Георгий Лезгинцев - Инженер Северцев

Хуже всего, что такого рода ученые труды — не единичные прорухи, которые, в конце концов, еще могла бы себе разрешить мудрая старушка наука… Распространение в горной науке чисто «математического» направления, почти схоластическое оперирование отвлеченными уравнениями, придумывание различных формул, с помощью которых люди, очень далекие от практического горняцкого опыта, пытаются решать все проблемы, — явление опасное, и прежде всего для самой этой науки…

Работу прервал телефонный звонок. Он поспешно снял трубку. Молодой, неокрепший басок попросил к телефону Михаила Васильевича… и не успел он ответить, как сын узнал его:

— Папа, это я. Здравствуй.

— Витюшка, милый! Куда ты запропастился? Я несколько дней жду тебя. Откуда звонишь? — обрадованно спрашивал Михаил Васильевич.

— Из автомата. Шел к тебе, но задержался… — запнувшись, ответил сын.

— Иди скорее, я жду!

— Я не приду к тебе, папа, не жди меня. Счастливого пути. Мама тоже желает тебе всего хорошего. Прощай. — И голос Виктора исчез.

Некоторое время Михаил Васильевич неподвижно сидел у аппарата.

С начала мая установилась жаркая погода. Быстро просохли таежные дороги. В каких-нибудь два-три дня покрылись цветом бесчисленные кусты черемухи. Воздух наполнился ее медовым ароматом.

Вечерами по реке разносилось кряканье перелетных уток, большими стаями ночевавших в залитых высокой водой плавнях.

Северцев был очень доволен: протянись еще неделю весеннее бездорожье, и пришлось бы из-за отсутствия крепежного леса останавливать рудник! Комбинат работал крайне напряженно: нехватка крепежника лихорадила рудник, а он, в свою очередь, нарушал ритмичность в загрузке обогатительной фабрики… В дремучей тайге сидели без леса!

Такое нелепое положение объяснялось тем, что крепежник для комбината главковские снабженцы «занарядили» из соседней области, причем его оттуда отгружали с опозданием и малыми количествами; ближайшие же к Сосновке леспромхозы гнали лес на Урал.

Сколько ни воевал Северцев с таким «планированием», а пришлось ему открывать свои лесозаготовки… Лес собственной выделки был хуже и значительно дороже леспромхозовского, но рудник не остановишь!

Северцев попросил помощи у областного комитета партии. Яблоков обещал вскоре приехать на Сосновку. И намекнул, что ждет только решения сессии Верховного Совета о перестройке: тогда все утрясется.

В главке и министерстве ни один вопрос не решался без неоднократных обращений к Шахову. Северцеву казалось, что министерский аппарат парализован, предприятия брошены на произвол судьбы: старый хозяин их забросил, а новый еще не объявился. Одно радовало: уменьшилась ведомственная переписка, поток всевозможных бумажек внезапно иссяк. Видимо, людям стало не до сочинительства.

Сегодня папка с почтой оказалась почти пустой. Комиссия по запасам извещала, что комплексные запасы по Сосновке утверждены. Проектный институт прислал телеграмму: проект реконструкции горного цеха закончен и отправлен на комбинат. Главснаб уведомлял о том, что горное оборудование для открытых работ из-за отсутствия фондов выделено не будет.

Михаил Васильевич еще раз перебрал бумаги, ища ответа на свою просьбу о срочной отгрузке крепежника, и с сожалением убедился, что ответа нет. Его внимание привлек маленький конверт. Это оказалось личное письмо от Шахова, полное новостей. Он писал о том, что в Москве ждут открытия сессии Верховного Совета, которая должна узаконить коренную перестройку руководства промышленностью. Еще до открытия сессии началось увольнение: министерство готовится к полной ликвидации. Люди постепенно свыклись с этой мыслью. Часть командного состава собирается в экономические районы, кое-кто из специалистов устраивается в другие организации, старики уходят на пенсию. Короче говоря, писал Николай Федорович, Москва стоит на месте, страшного ничего не стряслось, жизнь идет своим чередом. Обращаться больше в министерство он не советовал: выполнять просьбы некому, ликвидком занимается только своими делами. Поэтому Шахов рекомендовал все дела решать на месте — с новыми хозяевами. Он писал, что в отношении крепежника помочь уже бессилен: дела с ликвидацией министерства зашли слишком далеко, и он сейчас лишен возможности вмешиваться в дела снабженческих организаций. Просил командировать в Москву Малинину: будет лучше, если при передаче геологических фондов материалы по Сосновскому месторождению отберет она лично. Поэтому пусть Малинина не задерживается с выездом. В заключение письма Николай Федорович выражал надежду на скорую встречу: гора с горой не сходится, а человек с человеком обязательно сойдется, тем более если у них общие интересы.

Эта концовка озадачила Северцева. На что намекал Николай Федорович?..

Пришла Валерия. В руках у нее была тоненькая папка.

— Шахов зачем-то вызывает тебя в Москву, — сказал Северцев.

— Странно. У меня сейчас в Москве нет никаких дел. Протокол утверждения наших комплексных запасов пришел. — Она протянула папку. — Вот он…

Михаил Васильевич показал ей шаховское письмо. Прочитав его вместе, они решили, что Валерия все же не будет спешить с отъездом: подождет официального вызова. Может быть, вызова в конце концов не последует?.. Отберут геологические материалы прекрасно и без нее!

Северцев взглянул на часы и включил селектор.

— Здравствуйте, Михаил Васильевич. У аппарата инженер Борисова, — громко заговорил стоявший на столе микрофон.

— Здравствуйте, Мария Александровна. Докладывайте суточную сводку.

— Обогатительная фабрика за вчерашние сутки обработала руды всего восемьдесят два процента! — выкрикнул микрофон.

— Причина?

— Все та же. Горный цех недодает руду! Если горняки усилят отгрузку сегодня и завтра, то декадный план обработки еще можно выполнить!

— Мария Александровна, как с извлечением металла?

— Выше планового на один процент.

— У меня все. Буду принимать меры. До свидания.

Северцев выключил селектор.

— Лишь открытые работы могут радикально изменить положение… — вслух подумал он. — Я должен сейчас пойти к горнякам: нужно по всем нашим амбарам намести, по сусекам наскрести…

Стояла нестерпимая жара. Клубы серой пыли ползли с отвалов породы, отравляя и без того душный воздух. Пока Михаил Васильевич добрался до шахтного копра, он взмок от пота.

В проходной он выпил тепловатой воды из железного бачка и спустился под землю. У рудного двора увидел долговязого Галкина.

— Фабрика опять недогружена. Где хранятся запасы отбитой руды? — спросил Северцев.

— Всю отбитую руду выдали на-гора́. Может быть, три-четыре сотни тонн можно собрать по забоям, но это не спасет фабрику. Дело, Михаил Васильевич, уперлось в крепежный лес, — озабоченно докладывал начальник горного цеха.