Георгий Лезгинцев - Инженер Северцев

— Вы готовили вопрос по Сосновке, пожалуйста, доложите в двух словах его суть.

Птицын произнес вступительную речь, в которой подчеркнул важность обсуждаемого вопроса, отдал должное смелости технической мысли автора предложения и в заключение заявил, что данное совещание является предварительным и в силу этого не должно принимать каких-либо рекомендаций по вопросу, подлежащему еще научной и проектной проработке.

— Тогда мне неясно: для чего, собственно, мы сейчас собрались? — перебил оратора Северцев.

— Чтобы обменяться мнениями. О них мы доложим руководству, — разъяснил Птицын.

Встать и уйти было нельзя. Северцев сдержал себя и, чтобы привести в порядок нервы, поудобнее устроился в кресле…

— Я устал докладывать на различных совещаниях прописные истины: что лошади едят овес, а Волга впадает в Каспийское море… Но приходится, к сожалению, еще раз заняться доказательством этих гипотетических утверждений… — приступил к объяснению своей позиции Парамонов.

Доводы его все были в пользу реконструкции рудника. Он обещал закончить проектное задание к апрелю и представил спецификацию основного оборудования для открытых работ, по которой уже сейчас можно было заказывать оборудование.

— К сожалению, я новых запасов сосновских руд еще не видел. Поэтому сказать ни за, ни против предложения директора Сосновского комбината не могу, — сознался Стеклов.

— Новые запасы уже больше недели находятся у вас в главке, — заметил Северцев.

Геолог ответил:

— Возможно, возможно. Но я их еще не видел.

Северцеву стало ясно, что этот вопрос никого из присутствующих не интересует, и, когда Стеклов предоставил слово ему, он выступать отказался, сославшись на то, что главный инженер проекта все уже сказал. Произошла заминка.

— В горной науке, — начал Никандров менторским тоном, — за последние годы усиливается тенденция к переоценке соотношений подземных и открытых работ в сторону последних. Поэтому с точки зрения этой тенденции предложение товарища Северцева является прогрессивным. Однако любая научная тенденция должна проверяться в конкретной производственной обстановке. Мы же никаких доказательств действия этой тенденции в сосновских условиях пока не имеем. Мы готовы поверить на слово автору. Но, к сожалению, речь идет о новых больших капиталовложениях при реконструкции рудника, еще не амортизировавшего затрат на его строительство. Может быть, следует подумать о новых системах подземных работ на Сосновском руднике, прежде чем торопиться с его коренной реконструкцией на открытые работы? Представляемый мною институт может включить в план своих научных работ подобную тему: например, применение системы с массовым обрушением руды.

— Нашел топор под лавкой… Да эта система у нас введена почти повсеместно! Мы говорим сейчас про открытые работы, а наука нам — про Ерему. И пока Никандровы будут в науке, от нее польза будет только им, а не производству, — с возмущением сказал Северцев и поднялся.

— Сие от вас не зависит, — нагло улыбаясь, бросил Никандров.

— Неправда, доберутся и до вас, грызунов от науки, — забирая со стола свою папку, ответил Северцев.

— Я попросил бы тебя держаться в рамочках, — сказал Птицын, но Северцев даже не взглянул на него и зашагал к двери.

— Минуточку, товарищ Северцев! — остановил его Стеклов. — Значит, мы ни до чего не договоримся. Видимо, все же нужно провести вначале научную работу по возможным системам отработки подземным способом, а уж потом проектировать открытые. Да и зачем мы будем сейчас решать, когда скоро у Сосновки будет новый хозяин? — подвел итоги Стеклов.

— В этом вы правы — надо надеяться, что новый хозяин и решать будет по-новому, — согласился Северцев.

Выйдя из министерства, он решил пройтись пешком. Был ясный, лунный вечер. Тротуар пересекали синеватые тени деревьев и фонарей. Так хорошо было на улице! С неохотой вспомнил Михаил Васильевич о завтрашних делах: с утра нужно купить билет на самолет, днем сидеть в главке при рассмотрении плана. План утвердят. Кроме вскрышных работ по карьеру. Этот вопрос придется решать с новым хозяином.

Михаил Васильевич торопился с отъездом. Толкаться в министерстве больше не было смысла.

Только одно задерживало его в Москве — встреча с сыном. Каждый вечер проводил он у себя в номере, ожидая звонка. Виктор должен был уже вернуться из дома отдыха, но все не звонил. Спрашивать о причине Анну не хотелось — слишком неприятным было последнее объяснение…

В вестибюле гостиницы Михаил Васильевич купил талон на междугородный разговор и заказал Сосновку. Соединили быстро. Подошла Валерия. Разговор сразу начался с упреков: нельзя же так задерживаться, столько молчать, заставлять нервничать!.. Михаил Васильевич спросил: почему она не приехала на защиту комплексных запасов? И вдруг в голосе Валерии его поразили явно прозвучавшие нотки ревности, когда она сказала, что не хотела мешать его встречам с домочадцами… Он, как мог ласково, пристыдил ее, попросил передать несколько поручений Шишкину и сказал, что завтра вылетает.

Походив по комнате, Михаил Васильевич сел за стол, написал заявление в народный суд о разводе. Изложил только главные обстоятельства дела. Долго думал о дополнительных доводах, но, ничего не придумав, заклеил конверт.

Настроение у него, надо сказать, было подавленное. Он не мог уловить — что именно, но что-то растревожило его после разговора с Валерией. Почти физически угнетало теперь уже неотвратимое приближение бракоразводного процесса. Сегодня он сжигал мосты…

Чтобы отвлечься от тяжелых раздумий, он решил написать статью — сегодняшняя стычка с Никандровым обязывала его немедленно выступить. Но он заколебался — стоит ли ему, производственнику, вторгаться в науку, к которой он не имеет никакого отношения? Что он может сказать корифеям, по чьим книгам в свое время учился, готовясь стать горным инженером? Но больно было сознавать, что горная наука отстает от многих насущных требований промышленности.

Он начал писать. О том, что шахты и рудники, оснащенные передовой горной техникой, накопили богатый опыт в области горного искусства, но этот опыт очень мало отражается в работе научных институтов. Причина — слабая связь научных работников с горной практикой.

Он подробно разобрал одну научную работу, которую ему недавно прислали на отзыв. В своем ученом труде соискатель докторской степени доказывал, что существуют предельные нормы проходки одним забоем. Прибегая к длинным математическим выкладкам, он из этих вычислений выводил соответствующую формулу, претендовавшую на незыблемость. Северцев забраковал эту работу, поскольку располагал точными данными: скоростные горнопроходческие бригады на многих шахтах вдвое перекрывали теоретические расчеты докторанта. Получив отрицательный отзыв, ученый муж разразился письмом, в котором утверждал, что проходчики наверняка ошиблись в замерах: формула его не может быть оспорена, ибо математику он постиг в совершенстве…