Леонтий Раковский - Блудный бес

— Чтобы дал бог я так часто видел болезнь, как я вижу его в первый раз!

— Так вот это — ваш сын, — вдруг легко и просто выпалил незнакомец.

И пока, вконец ошеломленный Шендер Фикс, собрался хоть что-либо возразить, незнакомец проворно достал из своего широкого кармана бумажник, вынул оттуда несколько бумажек и протянул их Шендеру Фиксу.

— Видите, вот метрика. Имя ребенка — Митрофан, фамилия матери — Анна Доменикова, фамилия отца — Шендер Фикс, по прозвищу Емарай Емаревич. Мать ребенка умерла весной, ни имущества, ни родственников не осталось. Суд постановил передать его отцу. Распишитесь!

И незнакомец сунул в трясущиеся руки Шендера Фикса химический карандаш.

Все это было так неожиданно, так странно, что Шендер Фикс окончательно потерялся и только смог спросить:

— Писать по-еврейски можно? Я по-русски не умею.

И, подучив утвердительный ответ незнакомца, кое-как вывел на бумаге свою фамилию.

— Вот и готово дело! Получайте документы и мальца, — сказал незнакомец, протягивая Шендеру Фиксу бумаги.

— Это — копия, а все подлинники лежат у нас, в Залесском исполкоме. Ну, будь здоров, малец! — крикнул он мальчишке, и, козырнув Шендеру Фиксу, так же быстро исчез за дверью, как и появился. Мальчишка за все время не проронил ни слова: он только смотрел вокруг, приятно улыбаясь.

А потрясенный Шендер Фикс застыл на месте с проклятыми бумагами в руках. По сморщенной щеке старика в рыжую бороду ползла слеза, но он тоже, казалось, не замечал ничего: Шендер Фикс что-то припоминал.

Пока Шендер Фикс придет в себя, тем временем, можно рассказать, как появился на свет этот большеголовый рыжий мальчишка и какое отношение имел он к бывшему торговцу в развоз, Шендеру Фиксу.

Когда Шендер Фикс, в то время совсем еще не старый, крепкий и довольно красивый мужчина, впервые выехал из местечка со своим незамысловатым товаром, ему понравилась эта новая работа. Оказалось, что поливником веселее быть, чем рыбником.

На базаре вся расторопность Шендера Фикса, все его шуточки пропадали зря, потому что, если какая-либо Роха-Малка приходила к Шендеру купить щуку, а у него лежали окуни да лещи, никакие прибаутки не могли убедить Роху-Малку взять вместо щуки — леща.

А на деревне выходило по-иному. Случалось так, что баба шла к возу только затем, чтобы поглазеть на товар, совсем не собираясь ничего покупать. А уходила с полными руками покупок: здесь были и ленточки для дочери-невесты, и глиняная лошадка-свистулька меньшому сыну, и праздничный батистовый платок самой себе.

Шендер Фикс быстро приловчился к новой работе и к иным покупателям и знал, кого и чем можно взять.

Ребят он манил к своему возу веселыми кадрилями, которые он мастерски высвистывал на глиняных свистульках. И ребята готовы были начисто выдергать у всех отцовских лошадей хвосты, чтобы за пучок конского волоса купить такую свистульку. Девушек завлекал какими-либо невиданными у других торговцев кольцами, сережками и пахучим мылом и неслыханными комплиментами их румяным щекам и толстым икрам. И девчата охотно несли к Шендеру Фиксу свой товар: яйца, масло, шерсть. А «постепенных» баб раз навсегда прельстил своеобразной манерой торговли. Шендер Фикс позволял покупателям сколько угодно рыться в ситцах и пробовать их крепость руками; не боялся дать «на поверь», а главное не скупился, отпуская товар в развес.

Как все, разъезжающие по деревням торговцы, Шендер Фикс, за отсутствием разновесок, продавал краску, например, просто на конец ножа. И испокон веков каждая девчонка в деревне знала, что эта мера равняется лоту. Вот такой лот у Шендера Фикса получался более спорым, чем у его конкурентов.

Нравился Шендер Фикс бабам своей покладистостью и в покупке. Покупая тряпье или пеньку, он не боялся прикинуть бабе, недостающий до ровного веса, фунт.

Оттого, когда при расчете за купленную миску или кувшин-горлач Шендер Фикс брал не овсом, а ячменем, с ним мало спорили. И, таким образом, торг оканчивался всегда к полному удовольствию обеих сторон, а Шендера Фикса охотно встречали в каждой деревне.

Так благополучно Шендер Фикс разъезжал по деревням не один год и не два, когда однажды с ним случилось неожиданное приключение.

Это произошло незадолго до европейской войны. Шендер Фикс уже успел обзавестись телегой на железном ходу и сменял старого вороного жеребца на буланую кобылицу, а Сора-Лея уже гордилась своей помощницей, дочерью Шпринцей, и вместе с сыном Ицхоком подсчитывала, сколько лет остается ему до вожделенного дня Бар-Мицва [4] Религиозное совершеннолетие для мальчиков, исполняющееся в 13 лет. . Однажды летом, Шендер Фикс решил навестить самый отдаленный угол своего района, в котором давно не бывал с товарами. Местечковые торговцы не особенно любили ездить туда: надо было ехать около пятнадцати верст густым бором по тяжелой, песчаной дороге.

Но Шендера Фикса ничто не пугало: ни далекая дорога, ни глухой бор. Он нагрузил телегу разным добром и с восходом солнца выехал из местечка. Поторговав по пути в нескольких деревнях, Шендер Фикс лишь к вечеру выбрался из бора. Лошадь устала и Шендер Фикс лениво шел за возом, поглядывая по сторонам.

Уже кое-где жали рожь и с некоторых, более вызревших полос, на дорогу глядели жнеи, которые рады были тому, что есть предлог лишнюю секунду постоять, не сгибаясь. Истомленные целодневной работой, бабы не отвечали на шутки словоохотливого торговца.

Но, подъезжая к одной полосе, Шендер Фикс издали услышал девичий говор и смех. С десяток жней неспеша, легко дожинали по́стать. Полоса была широкая, не крестьянская, и жали на ней очевидно, не свои жнеи, а наемные.

Когда жнеи заметили приближающуюся к ним подводу, смех разом оборвался. Слышался только шелест соломы да перешептыванье, ретиво жнущих, девок. Шендер Фикс отлично знал, что скрывается под этим напряженным молчанием. Хохотуньи ждали одного: как и что скажет им проезжий. Можно ли будет потом вдоволь посмеяться над ним, если он как-либо неловко скажет «бог-помощь», или, если проедет молча, тут же всласть изругать его вдогонку. Потому Шендер Фикс приготовился. Он сел на грядку телеги молодецки, на отлет; сбил на затылок свою запыленную фуражку и, стегнув как следует лошадь, фертом подъехал к полосе.

— Поможи, боже! — зычно крикнул он.