Зигмунд Скуиньш - Внуки Колумба

— На кухню нельзя, — сказала Ия. — Не забывайте, что я здесь живу нелегально.

— Верно, — Казис закусил губу. — Я совсем позабыл…

И добавил:

— Ничего. Можно в комнате на электроплитке. Все будет в порядке!

В дверь трижды постучали.

— Да, да, — отозвался Угис. — Входи, Вия, входи!

Глубоко убежденный, что постучала именно Вия, он заблаговременно покраснел.

Дверь открылась. Вместо Вии на пороге стоял Мерпелис. Справа и слева его эскортировали две решительного вида женщины в белых халатах. Позади виднелось испуганное лицо старой Алмы. Угис чуть не упал от неожиданности. Разговор оборвался.

Липст, Робис и Ия вскочили на ноги, точно по команде.

— Санитарный контроль, — сообщила правая нападающая.

Мерпелис, придирчиво поглядев по сторонам, достал из кармана исписанный лист бумаги и молча перечитал его. Затем он направился прямо на половину Робиса. «Ассистентки» последовали за ним, как две белые тени. Алма переглянулась с Угисом и бессильно развела руками.

Мерпелис вернулся, держа двумя пальцами ночную сорочку Ии.

— Это что такое? — спросил он упавшим голосом, в котором звучало такое отчаяние, что можно было подумать, будто тонкая, усеянная цветочками ткань душила его за горло.

— Ночная сорочка, — сказал Робис.

— Я желаю знать, какая это сорочка?

— С санитарной точки зрения вполне безукоризненная.

— Мужская или дамская?

— Вроде бы дамская, — с выдержкой закаленного дипломата пришел на помощь Робису Казис. — Хотя такое определение для данного конкретного случая не совсем точно. Это не дамская сорочка вообще, а ночная сорочка жены Робиса — Ии Красткалн.

Мерпелис закатил глаза и громко простонал:

— И это мне говорите вы — секретарь комсомольской организации! Вы, кто должен был первым ударить в набат, когда налицо имеется вопиющее на сегодняшний день нарушение норм советской морали! Как могут происходить подобные вещи у вас под носом?! Вы знали об этом?

— Да, — смиренно признался Казис. — Я знал, что Робис Красткалн женился. Я только не знал, что это называется нарушением советской морали.

Тут подоспели «ассистентки». Одна из них держала за металлическую пряжку сандалию Ии, в руке у второй была пустая винная бутылка.

— Товарищ Мерпелис, все указанное в заявлении соответствует действительности, — сказала первая.

— Все точь-в-точь как там сказано, — добавила вторая.

— В заявлении? — воскликнул Угис. — В каком заявлении?

Мерпелис помахал исписанной бумажкой:

— Вот в этом!

— Ах, вот оно что, — заинтересовался Казис и подошел к Мерпелису. — Если это не государственная тайна, мы тоже охотно ознакомились бы с таким любопытным документом.

— Я зачитаю только те места, которые товарищ директор подчеркнул красным карандашом, — Мерпелис осуждающе посмотрел на белую как мел Ию: «…было бы преступлением продолжать замалчивать позорную правду о том, что в мужском общежитии нашего завода седьмая комната превращена в «дамский рай». Некоторые легкомысленные женщины нашли в ней для себя удобный приют и находятся там без прописки днем и ночью. Аморальный образ жизни жильцов этой комнаты — Роберта Красткална и в особенности Угиса Сперлиня — отрицательно влияет на остальных живущих в общежитии…»

— Хватит, хватит. Незачем слушать дальше эту муру, — отмахнулся Робис и ласково обнял Ию за плечи.

В глазах Казиса заплясали озорные чертики. Угис принялся большими шагами расхаживать по комнате.

— Это все вранье, — сказал он. — Гнусное, зловредное вранье.

Мерпелис аккуратно сложил исписанный мелким почерком листок и спрятал в бумажник.

— Может, и эта сорочка вранье? — спросил он.

— Товарищ Мерпелис, будьте любезны, присядьте, — Казис указал на ближайший стул. — И вы тоже уважаемые товарищи санитарные контролеры. Поговорим серьезно. Мы вам сейчас все объясним…

— Меня интересует только одно, — Мерпелис даже не поглядел на предложенный стул. — Вот эта гражданочка, — он указал на Ию, — пребывает здесь также и ночью?

— Да, — ответил Казис, — она тут живет.

— Ну, вот видите, — Мерпелис в отчаянии воздел руки к потолку. — Какие еще нужны объяснения?!

— Эта гражданка, во-первых, имеет имя и фамилию — Ия Красткалн, во-вторых, она комсомолка, работает на нашем заводе, и, в-третьих, она жена Роберта Красткална.

— Безразлично. Она здесь не прописана.

Мерпелис повторил жест короля Лира.

— Все, — сказал он. — Не будем понапрасну терять время. Эх, молодежь, молодежь, и чем вы только занимаетесь! Чем занимаетесь!

— Это заявление клеветническое, — сжав кулаки, Угис преградил путь Мерпелису. — Вы не хотите верить живым людям, а гнусному анонимному клеветнику верите!

Мерпелис горестно покачал головой.

— Заявление не анонимное, — возразил он. — Его подписал рабочий П. К. из вашего же цеха, если не ошибаюсь.

Мерпелис обратился к помощницам.

— Вещественные доказательства мы заберем с собой.

Процессия направилась к двери.

— Лично я, конечно, не решаю эти дела, — Мерпелис обернулся. — Во всем этом разберутся дирекция и заводской комитет, но на вашем месте, товарищи Сперлинь и Красткалн, я все же заранее стал бы подыскивать себе комнату в другом месте… А вы, товарищ уборщица, — Мерпелис сделал знак Алме, — пройдемте к коменданту общежития. У нас будет особый разговор.

Алма по очереди окинула взглядом всех оставшихся в комнате, опять развела руками и, ничего не сказав, вышла. На электроплитке громко булькала в кастрюле вода.

— Кипит, — первым нарушил молчание Казис. — Нашим кулинарным курсам немножко помешали. В горячую воду перловку засыпать нельзя.

— Спасибо за угощение, — сказал Робис, — у меня всякий аппетит пропал.

— Вот свинство! — воскликнул Угис. — Рабочий П. К.! Я завтра убью этого Крамкулана и сам явлюсь в милицию.

— Спокойно, спокойно, — урезонил Казис. — Завтра надо будет зайти к Шапару. Не всегда прав тот, кто громче всех орет.

— Конечно, — согласился Угис, — но Крамкулана я все-таки убью!

— Ладно, — сказал Казис. — Я надеюсь, мы эту историю уладим. Как ты считаешь, Липст? Уладим, а?

Липст посмотрел на Казиса. Он еще не успел разобраться в беспорядочном ворохе мыслей, возникших в результате вторжения санитарного контроля. В первый момент Липст оторопел, потом его стали разбирать и смех и злость, и, наконец, он стал понимать, что ситуация складывалась довольно запутанная и выглядела гораздо серьезнее, чем могло показаться сначала. Неужели действительно заявление настрочил Крамкулан?

— Я думаю, все уладится, — сказал Липст.

Он произнес это вполне убежденно. Снова предстояла схватка, в которой, как и тогда, в патруле, он будет стоять плечом к плечу с друзьями — Казисом и Угисом, Ией и Робисом. Иначе и быть не могло. Только так!