишневку. — Отныне мы вместе будем лечить больных.