Георгий Данелия - Не горюй!

— Васин слушает.

— Товарищ Васин! — кричал Кузякин в сильном волнении из будки телефона-автомата. — Это Кузякин.

— Не ори. Я не глухой.

— Товарищ Васин! Он сильно переживает! Руки наложить на себя может!

— Кто? Дед?

— Сашка Ермаков! У которого вы свадьбу разогнали! Он у меня комнату снимает, Пал Ваныч! — Кузякин вытер рукавом мокрый лоб.

— Ну? Что дальше? — спросил Васин.

— Пал Ваныч, там они все переругались! И теперь не хотят жениться!

— Ну, а я здесь при чем? Что я — сваха?

— Пал Ваныч, может, закроете глаза, а? Черт с ним! Пусть справляют! Тем более что Сашке вчера кто-то у вас сказал, что не возражает.

— Врет.

— Нет, Пал Ваныч! Сашка никогда не врет! Очень редко… Пал Ваныч, поймите, — взмолился Кузякин: — Ведь речь о жизни человека идет! Я вот щас с вами разговариваю, а сам в мандраже. Как он там один? Я даже веревку от него спрятал, Пал Ваныч, — Кузякин перешел на шепот. — Только между нами. У меня дядя по сходной причине на тот свет ушел… Вот так же сидел, как неживой, под крюком, а потом…

— Ты где проживаешь, Кузякин? — перебил Васин.

— Анютин, пять… около большого дуба… Правильно, Пал Ваныч! — закричал Кузякин. — Если вы ему лично разрешите, это оптимальный вариант!

— Анютин переулок, Кузякин, не наш район. И ты должен это знать.

Васин положил трубку. Нажал кнопку селектора.

— Пришел?

— Нет еще.

— Я буду в буфете.

Когда Васин вошел в буфет, Галкина получала тарелки с едой.

— Зинаида, ты кому-нибудь давала разрешение устраивать пьянку в доме транспортников? — громко спросил Васин, подходя.

— Давала, Ермакову, — сказала Галкина раздраженно. Она уже устала от васинских выкрутасов. — Только не пьянку, а свадьбу. — Она взяла поднос и обернулась в поисках свободного места.

— Вы кушать будете, Павел Иванович? — спросила буфетчица.

— Спасибо. Других обвешивай. — Васин пошел за Галкиной.

— На каком основании? — спросил он.

— Без оснований. Можете меня тоже уволить.

Галкина расставила тарелки, взяла поднос, чтобы отнести его на столик для подносов.

Васин сел, помазал горчицей кусок черного хлеба, посолил.

— Иваныч, — с соседнего столика позвал его Старухин. Тот, который узнал про администратора. — Ты о моей просьбе не забыл?

— Я все помню, — сказал Васин. В эту фразу он вложил многое.

— Знаю… я так… перестраховка.

Вернулась Галкина. Села. Начала есть.

— Галкина, объясни. С чего это вдруг ты, буквоедка, ходячий параграф, на нарушения пошла? А? Зачем?

— Пал Иваныч, — устало сказала Галкина, — этот парень сегодня должен был выехать. У него отличные характеристики. Работает, учится. Он же не виноват, что жилкомиссию перенесли. А он уже гостей позвал, фактически же квартира…

— Самоубийство на меня повесить запланировала? — с ненавистью спросил Васин.

Галкина вздохнула.

— С вами сегодня не соскучишься, Павел Иванович…

— Зинаида! — сердито крикнула буфетчица. — Яичницу возьми! А то потом скажете, что холодная!

Галкина пошла к стойке.

— Ваныч, — позвал Старухин, — никак не могу вспомнить… какие там первые слова?.. Ну в этой…

— Говори членораздельно, — хмуро сказал Васин.

— Ну в песенке, которую она сочинила… Гаева!

— Не знаю, — Васин отвернулся.

