Виктор Попов - Живая защита

В конторе Лидия Александровна одарила сладчайшей улыбкой.

— Вам не повезло. Чем помочь, не знаю. Начальник в депо, лекцию читает. — Она взбодрилась, лицо многозначительное. — Ответственное дело! По поручению парткома. Такую нагрузку взвалили на него…

Попасть в паровозное депо не так просто. Закопченные корпуса стояли островками среди бесчисленных рельсовых путей. Со всех сторон вагоны, паровозы, маневровые толкачи, прямоугольные колонки для телефонных разговоров с маневровым диспетчером, серые столбы осветительных линий. Перейдешь один путь — осмотрись. Не спеши, прокатится платформа, опять осмотрись, обойди штабель тормозных накладок и тогда шагай через очередную пару замасленных рельсов.

Так Барумов и шел. Наконец попал на утоптанную дорожку между путями вдоль залитой мазутом колеи. У первого корпуса депо мазутные рельсы обогнули снятый на землю дощатый вагончик и нырнули под ворота на черный от паровозной копоти двор топливного склада.

Пол в коридоре был выложен деревянными шестигранниками из дубовых торцов. Мазут крепко въелся в трещины. Шаги приходилось укорачивать, иначе легко поскользнуться. На втором этаже намного чище. Пол крашеный. На дверях вывески: «Главный инженер», «Местком», «Бухгалтерия». В конце коридора, прислонившись к стене, курили несколько человек. Они слушали через открытую в зал дверь.

Барумов прошел мимо них. Половина зала была свободна. Сел позади всех, осмотрелся. На маленькой сцене за столом сидели деповские.

Дементьев внушительно возвышался над трибуной. Снежно-белая рубашка, галстук с искрами, черный отутюженный костюм, неторопливый обстоятельный голос… Все говорило, что на лекции он не собирался ударить в грязь лицом. «Как видно, уже закругляет», — подумал Павел.

— Вот почему электрификация важнейших направлений является насущной задачей. Электровозы намного изменят жизнь наших железнодорожников, их быт. Уйдут в прошлое профес-с-сии кочегаров, шлаковщиков и другие. Их заменят новые специалисты: машинисты электровозов, монтеры контактной сети и так далее. Электрификация потребует больших знаний. Следовательно, люди повысят общеобразовательный и профессиональный уровень.

Основные слушатели — машинисты. Их легко отличить. Темные форменные пиджаки, лица со следами въевшейся в поры угольной пыли. Впереди увидел вспотевшую лысину Якова Сергеевича Вендейко. Тот слушал внимательно, подавшись вперед, и первым встал с вопросом:

— Дело, конечно, хорошее. Я понял так: не напрасно перед нами насчет электротяги. Наверно, скоро и у нас. Так иль нет?

Для Дементьева такой вопрос проще простого.

— В планы дороги я не пос-священ. Поэтому не скажу, когда у нас и на каких линиях.

Но Якову Сергеевичу этого мало, лекция встревожила его.

— А все-таки зачем говорить, ежель ничего? Я так считаю: будет. Иначе — впустую. Ну и вот, куда нам, старым паровозным ездокам, деваться? Поздновато учиться, лысина больно велика.

— Товарищи! Этот вопрос вытекает из первого. Как я уже говорил, в планы дороги не посвящен. Поэтому ничего не могу сказать о трудоустройстве паровозных машинистов.

Как бы ни отвечал Андрей Петрович, а вопросы его слушателей, да и ответы не нравились самому себе. Вчера так было у связистов, сегодня повторяется у паровозников. Разговор об электрификации шел так, будто на дороге и в Кузнищах все решено. «Не слишком ли много взял на себя? — приходила настораживающая мысль. — Приказа нет, многое может еще измениться. А пустую болтовню не поощрят».

В оправдание приходило, что он и на парткоме и перед началом лекций предупреждал: разговор будет вести с целью популяризации нового, что есть в железнодорожном цехе страны. Не больше. А пропагандировать новое не запрещается.

Путь из зала ему преградил Барумов. «Неужели специально приходил послушать?» — мелькнула льстивая мысль.

— Ты зачем? — спросил Андрей Петрович.

— Вопрос появился, без вас никто не решит.

— А-а, вопрос…

Они подошли к столу президиума. Павел положил перед Дементьевым свою докладную. Андрей Петрович прочитал, поднял голову.

— Ну и что? Это горит?

Вопрос обескуражил Барумова.

— Не горит, но все же… Самый разгар работы. Прогульщиков надо наказать, другим будет наука.

Андрей Петрович в душе чертыхнулся, но только и сказал:

— Прогульщиков, конечно, взгреть надо. И взгрею! — А сам подумал: «Тракторист… Было бы из-за чего нервы портить».

Разговор не назовешь приятным. Самое время подвести итог лекции, чтобы завтра в вагонном депо сокрушительней забивать вопросы. А тут вмешиваются, прерывают мысли.

— Оставь докладную и — на перегон! Своей докладной ответственность за разгильдяйство Матузкова не снимешь. Спрошу по всем статьям! — Дементьев потряс бумагой перед лицом Барумова, небрежно сунул в черную с блестящими кнопочками папку.

Барумов ушел не попрощавшись. «Не слишком ли я? — подумал Андрей Петрович. — Ничего… Уж больно бесцеремонен. Если посидел за одним столом, то думает — все, начальник в его руках. Таких сразу надо ставить на свое место. Молод еще!..» Одернув пиджак, он взял папку за угол, чтобы получилось небрежнее, пусть люди не думают, что он следит за своими манерами, и пошел в кабинет начальника депо. Там, в шкафу, на плечиках висели его пальто и шапка…

Вечером Гришка гремел стульями, передвигая их за столом, недовольно дергал шнуры то у розетки, то у репродуктора. Не провода подсунули в общежитие, а гнилостную штуку! Весь вид красноречиво говорил — Гришка обижен. И виноват начальник участка. Насупившись, несколько раз прошел мимо Барумова. Читает. Можно подумать, что в самом деле интересно читать с натянутыми нервами. Притворяется. О-от человек! Видно, что переживает, а ни в какую, чтоб поговорить.

Павел иногда отрывался от книги, отвлеченный громом стульев. Напрашивается? Ну так спрашивай, если надо! Испортил день, да еще вечер добавляет. Вот опять начал переставлять стулья с выкрутасами, с громом: спинку к спинке или подсунет сиденье к сиденью. Ложись, как на диване.

— Нельзя поаккуратнее? — сдержанно спросил Павел.

— А я что? — вызывающе повернулся Гришка.

— Ничего.

— Если ничего, то нечего! У меня тоже нервы! — Сразу вспылил, раскраснелся, будто его долгое время сдерживали. — Я тоже человек! У меня тоже есть! — постучал пальцем по груди, тут же уцепился за шнур у розетки.

Не дело — выслушивать такое. Павел не спеша оделся и пошел в столовую. Когда вернулся в общежитие, Гришка уже спал, с головой укрывшись одеялом. Наконец-то можно было поразмыслить о сегодняшнем дне. И прежде всего — о Дементьеве.

Если оторвал от чего-то срочного, так и скажи. Может быть, не стоило подступать с официальным докладом? Сначала — объяснить, внести предложения. Ну, так и скажи!