Александр Кузнецов - В синих цветах

— А какие вы сокровища собирали? — выпытывала Ленка.

— Я? Рубины, бриллианты, сапфиры, изумруды, гранаты, аметисты. — Чтобы усилить эффект, Сергей перечислял драгоценности шепотом, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

— А откуда же вы их брали? — легко поддавшись на таинственность интонации Сергея, так же шепотом осведомилась девочка.

— Начал я с бус, которые выменял у Гюли на кинжал и коробку пистонов в придачу. А когда дома оказался, тут уж меня бабушка больше всех одаривала. Был у нее старинный кокошник, расшитый каменьями всех цветов и переливов. Еще дань брал с разгромленных царств и королевств.

— С каких королевств? — переспросила Ленка.

— У нас во дворе, во время войны, да и после, лет пять еще, почти у каждого мальчишки было свое государство. С огромными армиями из оловянных солдатиков, пушек, танков, машин. Свои были короли, принцы и царевичи, президенты и наркомы, замки, флот и обязательно казна из сокровищ. У всех разные…

— А у вас… У вас большая армия была? — перебила Сергея девчонка.

— Двести тридцать семь солдатиков, две гаубицы, три машины с прожекторами, две деревянные пушки, шесть пароходов, один линкор и четыре истребителя. Все это хорошенько покореженное, пробитое. А возглавлял армию мою король Радомир IV!

— Он тоже был солдатик?

— Нет… Сначала он был просто маленькой куклой. А потом бабушка сделала из него короля. Роскошных камзолов ему нашила, плащей, ботфортов… А я самолично короны из жестяных банок выкраивал. На парады Радомир IV выезжал верхом на пантере из черного стекла… Вот для него-то я и собирал «камни драгоценные»…

— И они у вас все-все сохранились в этом вашем сундуке? — Ленка нетерпеливо заерзала на скамейке.

— Ну, не все, конечно… Но кое-что осталось, — закусив губу, прищурился Сергей. — Я ведь не только «камни драгоценные» в королевскую сокровищницу собирал, а еще птиц брошечных.

— Каких птиц?

— Понимаешь… Мы все тогда, девчонки и мальчишки, собирали брошки такие пластмассовые… Но я только птиц любил. Фазанов, петухов, павлинов, страусов…

— А мне вчера путаный сон приснился, — неожиданно объявила Ленка. — Наша улица пустая-пустая и вся как будто разбавленными чернилами забрызгана. Это сначала так… Потом облако из бордовой липучей травы приплыло. На грязное масло похоже. Висело-висело и в смерч превратилось. Смерч закружился, закружился. Дома вдруг прозрачными сделались. И смерч сквозь них ушел куда-то. А звуков никаких. Тихо-тихо. И тогда очень длинный человек на пустую улицу выбежал. И все бежал, бежал. Очень быстро он старался бежать, только почему-то на месте оставался. Вокруг него лиловая трясина из болота несколько раз проплыла. А потом куда-то задевалась… Тогда человек этот длинный случайно зацепился брюками за водосточную трубу. И ноги у него как у поролоновой игрушки подогнулись. Он упал. Нос расшиб… Потом появились какие-то синие кошки. Как будто из ртути сделанные…

— Откуда ты знаешь, что они были из ртути? — не выдержал Сергей. — Разве ты когда-нибудь видела ртуть?

— Конечно, — глянув на него исподлобья, отозвалась девчонка. — Я очень люблю разбивать градусники и скатывать ртуть в один шарик. А потом опять на маленькие шарики раскатывать.

— Понятно, понятно — поспешил оправдаться Сергей. — Ну и что было дальше?

— Длинный человек замахал на кошек руками. Но кошки его не испугались. Тогда человек стал их хватать, а они из рук у него выпрыгивают… Кошки ведь из ртути, и схватить их трудно… Человек очень устал и лег на асфальт… И знаете, это совершенно без всяких звуков… Так все странно. Никакой войны нет, а я чувствую, что есть… Кошки делались все худее и худее… Потом снова облако с неба спустилось и стало на них смотреть…

Всякий раз при встрече с Катькой у Сергея возникало странное ощущение, будто Катька оправдывается перед ним за вину, которая ей самой неведома. Так путано и пугливо она иногда разговаривала. Особенно почему-то по телефону.

— Здравствуйте…

— Привет!

— Это Сережа?

— Неужели у меня такой неопределенный тембр голоса, Катерина?

— Извини. Я… вот что… Знаешь, я узнала, где Верок живет.

— Да ну?! Вот это ты умница!

— Сережа. А ты мог бы ко мне сейчас приехать?

— С превеликой радостью.

— У меня твоя любимая вобла есть.

— Лечу!

— Погоди… Запиши мой телефон новый: 223-61-72… И адрес, конечно. Я ведь квартиру получила…

— О, господи! Так что же ты сразу-то не сказала?.. Это же обмыть надо!

— Понимаешь, Клавдия Ивановна умерла, и мне вот дали…

— Какая Клавдия Ивановна?

— Ну, наша старшая сестра по отделению. Да я тебе говорила…

Бился о стекла теплый дождь. В крохотной, до стерильности вылизанной квартирке пахло распускающимся тополем и подсолнечным маслом.

— Мне даже и просить было совестно. У нас столько семейных нуждаются. Вот Зоинька Мурашова родила только. А живут они в одной комнате с его матерью. Но она почему-то не захотела. И другие тоже. Метраж, конечно, для семьи очень маленький. А для меня… Я как будто в рай переехала, — объяснила, смешно разводя руками, чуть захмелевшая Катька, подкладывая яичницу в тарелку Сергея. — Наверное, это нехорошо так радоваться, но… Даже не верится. Мне не наливай больше, пожалуйста.

— Четверть рюмки, — настоял Сергей.

— Ну хорошо, — вздохнула, соглашаясь, Катька.

— Слушай, Катерина, ты хоть помнишь себя до войны? Какой ты шишигой была. Всех без разбора кусала.

— Это правильно, — зардевшись, закивала Катька, тщетно пытаясь сдержать рвущуюся на волю смешинку. — Шишигой. Всех цепляла… Я и после войны такой была. Долго. Даже когда на курсы медицинских сестер поступала. А вот потом. Это в Омске еще… Меня знакомая одна работать в интернат для детей с неполноценным зрением позвала. Уговорила. Это знаешь какие дети… Очень замкнутые… В них запасть надо. Зато, если поверят тебе, почуют, ничем их тогда не оторвать. Особенно в Театр юного зрителя они со мной любили ходить. Я спектакли сама сначала смотрела. А потом рассказывала им перед началом как могла. Ну и во время потихоньку подсказывала. И выходило, что они вместе с другими детишками на равных. И смеются и волнуются, когда и те, здоровые. А ты оливки совсем не ешь, почему? Я же для тебя специально старалась.

— Сейчас доберусь. Не волнуйся. А теперь скажи честно: когда ты так неистово полюбила танки? — кивнул Сергей на застекленные полки, сплошь заставленные десятками игрушечных танков.

Среди металлических, пластиковых и деревянных моделей особенно выделялись громадный танк из цветного, переливчатого стекла, изящная, выпиленная из слоновой кости танкетка и круглый танк-весельчак из ярко-розового марципана.

— Это Клавдии Ивановны коллекция. Я разве про нее не рассказывала тебе? — удивилась Катька.