Владимир Степаненко - Где ночует зимний ветер

После короткой перепалки в кузове раздался храп. Я долго ворочалась, пока уснула.

Проснулись мы от непривычного грохота. Вездеход медленно полз по камням, гулко лязгая растянувшимися гусеницами. Лешка Цыпленков откинул брезент. Мы двигались по узкому коридору между горами. Река успела вскрыться, и вода прыгала по камням, ударяясь о снежные берега и льдины.

В морозной дымке виднелось несколько палаток.

— Лагерь саурейцев! — обрадованно сказал Президент, протирая глаза. — По Хауте подымаемся. Скоро наша точка.

— Потрясемся! — сказал Боб Маленький.

Сон сразу пропал. Мы с Ольгой напряженно всматривались в высокие горы, стараясь определить, где остановится вездеход. Над головой висел красный диск солнца, но по нему нельзя было понять, наступил день или была ночь.

— «Нас утро встречает прохладой», — фальцетом затянул Лешка Цыпленков.

— Уймись, Цыпленок! — Президент вразумительно постучал ногтем по стеклу наручных часов. — Ночь сейчас. Десять минут двенадцатого!

Я давно заметила, что Президент во всем любил точность. Если называл время, то обязательно с минутами и секундами.

Трудно поверить, смотря на солнце, что стояла глубокая ночь.

Строчки Пушкина сами пришли ко мне. Я первый раз видела белую ночь, и Александр Сергеевич помог мне понять ее удивительную прелесть, особенное свечение красок. Горы по-прежнему поражали своими высокими пиками, но теперь уже не казались темно-красными, а черными без всяких теней. Снег не искрился, а блестел, отливая прозрачной голубизной. Такой же голубой казалась прибрежная галька и вода в Хауте в белых барашках пены.

Вездеход вскарабкался на возвышенность и остановился. На широкой поляне среди снега зеленела трава, горбатились моховые кочки.

— Хаута! — Александр Савельевич не удержал дверцу, и она сильно ударила но кузову машины.

Мы вылезли, стараясь скорей размять затекшие от долгой езды ноги.

Володька Свистунов выпрыгнул из водительской кабины. Сбросил шапку и вытер со лба пот.

— Малюта Скуратов, принимай технику. Класс у тебя третий?

— Третий.

— На второй тебе еще рано сдавать. В таксисты ты не годишься.

— Почему?

— Сам знаешь… технику еще не оседлал!

— Ребята, ставьте палатки! — Александр Савельевич широко развел рукой. — Одну Белокуровой. Ей в первую очередь. Оля, выбирай место. Передашь телеграмму на сто десятый: «Лагерь развернули, ждем всех».

Ходить непривычно: под ногами — моховые кочки, торчат острые лбы камней, лед, снег.

Предусмотрительный Володька не зря наковал металлических штырей. Ребята по очереди забивали их кувалдой в скалистый грунт.

— Породка седьмой категории, — сказал Свистунов и, отставив молот, вытер пот со лба. — Александр Савельевич, как думаете?

— Седьмой! Самой трудной!

Не могу видеть, как ребята не доев, выбрасывают куски хлеба.

…Зря я трясла свой кошелек-туфельку и заглядывала под подкладку. Туда не завалилась ни одна монета. Хотя кошелек был мне дорог, как папин подарок, я готова была его обменять на кусок хлеба. Я не ела целый день!

Не обращая внимания на моросящий дождь, я направилась через площадь, шлепая по лужам. На автобусной остановке столб обклеен объявлениями. Он белеет, как береза в лесу.

Я остановилась и принялась читать. Дождь размыл чернила.

«Меняю комнату 18,5 метра, с высоким потолком, в большой населенной квартире. Согласна на меньшую площадь. Звонить в любое время: 225-30-42».

Медленно второй раз прочла номер телефона, стараясь разобраться. Да это же телефон нашей квартиры. Кто решил меняться? Начала перебирать фамилии: Яковлев, Заплетов, Сыркина? Оказывается, есть и подпись. А я и не заметила. «Спросить Алевтину Васильевну».

Я торопливо оглянулась. Не смогла отделаться от чувства, что от Сыркиной никуда не убежишь, не спрячешься. Прямо напасть. «Это случайность, — спросила я себя, — или судьба?».

Объявление старое. Сыркина приклеила его, не зная, что наш дом пойдет на слом. Сейчас она не захочет меняться: получает новую квартиру.

Вспомнила о маме и вздохнула. В воскресенье мы должны переезжать. Трудно придется маме. «Мама, милая, хорошая, я не могла поступить иначе!»

Чтобы немного успокоиться, прочитала второй листок.

«Очень нуждаемся в изолированной комнате. Желательно в районе вокзала. Собираемся снимать в течение целого года. Для оплаты располагаем деньгами. Спросить Любу или Гену. Полны надежд — молодожены».

«Полны надежд — молодожены»! — подпись смешная, но я не улыбнулась. Какие разные желания! Любе и Гене нужна отдельная комната, а мне хотя бы уголок, чтобы только приткнуться и вытянуть уставшие ноги. Не раздумывая, повернулась и направилась к вокзалу. Мне хотелось света, тепла, человеческого участия.

Я вошла в вокзал. Меня не заметил дежурный милиционер, и я была этому рада. Почему-то не удивилась спертому воздуху, спящим, высоким скамейкам, заставленным чемоданами и узлами.

Из открытых дверей второго зала, где буфет, тянуло ароматным запахом кофе и свежей сдобы. Медленно поднялась по ступенькам на второй этаж. С любопытством оглянулась по сторонам. Жадно втягивала сытый парок, плывший над стаканами. Старалась не смотреть на счастливцев, которые стояли около круглых мраморных столиков, вкусно чмокали и прихлебывали горячий кофе.

Особенно раздражала меня молодая девушка в синем берете. Она осторожно держала стакан, отставив в сторону мизинец. Нехотя отщипывала маленькие кусочки от булки, косясь на высокого бравого солдата.

Солдат не обращал на девушку внимания. Правым сапогом крепко прижимал чемодан, перетянутый широким ремнем. Искал что-то в карманах.

— У вас нет карандаша? — обратился он ко мне. — Хочу письмо друзьям написать, чтобы встречали.

— Ручка подойдет?

— Все равно. Вы посмотрите за чемоданом, а я схожу на почту.

— Доверяете? — спросила я, невольно вспомнив прошедшее.

— О чем разговор!

Солдат скоро вернулся. Он успел почистить сапоги.

На диване освободилось место, и мы сели. В руке солдат держал конверт.

— Жарко здесь! — солдат снял шинель. На мундире сверкали армейские значки и награды.

— Надо письмо и домой написать… Пускай пока не ждут… Решил поработать на Красноярской ГЭС… В Дивногорске штаб стройки… Комсомольцев приглашали. Слышали вы о такой стройке?

— Читала…

Мимо нас прошел милиционер. Внимательно посмотрел на меня. Я испуганно втянула голову в плечи: показалось, что он обратил на меня внимание.

— А вы куда едете?

— На аэродром собралась… Опоздала на поезд… — врала я. — Дождусь первого.