Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

Самандаров помолчал, что-то прикидывая, потом сказал:

— Хорошо. А с работы ушел, почувствовав себя плохо, в поликлинику ходил.

Арслан кивнул.

Подошел Шавкат Нургалиев, толкнул Арслана в плечо:

— Тебя, друг, оказывается, руководство знает! Ступай, срочно в дирекцию вызывают!

Арслан и Джура-ака переглянулись.

Арслан поднялся по широким полуразвалившимся ступенькам к знаменитым большим воротам, сохранившимся с той поры, когда город был обнесен стеной, и, миновав Шейхантаурский базар, свернул в узкий переулок. Пройдя мимо минарета, гробницы Алимкулибека и Шейхантаура-бувы, расположенных на возвышенности, спустился на улицу Джар, которая по внешнему виду вполне оправдывала свое название, означавшее — Овраг. Около узенькой резной калитки, с которой слетела почти вся краска, остановился. Вокруг ни души. Тихо постучал. Через минуту кто-то не спеша приблизился к калитке, отбросил цепочку. Перед Арсланом предстала старуха со сморщенным, как запеченное яблоко, лицом.

— Ассалам алейкум! Могу я повидать Зиё-афанди?

— Он недавно ушел… — начала было старуха, но Арслан уже перешагнул порог и размашистым шагом направился к дому. — Подожди, сынок! Его нету!.. — Твердила старуха, еле поспевая за ним, и все пыталась схватить его за рукав.

Арслан зашел в прихожую и толкнул дверь справа. Сидевшие у сандала стремительно обернулись. Их было четверо. Зиё-афанди и Баят переглянулись. Баят еле заметно шевельнул бровями, что могло означать: «Я же говорил!» — и, осклабясь в недоброй усмешке, отвел взгляд. Остальных Арслан видел впервые. Один из незнакомцев поспешно убрал с сандала какие-то бумаги.

— Извините, уважаемый, я сказала в точности, как вы велели, а этот парень, словно языка нашего не понимает, побежал в дом впереди меня! — оправдывалась старуха.

— Что ж, пусть заходит, это наш джигит, — сказал Зиё-афанди, заставив себя улыбнуться.

Когда старуха плотно закрыла дверь, спросил у Арслана:

— Соскучился? Или дело важное?

— Вы угадали, Зиё-афанди-ака! Важное дело! Недавно я увидел у Баятджана каракулевую шапку, очень она мне понравилась. Сегодня специально ушел пораньше с работы, прикинувшись больным. Сшейте мне такую шапку, Зиё-афанди-ака!

— Зачем же спешить? — усмехнулся Зиё-афанди. Вопреки обычаю, он даже не предлагал гостю сесть. — Дело к весне. К тому же ты мог бы прийти и после работы. Да и по выходным дням я дома бываю…

— Боялся я — вдруг истратите хорошие смушки.

— Что ж, дело молодое, желание мне твое понятно. Садись.

Арслан поздоровался за руку с присутствующими, гадая про себя, который из незнакомцев Дадашев.

Арслану налили чаю, повели беседу о пустяках. Баят рассказал пару фривольных анекдотов, особенно пришедшихся по душе Зиё-афанди, и сам хохотал вовсю. Но несмотря на его напускную веселость, Арслан заметил, с какой откровенной неприязнью он на него поглядывает. Чтобы не раздражать больше собравшихся своим присутствием, Арслан обратился к хозяину:

— Зиё-афанди-ака, мне еще нужно купить кое-что для дома. Снимите, пожалуйста, мерку и позвольте мне откланяться.

Зиё-афанди, кряхтя, поднялся с места и пригласил Арслана в соседнюю комнату, заваленную ящиками, шкафами. У окна стояла ножная швейная машина, подле которой валялись лоскутки различных мехов. Зиё-афанди открыл один из ящиков и достал коричнево-серебристый каракуль.

— Это сурх, лучшее, что могу предложить.

Арслан взял шкурку и стал рассматривать ее, приближаясь к окну, которое выходило во двор. А двор был обнесен дувалом, утыканным сверху осколками стекла. «Надежное логово», — мелькнула мысль у Арслана.

— Подойдет, Зиё-афанди-ака!

Зиё-афанди снял мерку и пошел проводить его до калитки. Но вслед за ними из дома вышли Баят и один из незнакомцев.

— Нам тоже пора, — сказал Баят. — Нам с Арсланджаном по пути, веселее будет.

Шли они по безлюдной улочке. Баят предложил, чтобы сократить путь, пойти по тропинке через овраг, где, бурля и пенясь, мчалась по крутолобым камням небольшая речка, не замерзающая даже в сильные морозы. Тропинка вывела к крутому откосу, в котором были вырублены ступеньки, и скоро они оказались перед бревнами, переброшенными с берега на берег. Арслан в нерешительности остановился — бревна покрыты льдом, с них легко можно сорваться. Из-за излучины доносился глухой шум водопада.

Арслан поставил ногу на бревно, и вдруг над головой его будто птица махнула крылом. Он машинально присел. Удар скользнул наискось по голове, сбив шапку, которая тут же исчезла в пене потока. Едва успел Арслан обернуться, незнакомец толкнул его в грудь. Но Арслан успел ухватиться обеими руками за бельбаг незнакомца, лицо которого перекосилось в бессильной злобе. Понимал: если толкнуть парня, он непременно увлечет за собой и его. Арслан стоял у самой кромки обрыва. За спиной шумел, разбиваясь о камни, стремительный поток. Арслан еще крепче ухватился за бельбаг, как обычно берутся курашисты [83] Кураш — национальная борьба. во время состязания. Краем глаза увидел приближающегося Баята. Незнакомец, сверля Арслана холодным взглядом, опустил руку в карман. Арслан отступил в сторону и нанес удар ему в подбородок. Незнакомец всплеснул руками и повалился в снег. Нож, точно рыбешка, блеснул в воздухе и упал в воду.

— Ну что вы?! Что вы тут не поделили? — закричал Баят, делая вид, что разнимает их, и незаметно оттесняя Арслана к краю берега.

Арслан понял его намерения, ударил Баята под дых. Тот согнулся, прижимая к животу локти.

— Вай, хулиган, за что ты меня? — визжал Баят. — Чтоб руки твои отсохли!

Арслан перебежал по бревнам через речку и стал подниматься по откосу. Оглянулся: Баят со своим дружком сидели на корточках у воды и умывались.

В калитке небольшого дворика, приютившегося на краю оврага, стояла женщина.

— Вай, сынок, я видела, как тот, накажи его аллах, напал на вас сзади, и ужаснулась. Бог вас сохранил, сынок. Позавчера за водопадом, у старой мельницы, зарезали человека.

«Наверно, я под счастливой звездой родился», — подумал Арслан и зашагал по переулку.

Говорят: если в день, когда весна встречается с зимой, курочке негде напиться, весна будет затяжной и холодной. А тут в начале марта повалил снег, покрыл белым пухом деревья, уже начавшие было распускаться почки. Телеграфные провода прогнулись от тяжести и казались витыми из белых толстых веревок. А снег все валил и валил, нагоняя страх на птиц, прилетевших прежде времени. Дивились старики: давно не шутила так с ними природа.

Арслан, кутаясь в телогрейку, наклонясь против мокрого, промозглого ветра, пересек заводской двор, спешил укрыться в цехе. Неподалеку от входа была целая гора металлолома, собранного пионерами. Куски труб, старые кровати, поломанные коньки, ржавые колеса от тачек, которые мальчишки и девчонки, точно муравьи, стаскивали сюда со всех концов города, — все это обратится в оружие, разящее врага.