Николай Строковский - Тайгастрой [издание 1957 года]

— Это, значит, вместо Суслова? — спросил кто-то.

— Вместо Суслова. Наш новый парторганизатор, — пояснил Ярослав Дух.

— Работа, говорят, не идет здесь. Так, что ли? — обратился Старцев к коллективу.

— Да как ей идти, ежели по-настоящему нет до нас никому дела! — вступил в беседу старый рабочий Борисяк. — Топчемся на одном месте, как та лошадь на конной молотилке.

— Новое для меня, товарищи, дело. Да, думаю, не святые горшки лепят. Научусь. И вы подсобите.

Он пошел знакомиться с производством, а рабочие говорили:

— Что ж, пусть поработает. Парень молодой. Краснофлотец. С Тихоокеанского. «Звездочет». Сам гореть будет, зажгутся и другие.

Дня через три Старцев знал уже многих людей коксохима. К прорабу, бывшему десятнику и «директору» Сухих, он относился с холодком, на французских консультантов опереться не мог — не верил. Но на коксохиме были свои ребята: высококвалифицированный печеклад Деревенко, прибывший из Донбасса, кандидат партии; толковый и азартный Ярослав Дух, коммунист; старик Ведерников, которого называли Приемышем за то, что когда-то его в переполненный и без того барак впустили к себе комсомольцы; девятнадцатилетний парень Микула, кандидат партии, присланный с Урала, и еще несколько квалифицированных рабочих.

«Люди найдутся, если поискать. Иначе быть не может. Вот только бы самому на новом производстве не плавать. Парторг должен и на производстве пример показать в работе, быть вроде инструктора».

Посоветовавшись с профессором Бунчужным, Гребенников решил забивать в грунт сваи и бетонировать площадку. Конечно, сезон был упущен, приходилось расплачиваться за собственные ошибки.

Точно вколотые, торчали на бревнах иглы инея. Таял иней с каждым днем позже, земля быстро твердела, стыла и под лопатой крошилась, точно жмых.

Гребенников с Шарлем Буше решили на месте определить количество свай для забивки.

Прораб Сухих, хотя и не имел технического образования, но многое знал по опыту. Привлекли и его.

— Ты, товарищ Сухих, верно, не впервые строишь коксовый цех? — спросил его Старцев.

Сухих посмотрел настороженно, не проверяет ли его новый парторг.

— А ты что думаешь?

— Думаю, строил. И опыт имеешь. И мог бы нам подсобить.

Сухих на эту приманку не клевал.

— А вот, скажи, по совести, — не отставал Старцев, — был ли в твоей практике случай, чтобы коксовые печи ставили на болоте?

Сухих призадумался.

— На болоте, конечно, не ставят, да разве у нас болото? Это мы для страха говорим! Место мягкое. Но, мне думается, большого горя в том, что под цехом мягкий грунт, нет. В Днепропетровске, помнится, ставили коксовый цех тоже на плохом грунте. И под фундамент заливали свинец.

— Неужто свинец? Не врешь?

Сухих обиделся.

— Раз не доверяете, зачем спрашивать!

— Ладно. Не лезь в бутылку! А сколько по-твоему вот на этот грунт надо поставить свай для наших печей?

Прораб прицелился сощуренным глазом, отвел взор в сторону, задумался, еще раз глянул на площадку и уверенно заявил:

— Для таких грунтов под наши печи вполне хватит тысячи!

«Тысяча свай... Тяжелое дело...» — подумал Гребенников, не принимавший участия в разговоре парторга с прорабом.

— А сколько вы определяете? — спросил Гребенников Шарля Буше.

Француз развернул материал по разведке грунта участка, вынул из портфелика блокнот и логарифмическую линейку. Задача была решена еще вчера, но Шарль хотел решить ее в присутствии начальника строительства.

— Получается тысяча двести свай. Вот наши данные, пожалуйста, посмотрите.

— Тысячи вполне хватит, — сказал Сухих. — Но можно и тысячу двести, не помешает. Каши маслом не испортишь!

— Эта «каша» обойдется в четыреста тысяч рублей и в год работы! — сказал Шарль, закуривая ароматную папиросу.

Подошла Женя.

— Ваши расчеты, господа? — сдерживая раздражение, спросил Гребенников консультантов.

— Наши расчеты? — Буше смотрел на Женю и отвечал ей одной. — Наши расчеты? Пять свай в день. Это восемь месяцев. Четыре месяца на раскачку...

— Как вы изъясняетесь, господин консультант?

Шарль Буше смешался.

— Простите, товарищ Гребенников. Я не хотел... Я обратился в Фундаментстрой, мне ответили, что у них нет оборудования. Придется делать самим. Наконец, наступает сибирская зима...

— Давайте, товарищи, без лишних слов. Конкретно: как вы намечаете ставить сваи?

Французы предложили такой способ: для получения полости забивать в грунт деревянную сваю; после забивки вытаскивать талью; в полость вставлять обсадную трубу с арматурой. И через воронку лить в трубу подогретый жидкий бетон, затем трубу вытаскивать.

Этот известный способ не понравился Гребенникову, потому что был кропотлив и едва ли мог дать эффект. Но ничего лучшего пока не придумали. «Попробуем. Хуже всего ничегонеделание».

Поставили первые опыты. Нагрузка даже в самых слабых местах выдерживалась хорошо. Требовалось экстренно заготовить сваи, обсадные трубы, заложить печи для нагрева бетона, подвезти цемент, гравий, заготовить арматуру.

Поскольку возникали опасения, не завалится ли потом коксохим, решили еще раз выписать из Москвы консультанта. Знакомая коксовикам персона прибыла в шубе с огромным воротником.

— Решили ставить сваи? Уже забили для пробы? Любопытно!

Профессор Плоев небрежно перелистал материалы и пошел в тепляк.

— М-да!

Вмешался Журба, имевший «зуб» на консультанта еще с первой встречи в Москве.

— Товарищ профессор, общие замечания нам не нужны. Ответьте прямо: выдержат ли сваи весной, когда земля обмякнет? Сюда все лето спускали воду. Никто толком не знал, где окончательно будет стоять коксохим. Сколько раз меняли и меняли места по вашему, профессор, настоянию.

Профессор снял очки, посмотрел на Журбу невооруженными глазами, протер стекла и снова надел. У него был маленький, слишком маленький для мужчины рот, и губы красные, будто накрашенные.

— Я уже неоднократно сообщал свое мнение. Ничего опасного. И незачем нервничать.

После ухода консультанта прораб Сухих, которого, кажется, что-то заинтересовало в этом деле, приказал нарезать сердечники длиной в шесть с половиной метров. Крепкие сосновые бревна, присыпанные мерзлым снегом, лежали возле тепляка. Он приказал также поскорей доставить обсадные трубы, поставить печи.

Когда после заготовки замерили сердечники, они оказались на полметра короче.

— Вы что? Вредить вздумали? — рявкнул Старцев на рабочих.

— Да нам так послышалось... Вот и прораб...

— Врешь! — взвизгнул Сухих.

Рабочих опросили, они давали сбивчивые показания; чья-то подлая рука все время пакостила, гадила, вызывая тревогу у руководителей, у передовых рабочих, и эту руку не удавалось обнаружить.