Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

Умиду хотелось заговорить с ней, но опасался, что напоминание о том эпизоде может огорчить ее. Пока он размышлял и подбирал слова, девушка подошла к выходу. Она стояла спиной к нему и дожидалась, когда откроется дверь. Чотир-хола сейчас сказала бы про нее: «Стройная, словно тополечек…» Чтобы скрыть от окружающих интерес к незнакомой девушке, Умид стал перелистывать брошюру.

Как только трамвай остановился, девушка спрыгнула на платформу. Умид последовал за ней.

— Извините, — сказал он. — Вы меня не помните?.. А я вас знаю. Только как вас зовут, не знаю…

— Как это можно знать человека, не зная даже имени? — заметила девушка, усмехнувшись краешком губ.

— Мы однажды виделись с вами…

— Не помню. Вы, наверно, меня путаете с кем-то.

— Нет. Это невозможно! Вы тогда бросили в меня снежком…

— Даже?! — воскликнула девушка, смеясь. — И попала?

— Это зимой было…

— Я догадалась, что не летом. Ну, так попала я в вас или нет?

Умид не ожидал, что девушка так уверенно поведет себя с ним. Эта ее вызывающая манера и ироническая улыбка, когда она мельком взглядывала на собеседника, сбили его с толку. Как думал, так и вышло. Уж лучше бы он с ней не заговаривал об этом. Правда, она нисколько не смутилась. Скорее наоборот — его вогнала в краску, поймав на слове. «А вдруг это вовсе и не та девушка!» — промелькнуло у него в голове. А он чуть было не стал ей рассказывать, как она снежком залепила ему рот. Вот бы нашелся повод посмеяться над ним… Хорошо бы сейчас переключиться на иной разговор. Отвлечь ее на другое. Но, как назло, ничего не приходило в голову; конечно, хорошо было бы блеснуть остроумием или хотя бы, на худой конец, эрудицией. Из разговоров с друзьями он знал, что именно это привлекает девушек в мужчине — остроумие, эрудиция и еще, кажется, положение. Ни одним из этих качеств он похвастаться не мог. Умид украдкой покосился на девушку, чувствуя, что, по-видимому, начал раздражать ее: ни с того ни с сего увязался за ней, а сам и двух слов связать не может. У нее на руке часики — который час спросить, что ли?..

Девушка усмехнулась чему-то своему и, посмотрев на Умида, весело проговорила:

— Теперь, наверно, вы спросите у меня, который час? Правда? Ну так спрашивайте… Сейчас десять минут третьего. Вы не обижайтесь, но мне кажется, что у всех парней в голове один и тот же механизм, изготовленный по международному стандарту…

— Почему вы так плохо думаете о парнях? — еле выговорил Умид придушенным голосом, радуясь про себя, что не успел задать ей своего дурацкого вопроса.

— Все, кто ищет случайных знакомств на улице, задают один и тот же вопрос. Эх, вы!.. — сказала с упреком девушка и, машинально повесив сумку с длинной ручкой на плечо, ускорила шаги.

Умид сразу же приотстал. Обидно и больно ему сделалось, что девушка приняла его за одного из тех пижонов, которые околачиваются бесцельно по улицам. Больнее, чем когда снежком его угостила. Он зашагал быстрее и догнал ее.

— Извините, вы меня не так поняли. Мне показалось, вы дочка Пулатджана-ака. Мы жили на одной улице… А может, вы и вправду дочь Пулатджана-ака?

Девушка замедлила шаги, искоса взглянула на него и улыбнулась. На ее щеках появились восхитительные ямочки. У Умида отлегло от сердца. Они шли молча. Девушка теперь не торопилась и задумчиво смотрела себе под ноги. Умид понял, что заинтересовал ее. «Наверно, все-таки она!» — подумал он и хотел напомнить, что она не ответила на его вопрос. Но девушка неожиданно свернула с тротуара, помахала ему рукой и перебежала на другую сторону улицы. Тяжелые косы словно оттягивали ее голову назад. Умид зашел в тень и, прислонившись плечом к стволу дерева, смотрел ей вслед. Девушка оглянулась и снова помахала ему рукой, смеясь…

По пути в институт Умид зашел в книжный магазин. Давно вошло у него в привычку, как только окажется на центральной улице, захаживать в этот большущий магазин, пахнущий свежей типографской краской и наполненный шуршаньем перелистываемых страниц. Разглядывая новые книги, выставленные на стендах и прилавках, Умид случайно увидел недавно изданный двухтомник академика Прянишникова, который искал уже больше года. Он так обрадовался, что удивил этим продавщицу, которая в этих книгах, видимо, не находила для себя ничего интересного. Умид объяснил, что это очень нужное ему пособие. Завернув книги, продавщица поздравила его с покупкой, посоветовала чаще наведываться в их магазин, заметив, что в последнее время его почему-то не стало видно. Умид поблагодарил ее и, купив в отделе художественной литературы сборник стихов Гафура Гуляма, вышел на улицу.

В институте было непривычно тихо и безлюдно. Только вахтер сидел за столом у входа и зевал, прикрывая рот ладонью. Умид, поздоровавшись с ним, прошел мимо и поднялся на второй этаж, где находилась их аудитория. Каким-то неуютным показался ему длинный полутемный коридор, пахнущий свежей известью, где не раздавались сейчас голоса его сокурсников и задорный девичий смех.

Взявшись за ручку, холодную оттого, что давно к ней не прикасались, отворил дверь и вошел в свою аудиторию. На противоположной стене между яркими прямоугольниками больших окон висели те же портреты Тимирязева, Мичурина, Дарвина. Умид обрадовался, что встретил хоть кого-то из своих старых знакомых, и, улыбнувшись, отвесил им поклон, громко произнеся отдающееся эхом в пустом помещении:

— Салам алейкум!

— Салам алейкум…

— Салам алейкум… — ответили ученые.

И снова тишина.

Глухи и молчаливы стены.

Как хотелось бы сейчас услышать взрыв хохота студентов, рассматривающих в стенной газете карикатуры на прогульщиков и «хвостатых», услышать трескотню говорливых девушек, услышать мелодичный, приятнее любой — подумать только! — музыки звонок. Умид с горечью подумал сейчас, что даже не знает, где находится кнопка от этого звонка. Не то пошел бы сейчас и надавил на нее, наполнив все здание института радостным, ликующим звоном, переполошив сонного вахтера.

Умид вернулся к лестнице. Медленно ступая по мраморным ступеням, стертым ногами студентов множества выпусков, спустился в фойе. Вахтер дремал на своем посту. Умид вышел во двор. И здесь ни души. Хотя нет, вон два маляра красят изгородь. Но ни тебе волейбольной игры, ни криков болельщиков. Даже всегда напористо бивший кверху фонтан и тот угас, а дно зацементированного бассейна устлано окурками, осколками стекла, щепками и всяким другим мусором. А ведь здесь, возле фонтана, излюбленное место отдыха студентов, здесь обычно разгорались самые шумные дискуссии. Ребята садились на широкий край бассейна и затевали споры по любому поводу: пользы ли больше или вреда человеку и растениям от минеральных удобрений, какое горючее используется для запусков космических кораблей, как осваивать иные планеты — посылать людей или роботов, говорили о последних играх любимых футбольных команд и снова возвращались к насущным проблемам сельского хозяйства… Немало истин было осмыслено на этом месте.