— Да нет, знаешь, Ваныч… ее все знают. Ну, детская… самая знаменитая, — не отставал Старухин.

— «Пусть всегда будет солнце»? — спросил молодой сотрудник.

— Да не… намного старше. Ну… которую уже сто лет поют!

— Слово о полку Игореве?

— Не остри… Сейчас вспомню… Как это? Та-та-та…

— В лесу родилась елочка? — сказала Галкина, возвращаясь с яичницей.

— Ага!.. Точно!.. — пропел. — В лесу родилась елочка, в лесу она росла… Хотя, погоди… — задумался.

— Лечиться надо. Склеротик, — сказал ему Васин.

— Иваныч, ты того… — Старухин обиделся. — Тебя уважают, это не значит, что ты можешь себе позволять… — отвернулся.

— Пал Иваныч, — сказала Галкина, — давайте я попрошу Толю, и он отвезет вас домой. Вы простужены, а сейчас грипп с осложнениями…

— Ой, как примитивно, Галкина. Меня домой и в тюрьму, а тебя на мое место. Только рано ты меня со счета списываешь. Васин пока еще Васин и Галкиной он не по зубам. Еще не вечер! И гаражи снесем. И свадьбы не будет. И квартиры твой шантажист в шляпе не получит.

— Получит, Пал Ваныч.

— Не получит. На комиссии я выступлю против!

— А я выступлю — за! И меня все поддержат!

— В таком случае под этой крышей останутся — или я, или ты!

— В таком случае, скорей всего — я, Пал Иваныч.

— Ну, наконец-то, — сказал Васин с облегчением, — сорвал с тебя маску.

— Пал Иваныч, — заглянула в буфет Рая, — приехал Сорокин.

— Иду, — Васин поглядел на Галкину с состраданием. — Зинаида, а я ведь всегда думал, что ты мне друг, — усмехнулся. — Даже жениться на тебе хотел.

— Когда?

— Утром. Сегодня.

— Так у вас же жена, внучка… Их куда денем?

— А вот это уж, прости, тебя не касается. Я жене никогда не изменял и изменять на собираюсь. Так что приятного аппетита.

Встал. Ушел.

Пауза.

— Зинаида, — позвала буфетчица, — а правду болтают, что вашего начальника жена из дома выгнала?

— Так ему и надо, — сказал мстительный Старухин. — Не будет это… хамить…

— Прекратите! — вдруг закричала Галкина, грохнув кулаком по столу. — Как не стыдно! Человек плохо себя чувствует, а вы…

Все перестали есть. Смотрели на Галкину.

— Извините, — Галкина встала и ушла.

— Что, Сорокин, за кресло цепляешься? — закричал Васин, врываясь в кабинет. — По ЖЭКам начал звонить, перестраховщик! А ну, немедленно аннулируй свое распоряжение!

Васин подбежал к селектору, нажал на кнопку.

— Рая, соедини Сорокина с пятым СМУ! — и Сорокину: — Скажешь, чтобы вернули технику!

Сорокин разъярился:

— Что ты здесь пальцами тычешь? Это пока мой кабинет! И нечего вас всем на меня орать. А то я тоже могу заорать. Так крикну, что стекла вылетят!!!

— И ты вместе с ними, — крикнул Васин.

— А ты меня не запугивай! Что вы все меня запугиваете?

— Валентин Максимович, — раздался голос Раи, — 5-е СМУ по-городскому.

— Да нет меня! — и Васину: — Раскомандовался тут. Жена его застукала, видите ли! А мы должны теперь на цыпочках ходить. Истеричка!

— Я истеричка?

— Ты! Мне вот теща в среду клок волос вырвала! Вот здесь! Ты знаешь об этом? Не знаешь. Кто-нибудь знает? На делах это сказалось? Нет! Потому что я держу себя в руках. Стиснул зубы и держу. И не путаю личное с общественным.

Снова раздался голос Раи:

— Валентин Максимович, Васина жена разыскивает.