Георгий Лезгинцев - В таежной стороне

Катя немного виновато ответила:

— С водой для промывки скважин опоздали, но скоро подключим, тогда и пыли не будет…

Вновь включили молотки и добурили первые шпуры. Устроили перекур. Иван опустил молоток и расстегнул ворот шахтерки.

— Ну и крепость! Даже буровой молоток плохо берет, — признался он Рудакову, с секундомером в руке наблюдавшему за работой.

— Со дня на день должно приплыть новое горное оборудование. Тогда дело пойдет у нас иначе, — ободрил Сергей Иванович.

Он был доволен. Рудник начинал свою жизнь.

Рудакова окликнула откатчица:

— Сергей Иванович, звонили по телефону, велели передать вам — баржи плывут.

— Баржи? Вот это хорошо!.. Ну, я пошел встречать их. Екатерина Васильевна, командуйте тут.

Вновь затарахтели молотки, подняв пыльную завесу.

В забой стремительно ворвалась Наташа:

— Забурили! Поздравляю, Ваня! И тебя, Федот, и Катюшу!

Она достала из сумки взрывчатку, осторожно заложила в шпуры, бережно вставила патрон.

Зарядив шпуры и выпроводив людей из забоя, Наташа свела в один пучок огнепроводные шнуры и поднесла к ним горящий пеньковый фитиль. Шнуры угрожающе зашипели, и Наташа выбежала из выработки в безопасную рассечку, где уже спрятались Иван, Федот и Катя. Стоя в темноте, они напряженно считали секунды. Время тянулось особенно медленно, а желание услышать взрыв было так велико, что стали сомневаться, будет ли он.

Глухой взрыв! За ним почти мгновенно последовал второй, третий…

— Пятнадцать, шестнадцать… — считала Наташа. — Отказов не было, все взорвались! — облегченно вздохнула она.

Загудел мощный вентилятор, началось проветривание забоя, и через четверть часа приступили к разборке и откатке породы, завершая первый цикл по новому графику.

Сергей Иванович забежал на минуту домой, переобулся в болотные сапоги с длинными голенищами и, отказавшись от еды, заторопился на реку.

День был пасмурный. Моросящий мелкий дождь съедал последний грязновато-серый снег. Дорога размякла, колеса первых телег прорезали в земле глубокие борозды, по которым ручьями бежала мутная весенняя вода. Сапоги разъезжались на скользкой глинистой земле, и Рудаков с трудом сохранял равновесие.

«Безобразие, а не дороги, товарищ секретарь! Сам еле идешь, а ведь по ней ежедневно ходят дети и пожилые люди, вот им-то каково?.. Над знаменитой миргородской лужей мы все смеялись, а у себя в поселке не замечаем ничего: дескать, не наше дело, сельский Совет есть! Придется подсказать Наташе, чтобы комсомольцы занялись благоустройством поселка. Проложим тротуары, деревья посадим, к лету стадион на берегу реки соорудим…» — размечтался Рудаков, но внезапно поскользнулся и едва не упал, спугнув весело плескавшихся в луже уток.

Проходившая мимо с ведрами на коромысле старуха остановилась и прошамкала:

— Весной, родимый, по нашей дороге ходить одни фокусники могут, которые в цирке обучались.

— Акробаты, бабуся.

— Ну да, они. Только я, Иваныч, так думаю: лучше мостки вдоль заборов поделать, чем всех нас обучать — как в цирке.

— Верно, бабуся, так и сделаем! А скоро тебе и воду носить не придется, водопровод проведем.

— Не сули журавля в небе… — Старуха не договорила и, тяжело вздохнув, пошла.

Рудаков взял у нее с коромысла ведра и донес до калитки.

— Зачем сама таскаешь, разве помоложе нет?

— Был сынок, да в последний день войны похоронная пришла. — Приняв ведра, бабка сказала: — Спасибо тебе, родной! Не забудь, похлопочи о мостках-то, а то тебя редко встречаю, воду приходится самой таскать, — съязвила она на прощание.

Дождь усиливался, на лужах появились пузыри. Подходя к реке, Рудаков взглянул на горы, вчера еще белые, а сегодня покрытые темными плешинами, и с досадой подумал: «Не нужен сейчас этот дождь, только снег зря сгоняет, воды на гидравликах и так полно».

Маленькую реку Кедровку нельзя было узнать. Она стала широкой, полноводной, и только бешеная скорость течения красновато-мутной воды говорила о ее горном происхождении. Вода поднялась почти на сажень, затопила всю кедровскую долину, покосные луга и часть приискового подсобного хозяйства. Порывистый ветер гонял по воде волны, срывая с них седые, пенистые гребешки. По реке кучно, сталкиваясь и наскакивая друг на друга, плыли обломки сероватых льдин. В некоторых местах образовались заторы, их взрывали. Паводковыми водами разбросало по всему берегу крупные льдины, стволы гнилых деревьев, пни с обмытыми узловатыми корнями.

Вдоль берега Кедровки с длинными баграми в руках бегали ребята-подростки, вылавливая бревна и доски. По перекинутому с берега на берег толстому металлическому канату скользила цепь, прикрепленная к лодке, в которой переправлялись через реку люди.

На берег подходил и подходил народ: ведь на Южный пришли первые суда.

Против склада технических материалов стояли на якоре три большие, глубоко сидящие в воде баржи, сверху затянутые брезентом. К баржам налаживали мостки. Невдалеке дымила труба буксирного пароходика.

— Сергей Иванович! Первая навигация открыта, Южный стал речным портом, — шутливо рапортовал Пихтачев, руководивший выгрузкой.

— Нужно летом в двух-трех местах в верховьях взорвать перекаты, и тогда весенняя навигация станет для нас обычным делом, — сказал Рудаков, как бы намечая план освоения реки.

— Привезли нам ценный груз: экскаваторы, электровозы, тракторы и много другого, чего я даже не знаю, — рассказывал Павел Алексеевич.

— С разгрузкой не задерживать! — распорядился Рудаков, поднимаясь по трапу на баржу.

— Все будет сделано! Куда направлять груз?

— Я думаю, строительные механизмы — на стройку жилья, остальное оборудование — на Медвежью, — ответил Рудаков. — Да, чуть не забыл. Хочу дать тебе поручение — проверить выполнение предмайских обязательств у строителей. Согласен?

— Это у Захарыча?

— Да, и беседу, может, придется провести. Ты подготовься, — попросил Рудаков.

Пихтачев кивнул головой и важно откашлялся. Подобное первое поручение, видимо, пришлось ему по вкусу.

— Серге-е-ей Ива-а-а-нович, Серге-е-ей Ива-а-а-нович!… — кто-то протяжно кричал с берега.

— Яшка бежит к вам, — узнал Пихтачев.

Конюх остановился у трапа и, задыхаясь, выпалил:

— Небось беда стряслась, Серко, весь ободранный, прискакал на конный двор, а Виталия Петровича нетути.

Приближались майские праздники. Таежная весна разгулялась. Под жаркими лучами весеннего солнца снег на южных склонах гор и в долинах рек бурно таял, теперь только редкие островки его, белыми пятнами разбросанные по тайге, напоминали об ушедшей зиме. Северные же склоны лежали еще под снегом, но и на них чернели проталины. Нависшие над скалами огромные снежные шапки то и дело с шумом сползали вниз. Зима отходила с боями; внезапными набегами из-за седых гор белила она черную землю и темно-зеленые хвойные леса.