Василий Лебедев - Посреди России

«К кому же зайти? — раздумывал он. — Спросить бы у дачника немного, так неудобно… А может, к тетке Домне?»

Эта мысль понравилась Генке. Старуха жила на пенсии, а Кило-С-Ботинками приносит домой каждый месяц не так уж и мало. Да и по всему Генка замечал, что у них водились деньги. А порошки старуха выпила или от жадности или захотела подольше прожить, чтобы с деньгами не расставаться. Подождав, когда старуха и дочка будут дома вместе, он направился к ним.

Дом у тетки Домны был нестарый, а после того как они с дочкой подновили окошки, двери и заменили нижний венец (новое бревно Генка только сейчас заметил снизу), дом стал совсем хоть куда. На окнах висели длинные тюлевые занавески, а поверх их еще какие-то, в клетку. «Дивья! Это, наверно, на городской манер», — подумал он. И все же сразу было видно, что в доме нет мужика. Это было заметно от калитки, которая висела на одной петле. Потом он заметил зазубренный топор, валявшийся на крыльце, а двери и окна, сделанные плотниками очень чисто, теперь уже повело. Все это рассохлось, и надо было подгонять и олифить.

— Здорово, тетка Домна!

— Здравствуй…

— Сесть-то можно?

— Садись… — она смотрела на Генку настороженно, стараясь понять, зачем он пришел.

Генка прошел и сел на лавку в переднем углу. Он мельком взглянул на опухшее лицо старухи и тут же деликатно отвернулся. Он даже не спросил, лучше ей или хуже, сделал вид, что не заметил, и это понравилось Домне.

— Та-ак… Ничего живете, — похвалил он.

— Слава богу, пока…

— А где же Тонька?

— А Тонька пришла с дойки, пообедала да отдыхать завалилась. Тонькино дело такое: не семеро по лавкам. А тебе чего она?

Тетка Домна насторожилась, в заплывших глазах ее каленой искрой мелькнул интерес большой житейской важности.

— Если она нужна, а не я, тогда и разбудить можно. Она на мосту спит, за занавеской.

— Не обязательно…

— А-а-а…

— Я вот зачем: дай мне денег в долг. Мне пришло важное письмо, ну и надо съездить по одному делу.

— А-а-а… Письмо! А далеко ли ехать-то?

— Далеко.

— Вон оно чего! Та-а-ак… А надолго едешь-то?

— Не знаю.

— Не знаешь, значит.

— Пока не знаю.

— Та-ак… Пока, значит…

— Пока.

— Та-ак… А когда же ты работать-то будешь? — вдруг спросила она.

— А что?

— Да я так спросила. Ведь если, думаю, не работать, так откуда же деньги будут?

— Да ты не думай, я ведь отдам.

— Да я не думаю. Только из чего, думаю, отдавать-то будешь? Ты не сердись, батюшко, ведь это кого хошь коснись — каждый спросит…

Генка холодно блеснул металлическими зубами — не улыбка, а болевой оскал.

— Ну, ладно, тетка Домна, до свидания. Извини, так сказать…

— Да не на чем, Генка, извинять-то. Не на чем. Ступай с богом.

Она смотрела из-за занавески, как он проходил двором, через калитку, как шел по улице, мелькая вдоль берез, и все сомневалась, так ли она сделала, отказав Генке. Ведь Тонька ее не так уж и худа, а что возраст, так он в ней и неприметен, да она, Домна, и сама принесла дочку на тридцатом году. Все ведь бывает…

К вечеру, как прийти людям с работы, Генка взял свой костюм и пошел продавать. До этого он думал сходить на Каменку, спросить у своих, но понял, что этим он только внесет смуту в семью, где верховодит Лешка, и поэтому решил сначала попробовать дело с костюмом. Он отобрал несколько домов, где, по его предположению, могли купить, и пошел.

Учитель примерял костюм долго, старательно. Он смотрелся в зеркало, сгибая и разгибая руку, но рукав во всех случаях был ему короток. Брюки тоже не годились, и он с сожалением отдал костюм Генке.

Кузнец Сизов сразу отказался наотрез: денег лишних нет, да и нужды в костюмах — тоже.

В остальных домах и рады были бы помочь Генке, но он просил за свою недешевую вещь так мало, что многим казалось стыдным грабить парня, боялись ославиться из-за какой-то тряпки и отказывались тоже.

Генка пошел к Окатовым.

— Василий, выручай! Купи костюм, недорого прошу.

Василий и Нюрка посмотрели костюм и пришли к выводу, что он мал хозяину, а сыну широковат и короток. Парнишка в батьку пошел — высокий, а раздаться не успел.

Пришлось Генке пойти в Каменку.

В сумерках он пришел в дом к сестре, посмотрел — Лешки нет — и спросил денег.

Мать взглянула на Любку, но та растерялась от неожиданности и не знала, как ответить брату.

— Ну, чего же вы молчите? Дайте рублей сто. Устроюсь — вышлю.

— Да мы не молчим… — замялась Любка. — Погоди, вот сейчас Леша придет.

«Сам кубышку держит», — смекнул Генка и презрительно усмехнулся. Он не прошел к столу, не снял кепку и сел на порог, как чужой.

Лешка пришел скоро и сразу почувствовал, что Генка появился неспроста. Посмотрел на домашних — не глядят — и понял, что был разговор.

— Ужинали? — спросил он и насторожился, определяя обстановку.

— Ждем, — односложно ответила Любка из-за переборки.

Лешка не торопясь, тщательно повесил кепку на гвоздь, коснувшись полой Генкиной головы, крякнул, будто пришел с мороза, и только потом протянул гостю руку.

— Проходи, чего ты тут сидишь? — позвал он родственника к столу.

Генка молчал и сидел по-прежнему на пороге.

Лешка прошел на кухню, мылся там. Генка прислушивался — не шепчутся, значит, надо спросить самому.

Лешка опять прошел и сел на лавку, приглаживая волосы. Они у него были вороненые, с отливом смоляным. Он чувствовал, что неважно встретил родственника, и смягчил опять:

— Ну, как там у вас, в Зарубине, копают?

— Копают, у кого не низина, — ответил Генка.

Замолчали.

За переборкой было слышно, как Любка смешит своего малыша. Тот взвизгивал и заходился в смехе до икоты. Лешка повернул голову, послушал, и лицо его подобрело.

— У нас тоже начинают, — сообщил он, поставив локти на стол и растирая лицо ладонями. — Пора уж…

— А я к тебе пришел…

Лешка отнял левую руку от лица, глянул на Генку одним глазом.

— Дай мне денег взаймы, — и торопливо, чтобы тот не успел отказать, пояснил: — Место хорошее нашлось, под Ленинградом. Да вот посмотри сам, товарищ пишет…

Он подошел к столу и подал письмо Бушмина.

За переборкой, как только заговорили мужчины, стало тихо. Лешка читал очень долго. Он, должно быть, перечитывал несколько раз, но не потому, что не ясен был смысл, а всего скорее обдумывал в это время ответ.

— А что за работа? — спросил он наконец.

— Так известное дело — на трактор сяду.

— Там колхоз, что ли?

— Да вроде колхоз.

— Богатый?

— Да вроде…

— Вроде… Ну, если колхоз — документов много не надо, — заключил Лешка, как бы соглашаясь.

Генка стоял перед зятем, как перед начальником, мгновенно отвечая на его вопросы.

— Та-ак… А сколько тебе надо?

— Да рублей сто.