Георгий Данелия - Не горюй!

— Ирина, — позвал от двери Васин, которому трудно было бы пробиться сквозь строй сотрудников.

Та сразу услышала. На мгновение в глазах мелькнула надежда, но погасла — и голос, и вид Васина не предвещали ничего доброго.

— Не могу, — показала она ему, приложила палец к губам.

— …И с благодарностью будем вспоминать годы, проведенные под вашим руководством! — закончил речь Тетерин. И вручил адрес. Раздались аплодисменты.

— А теперь слово Ирине Кирилловне! — сказал Тетерин.

— Браво! — сказал Васин и похлопал в ладоши.

Все тоже похлопали.

Жена сбивающимся голосом начала читать стихи.

— Судьба бывает к нам сурова, давайте же в прощальный час, мы дружно скажем Ковалеву, что плохо будет нам без вас… Вы — ярый враг подхалимажа, но вас обидеть не боясь, о чем молчали — нынче скажем, мы любим вас, мы (хором подхватывают сотрудники) любим вас!

— Мы вам подарим унитаз! — добавил Васин.

Все посмотрели на него.

— Товарищ, вы мешаете, — сказал Тетерин Васину. — Продолжайте, Ирина Кирилловна.

Жена с каждым словом волновалась все больше.

— Вот здесь присутствует…

— Тетеря, — подсказал Васин.

Все снова посмотрели на Васина.

Ирина смотрела на мужа, умоляя его не вмешиваться, помолчать. И сами губы ее, помимо ее воли, произнесли дальше:

— И каждый здесь, конечно, рад.

— Давайте дружно мы теперя Тетерю поцелуем… — жена в ужасе посмотрела в бумажку. Поняла.

— В лоб, Ирина Кирилловна, — закончил Васин. — В лоб и никуда больше.

Васин ехал в машине. Он одержал победу. Малой кровью. — Здесь направо, — сказал Васин водителю.

— Я по Ломоносовской поеду. Короче.

— Дальше.

— Пал Иваныч, неужели я города не знаю?

— Привык мешочников зигзагами катать, за счет государства. Направо!

Костя повернул.

— А вы, Пал Иваныч, меня поймали? — спросил он.

— Поймаем.

Костя покосился на Васина, спросил:

— Пал Иваныч, там, когда я стоял, одна дама базарила, будто вы велели собак для малой нужды на нижний массив возить? Это правда?

— Вперед смотри, — раздраженно сказал Васин.

— Смотрю… Пал Иваныч, а с кошками как? Может, кошек тоже, а? Среди кошек тоже стервы встречаются! Выселил бы с лишением.

— Останови-ка, — сказал Васин.

За пустырем, метрах в пятидесяти от проезжей части, стоял еще незаселенный дом. Но одно окно, на втором этаже, было открыто. На подоконнике стояли динамики, грохотали «Свадебный марш» Мендельсона в современной аранжировке.

Две женщины несли к дому дверь. За ними толстая девушка волочила козлы.

Васин остановился.

— Эй! — крикнул он. — Что вы здесь делаете?

Его не услышали. Женщины и девушка скрылись в подъезде.

— Я сейчас, — сказал Васин Косте, вылезая из машины.

— Пал Иваныч, я ждать не могу. Рая сказала — двадцать минут.

— Езжай. Сшибай рубли, саранча, — сказал Васин и направился к дому, обходя еще не прибранный строительный мусор. Пока он шел, к подъезду подъехало такси, два парня достали из багажника ящик шампанского, две корзины яблок, понесли в подъезд. Машина укатила.

Из-за дома появилась пара. Вчерашний парень в шляпе нес на голове, придерживая руками, еще одну непокрашенную дверь. На двери сидела его девушка.

— Молодые люди! Секундочку! — окликнул их Васин.

— Здравствуйте! — Настя узнала Васина.

— Что здесь происходит?

— Да вот, не успели еще и расписаться, а она уже на голову села! — весело объяснил Саша.

— Откуда стройматериалы воруете, я спрашиваю.

— Мы не воруем. Нам сторож дал. Утром вернем! — сказала Настя.

— Это не стройматериалы, это мебель, папаша, — сказал Саша. — Четыре двери, четыре простыни — вот тебе и стол на сорок персон. Брысь! — это уже Насте.

Саша наклонил дверь, и Настя легко соскользнула на землю. И они скрылись в подъезде. Васин постоял немного, потом решительно вошел вслед за ними в дом. Через некоторое время «Свадебный марш» оборвался. Окно закрылось. Наступила тишина.

У ступеней протестантского собора стояли машины. У первого «Кадиллака», украшенного лентами, шофер держал зонт. Было ветрено и дождливо, облака неслись по небу.

Шофер увидел, как из дверей собора выходит свадебная процессия. Ветер тянул невесту за фату, ворошил волосы жениху.

Все были счастливы и благополучны.

Шофер вбежал наверх по ступеням, раскрыл зонт, и понес его над молодыми.

И тут осколок попал в глаз невесте. Она нахмурилась, жених достал платок, протянул ей.

При виде жениха на лице невесты появилась гримаса отвращения.

Работник ЖЭКа № 3 Кузякин ждал Васина у арки.

— Пал Иваныч, наконец-то! — воскликнул он, когда Васин вылез из автобуса. — А я уж думал, в аварию попали. Я уж хотел…

— Куда? — спросил Васин.

— Щас! Пал Иваныч, прямо на него выходить нельзя! Может шмальнуть! — возбужденно шептал Кузякин. — Я так и прикинул… Я захожу через ясли за гараж, в тыл, и махаю вам платком. Вы по сигналу подходите к нему и просите прикурить. Тут я выскакиваю, и мы его обезоруживаем… То есть разоружаем! У вас сигареты имеются?

— Не имеются.

— Держите, я заготовил, — Кузякин дал Васину сигарету. — Ну, приступаем.

Кузякин побежал вдоль дома.

Васин бросил сигарету в урну, зашел в ворота.

Дед Ванечкин сидел на стуле возле своего сарайчика и читал книгу. Рядом стояло прислоненное к воротам ружье.

— Ветеран Гражданской, Николай Ванечкин, с оружием в руках свою недвижимость защищает. Красивая картинка! — сказал Васин, подходя. — За что ж вы тогда беляков рубали, а, дядя Коль?

— Пашка? — присмотрелся старик к Васину. — Ну и разнесло тебя.

— Ладно, дядя Коль, об этом мы с тобой как-нибудь за рюмкой поговорим. А сейчас: отпирайте ворота, выносите барахло. И не задерживайте мероприятие.

— Ясно. Тебя, значит, этот пустобрех подослал. А я-то думаю, а чего это хомячок про Гражданскую запел. Только, Паша, зря стараешься, пока Федор не придет, никакого разговора не будет.

— Стрелять будете? — в голосе Васина появился металл. — В людей стрелять за свою собственность?

— Не за собственность, Паша, а за справедливость. Федор — инвалид и кавалер орденов «Славы» — ему положено.

Из-за гаража высунулся Кузякин, махнул платком.

— Кавалер, говоришь? — усмехнулся Васин. — А знаешь, что я про твоего кавалера сейчас понял? Сказать?

— Ну, скажи, коль чешется.

— Что ж… знай. В мае сорок третьего, в селе Берсеневке, Орловской области, Федор спер у меня из вещмешка кусок мыла.

— Чего?

— Новый, почти нетронутый.

Тут уж дед не выдержал. Он поднялся. Взял ружье, направил на Васина.

— А ну, топай отсюда! А то я за себя не ручаюсь!