Владимир Разумневич - Чапаята

Мальчишки недоуменно переглянулись — так с ними еще никто не разговаривал! Каждый тут же представил себя чапаевцем — на голове папаха с красной звездой, на боку — сабля, грудь перекрещена пулеметными лентами. Вот это да!

Василий Иванович прошелся по рядам, вглядываясь в лица ребят, словно оценивал — подходят они для дивизии или нет? Возле учительского стола остановился, в сомнении почесал подбородок:

— Вот только… Гм… Ростом и телом вы того…

Класс обиженно загудел. Чапаев успокоил:

— Малый рост не беда! Не в нем сила. Сила ваша — в грамоте. С такой силой и мал — удал! Так что унывать нечего!

Он вынул из планшетки карту, поманил детей пальцем:

— А ну-ка, идите сюда! Покажу вам карту.

Ребята повскакали с мест, сгрудились вокруг стола.

Чапаев поставил карандашом красный крестик на карте:

— Тут наш город. А тут, в сторонке, деревня Брыковка. Генерал Мартынов облюбовал ее для своей армии. Белые обороняются изо всех сил. Но долго брыкаться мы им не позволим! Выгоним из Брыковки в два счета!

Карандаш побежал вдоль черной полосы на карте:

— А ну, кто скажет, сколько верст нам топать до деревни? Кто самый прыткий? А?

— Тут и вершка нет! Значит, мало топать, — сунул облупленный нос в карту самый прыткий ученик.

Чапаев засмеялся:

— Эх ты, грамотей! На карте вершок, а на земле — три десятка верст. Сколько сантиметров в вершке?

— Мы сантиметров еще не проходили…

— Ну вот… А суешь нос в карту! Она для неуча лес темный… Хорошо, оставим карту. Вот приказ по дивизии, — показал Чапаев. — Видишь, какие аккуратные буквы? Как в книжке! Приказ в штабе на машинке отстукали тебе, красному командиру, и твоим бойцам — всем остальным ребятам. Они знать должны, как им действовать в бою. Читай! В приказе все подробно расписано… Быстро читай! Противник не ждет!

Малыш поднес бумажку к глазам, засопел, зашевелил губами. Покраснев до самых ушей, он натужно, по слогам прочел первое слово:

— При-каз…

Дальше пошли такие заковыристые незнакомые слова, что он и вовсе умолк.

Чапаев забрал бумажку:

— Куда же ты, командир, своих бойцов поведешь, если приказ прочитать не умеешь? В карте заплутался, о буквы спотыкаешься…

— Что ж, в дивизию, значит, мне нельзя? — спросил паренек безнадежно.

— Почему нельзя? Можно! Только придется подождать.

— А долго?

— Учительница твоя старается, чтобы побыстрее, да ты сам не хочешь.

— Как так не хочу?

— А кто плясал от радости, что учиться не нужно и пел «теле-лень»? Не ты ли? Коли сам себя за учебник не посадишь, долго придется дивизии ждать грамотного пополнения!..

— Больше петь «теле-лень» не буду…

— Рад слышать. Значит, признаешь учительницу своим главным командиром?

— Признаю…

— Тогда договор у нас будет такой: зачисляю всех вас отныне в резерв Красной Армии. А придет срок — милости прошу ко мне в дивизию!

На улицу Василий Иванович вышел вместе с Клавой и Лимой. Клава спросила:

— Неужто правда — возьмешь всех в армию?

— Слов на ветер не бросаю, — твердо сказал Чапаев.

— И Кольку возьмешь?

— Какого такого Кольку?

— Дюжева, что приказ читал…

— А-а, того! Что ж, и его возьму! Упрямый парнишка. Все из класса ушли, а он один остался. Я видел — раскрыл азбуку и учит, чтоб сегодняшний урок не пропал даром. Коли такое дело, Кольку Дюжева придется на один день прежде других в дивизию зачислить!

Когда они пришли домой, Василий Иванович поинтересовался, как учат уроки его дети, и заглянул в Клавину тетрадку. Покачал головой.

— Ну-ка, прочти, что ты здесь нацарапала? — попросил он.

— «Ко-ро-ва», — прочитала Клава по слогам.

— Какая же это «корова», — засмеялся отец, — когда здесь черным по белому написано «курува». А дальше что?

— «Ко-за»…

— Нет, ты читай, как написала!

— «Куза»…

— Сама ты «куза»… За что тебя буква «о» не любит? Каждый раз в букву «у» превращается… Кто поймет твою писанину?

— Все поймут, — заявила Клава.

— Да? Ну, хорошо. Бери ручку и напиши по-своему слово «стол». Есть? Так… Мне нужен был «стол», а ты мне — «стул». Видишь, что натворила твоя буква? Попробуем другое написать… Чего бы такое? Дай сообразить. Пиши: «Осы летают на поле».

Клава выводила старательно каждую буковку.

Саша, заинтересованный занятием, подошел к столу, склонился над Клавиной тетрадкой.

— Ха-ха! «Усы летают на пуле», — прочитал он и запрыгал.

— Не умеешь читать! — обиделась Клава.

— Саша-то читать умеет, — сказал отец. — Это ты писать не умеешь. А все потому, что букву «о» не признаешь.

— Она круглая, вот и укатывается, — объяснила Клава.

— Это точно! — улыбнулся отец. — Круглая, как колесо! Боевой приказ тебе, Саша, пока я на фронте, приучи сестренку писать «корову», а то стыдно будет людям в глаза смотреть.

Клава весь вечер выводила в тетрадке «корову» и другие слова. Если ей попадалась буква «о», она вспоминала про колесо и рисовала ручкой кружочек, а не букву «у», похожую на утку, — с длинной и тонкой шеей, с закорючкой внизу.

Саша заглянул в ее тетрадь и сказал на этот раз без смеха:

— Ну вот, теперь тебя все буквы любят одинаково.

Дети ложились спать. Чапаев торопливо поцеловал их и собрался уходить — его ждал на улице конный отряд. Нужно было спешить на фронт.

— А сказка где? — спросила Клава. — Мы без сказки не уснем…

— Как-нибудь в другой раз, — отмахнулся отец. — Сейчас не до сказок!

— Тогда расскажи самую малюсенькую, — не унималась Клава.

— Хорошо, — согласился Чапаев. — Но прежде договоримся, как кончу — сразу спать! Так вот слушай!.. Жил-был царь Тафута, и сказка вся тута.

— А дальше?

— Ты же просила малюсенькую.

— Малюсенькую, да не такую…

— Ну ладно. Расскажу другую. Жил-был царь Овес, он все сказки унес.

— Так не бывает. Сказок много. Их в мешке не унесешь.

— Твоя правда, Клава. Осталась одна. Последняя. Жил-был царь, у царя был псарь, да не было пса. Вот и сказка вся!.. А теперь ни гугу, спать!

Клава закрыла глаза. Притихли и остальные дети.

Чапаев поднялся и осторожно, на цыпочках пошел к выходу. На прощание сказал жене:

— Проснутся детишки утром, меня спрашивать будут. Скажешь: отец, мол, за сказкой для них пошел — за самой лучшей и самой длинной.

Застучали кони копытами на улице. И умчался Чапаев туда, где шла большая война за жизнь, похожую на сказку.

Чапаевцы разбрелись на ночевку по квартирам, а Анисиму Климову было приказано ждать начдива у него дома.

Пелагея Ефимовна, жена Чапаева, пригласила его к столу, угостила чаем. Рядом пристроилась Клава. Все-то ей хочется знать! Спрашивает она Анисима Климова: