Владимир Степаненко - Где ночует зимний ветер

— Хорошо! — В лицо мне светило солнце, плыли над головой узкие рваные облака, похожие на кошачьи хвосты.

— Тучки небесные, вечные странники, кто вас покинул!

— Вставай, небесный странник, а то простудишься! — Голос Сергея звучал по-иному — ласково и заботливо. Опасный подъем на скалу нас сразу сблизил. Геолог стал таким, каким я его знала в лагере.

Сверху мне хорошо видна петляющая нитка ручья. Он причудливо кружил между скалами, пока не нырнул в темное ущелье.

— Двинули, Анфиса! — Сергей поправил лямку своего рюкзака, внимательно выбирая дорогу.

Мы спустились к ручью. Солнце не заглядывало в узкое ущелье, никогда не прогревало скалы. Камни торчали, как кочаны капусты, закованные в ледяную броню, настуженные морозами долгой зимы. Под берегами синели толстые припаи льда удивительной небесной голубизны. За поворотом ущелье сплошь забил снежник. Ручей пробил его и убегал под его белую арку.

Я не могла удержаться от радостного восклицания:

— Настоящий мост!

— Да, мост как мост! — Сергей прошлепал сапогами по воде и скоро вернулся. — Нельзя рисковать. Придется перебираться через снежник! — Он начал карабкаться по обледеневшим камням с зелеными бородами лишайников.

Я старалась быстрей выбраться из глубокого ущелья к свету, солнцу, облакам. Подъем кончился. К счастью, все обошлось и на этот раз благополучно. На вершине скалы легко дышалось. Прохладный ветер обдувал наши разгоряченные лица. Даже гудение комаров, налетавших черной тучей, не так уж меня огорчало.

На площадке попалось много свободно лежащих камней. Стоило чуть дотронуться до них, и они перекатывались.

Скалы становились все круче, отвеснее.

Сергей первым вышел на снежный мост, направляясь к высокой гранитной скале. Нагнулся и внимательно приглядывался к снегу.

— Анфиса, иди скорей! Посмотри, по мосту дикие олени прошли! — Он показал мне рукой на их следы.

— Здесь есть дикие олени?

— Много.

После каменистого гребня, на котором успела отбить пятки, идти по мягкому снегу куда легче. Вспомнилась заасфальтированная улица Горького с подстриженными липами, с потоком спешивших горожан и гуляющими парочками. Еще недавно в Москве я даже не задумывалась о дороге и не ожидала, что окажусь в горах.

Подойдя к отвесной стене, Сергей молотком отколол камень. Повертел его в руках и выбросил. Начался новый подъем на кручу. Скоро узкий гребень перешел в ледовый склон с вмерзшими камнями.

— Держись, Анфиса! — крикнул вдруг геолог. Шагнул вниз и стремительно заскользил по льду, стараясь затормозить спуск ручкой молотка.

— Сергей! — испуганно закричала я, боясь подойти к краю. Опустилась на землю, осторожно подползла.

— Анфиса, порядок! — Сергей стоял внизу, под склоном, махал мне рукой и улыбался.

Надо было спускаться к нему, чтобы не прослыть трусихой. Как ловко Сергей воспользовался молотком! Осторожно поставила ногу на обледеневший камень, стараясь отыскать следующую опору. Между ребристыми глыбами увидела ложбинку. Сбегающий ручеек схватился льдом.

— Сергей! — Помахала рукой и оттолкнулась, вжимая ручку молотка в узкий лоток. Ноги ударились в заструги снега, и я полетела. Услышала загремевшие в рюкзаке банки консервов. Показалось, что на меня упали горы, небо. Перекувырнулась второй раз через голову и зарылась в глубокий снег.

Сергей помог мне выбраться, смотрел, улыбался.

— Анфиса, разве мы с тобой скалолазы! Скорее всего, саночники.

— И даже не саночники, — в тон ему ответила я. — На мягком месте съехали. Хоть штаны не протерли, и то здорово.

Снова мы двигались вдоль извилистого ручья, то приближаясь к нему, то уходя в сторону. Переползали скалы, глубокие трещины и ямы. За поворотом ручей вдавался в большой поток, и нам надо было перейти на противоположную его сторону. Но сильное течение сбивало с ног. Нам пришлось немного спуститься вниз. Шлепая по мелководью, выбрались на каменистую косу правого берега.

Не заметили, как небо затянули облака. В тесном ущелье стало по-ночному темно. Скалы и камни почернели, потеряли истинный цвет, а вода в ручье — привычную голубизну: посерела и походила на стальную полоску.

Несколько раз солнцу удавалось вырваться из-за туч, но при встречном ветре тепло не чувствовалось.

Страшный рев заставил нас испуганно остановиться. Ручей, вырвавшись на простор, несся по каменному коридору, ударяясь о скалы, тысячами брызг разлетаясь по сторонам, и тут же растекался тонкими косичками.

Второй раз нам пришлось карабкаться вверх по широкому шлейфу осыпи. Хаотическое нагромождение камней загораживало дорогу. Нам, казалось, никогда не пройти. Но Сергей уверенно выбирал путь. Наконец, я почувствовала, что мы выбрались из этой страшной теснины, и облегченно вздохнула. Молодец Сергей, как он здорово сориентировался. Теперь я уверена: Сергей ничего не знает о палатке ВВ. А я, дура, так плохо подумала о нем. Геолог остановился, вытер пот. Наклонился, поднял камень, повертел его в руке. Быстро ударил молотком. Недовольный отколотым куском, положил его на выступ скалы. Скала превратилась в наковальню. Сплеча нанес еще удар, вкладывая в него всю силу. Камень раскололся. Сергей внимательно начал разглядывать минерал.

Я старалась ничего не пропустить.

— Анфиса, заверни образец! Мой маршрут восемьсот пятьдесят четыре. — Он достал полевой дневник, геологический компас.

Я хорошо помнила объяснения Александра Савельевича. Геолог должен сделать замеры: азимут простирания пород, угол падения, высоту и ширину обнажения. Снятые показания надо записать в тетрадку.

— Первая точка.

Признаться, мне не понравилась находка. Камень как камень, ничем особенным не примечательный, вроде простого булыжника, какими выложены мостовые в любом городе. Александр Савельевич выбирал образцы с красными блестящими звездочками или извилистыми, замысловатыми прожилками.

— Радуйся, Анфиса! — Сергей улыбнулся, прикрывая припухлыми веками веселые глаза. — Поняла, что мы с тобой нашли?

— Камень.

— Камень камню рознь. У каждого свое название. Есть красивые звучные. Мне не нужны алмазы и аметисты. У тебя сульфид. Присмотрись к нему повнимательней. Он отец многих металлов: меди, ртути, свинца, сурьмы и серебра. И это еще не все. В сульфиде можно отыскать соединения мышьяка и теллура.

— Теллур нам называли в школе! — сказала я, удивленно разглядывая невзрачный камень. Уверена, что не один раз отшвыривала такие камни ногой и не обращала на них внимания.

— Правильно, теллур — пятьдесят второй элемент в периодической таблице Менделеева.

Пока я заворачивала образцы в бумагу и укладывала их в мешочки, Сергей снова ушел от меня вперед. Он цепко присматривался к камням, настойчиво и упрямо стучал молотком.