Виктор Попов - Один выстрел во время войны

— Тише… Еще тише… Тоньше двигайте… Сверить направление…

Красноармейцы, сосредоточенные, молчаливые, казалось, слились воедино с ручками лебедок. Лишь раздавались щелчки фиксаторов на барабанах.

Ферма двигалась медленно, от ветра она еле заметно покачивалась, и это настораживало бойцов. Если ветер усилится, то работу придется прекратить. Один Пилорено будто ничего не замечал.

— Тоньше двигайте…

Раздавался щелчок, рукоятки лебедки клонились к земле, решетка фермы нацеливалась на промежуточную из свай опору посреди реки. Чем ближе становилась опора, тем ниже опускалась ферма. И вот она легла на приготовленный деревянный настил, легла спокойно, уверенно. Тросы прогнулись, обвисли, стали ненужными.

— Скрепить рельсы…

Оказывается, на верху решетки лежал готовый путь. Колею мостовой фермы быстро свинтили с помощью накладок со стальной колеей на железнодорожной насыпи.

— Приготовить вторую ферму… — приказал Пилорено, проверяя на глаз прямизну рельсовой нитки на первой половине моста.

— Видели, как надо работать? — обратился Уласов к ребятам. — Ну, пошли.

Уже в стороне от моста на льду рабочие строительно-восстановительного участка и мостовики закрепляли на ледорезах куски уголкового железа. Неизвестно, сколько придется сложить временному мосту, поэтому надо было уже сейчас думать о его защите от ледохода и весеннего половодья.

— Привет, мужики! — обрадовался пополнению бригадир Бородулин. — Ну, беритесь…

Пока завершали установку ледорезов, пока убирали инструменты и лес, красноармейцы надвинули на опоры вторую ферму. Как только скрепили рельсы, путь образовал сквозную линию от станции к меловым косогорам и дальше, дальше на юг. Плавно на тросах клонились к земле обе мачты, на их концах погромыхивали блоки, освобожденные от нагрузки. У выходной стрелки пыхтел паровоз, отцепленный от воинского эшелона. Появились Гудков, Павловский, Пилорено, Рябов.

— Людей от моста! — приказал начальник службы Павловскому, и тот бросился по тропе к бригаде Бородулина.

У примятого бревном ивняка ему встретились Петр и Дмитрий. «Откуда? Они же на похоронах! — опешил Павловский. — Значит, уже похоронили. А где Татьяна?..» Спрашивать не стал, вернулась она или осталась в своем селе… Теперь все равно. Без нее жизнь шла спокойнее. Бегом спустился на лед.

— Людей от моста! — с высоким накалом четко повторил он команду начальника военно-восстановительной службы, глядя на одного Бородулина. — Слышали? Убрать людей от моста!

— Не глухие… Сами в стороночку, а то еще в прорубь угодите.

— Спасибо, — уловил Павловский недовольство бригадира и пошел обратно на берег.

Петр и Дмитрий несли бревно. Они даже не остановились, когда их быстро обогнул по глубокому снегу Павловский.

— Засуетился, — проворчал ему вдогонку Даргин. — Видно, высокое начальство подогрело.

Затащили бревно в ивняк, бросили его. И увидели, как Бородулин махал им рукой, дескать, поскорее сюда. Видно, посещение Павловского было непростым. Пошли вниз.

— Не вздумайте подходить к мосту, — предупредил их бригадир. — Запрещено.

Удивились. Они строили мост, и вот им же запрещено!.. Все рабочие отошли за ледорезы, курильщики задымили, начали переговариваться.

— Снаряды, что ли, с бомбами повезут?

— Вряд… Бомбы и тут достанут.

— Испытание моста! Ясно? — напряженным голосом пояснил Бородулин. Он волновался, взгляд его ощупывал «свои» опоры из свай. Мял в руках снятые варежки, хотя было холодно, подмигивал то Федору Васильевичу, то Дмитрию, дескать, отбросьте в сторону беспокойство, все у нас получилось добротно, а сам не находил себе места.

Расталкивая рабочих, к Уласову пробилась Алевтина.

— Гляжу, ты или не ты, — весело блестела она глазами.

— Как видишь, я… Все трое вернулись.

— А Таня? — спросила Алевтина и поняла, что той сейчас не до Раздельной. — Из моего подвала народу поубавилось, стало даже пусто. Привыкла к многолюдью. Ты бы зашел, а?

От группы командиров, стоявших на насыпи недалеко от моста, отделился Павловский. Он легко сбежал по тропе на реку, Бородулина не увидел в толпе, поэтому крикнул, обращаясь ко всем рабочим:

— Карунного требуют! Срочно!

Семен Николаевич бросил под ноги цигарку, придавил ногой, чтобы потушить, словно на заснеженном льду от нее может вспыхнуть пожар.

— Что случилось? — спросил он, подходя к начальнику участка.

— Посоветоваться хотят… Вы самый опытный здесь, так сказал товарищ Гудков, поэтому вас приглашают…

— Да помолчи!..

Карунный взглянул на мост, на рабочих и пошел. Следом за ним стремился не отстать ни на шаг Павловский. Он что-то говорил Семену Николаевичу, размахивал руками, но тот ни разу не повернулся к своему бывшему помощнику.

Рабочие внимательно следили за Карунным. Вот он подошел к командирам, каждому пожал руку, вот показал в сторону меловых косогоров, потом отмерил несколько шагов от группы и, наклонившись, что-то объяснял, прочерчивая в воздухе линии. Поговорив немного, Семен Николаевич медленно направился к старой береговой опоре, у каждого рельсового стыка останавливался, проверял его. Особенно медленно шел по самому мосту. Ветер оттопыривал полы его пальто, с валенок осыпался снег сквозь металлическую решетку. Добрался до каменной опоры на противоположном берегу, постоял, окидывая взглядом весь мост, будто окончательно признавая его добротность. Поднял руку, поманил кого-то к себе.

Вскоре напротив командиров остановился локомотив. Из окна будки, ожидая распоряжения, высунулся машинист. Гудков что-то объяснил, и он скрылся. Тотчас паровоз тронулся с места. Он въехал на мост и замер, подчинившись круговым движениям рук Семена Николаевича, вышедшего ему навстречу.

Огромный черный локомотив словно повис над рекой. Все напряженно следили за ним. Карунный ложился на шпалы, смотрел вниз, под колеса, поднимался, приказывал машинисту продвинуть тяжелую махину еще немного и опять ложился, вскакивал, не выпуская из поля зрения ни один стыковочный узел деревянных опор. Так и добрался паровоз до противоположного берега. Обратно ехал уже без остановок. Сошел с моста, фыркнул паром.

— Ура-а! — закричали красноармейцы, теснившиеся на береговой круче. Они бросали в воздух шапки, обнимались, кто-то из молодых поехал под гору на обломке доски.

Рабочие подхватили их голоса, тоже закричали «ура». Они подбросили Бородулина, с его головы слетела ушанка, но не упала на заснеженный лед, а поднялась над ликующей толпой.

— Уроните! — захлебывался от счастья Бородулин. — Уроните, кобели треклятые…

Командиры жали руки, поздравляли друг друга.

Еще не ослабела радость от законченной работы, а со станции потянулся поезд. На насыпи он сбавил скорость и по мосту ехал не быстрее пешехода. Танки, танки, теплушка с военными, равнодушно смотревшими на реку и на обступивших железнодорожный путь людей, опять танки, тягачи, самоходки…