Николай Строковский - Тайгастрой [издание 1957 года]

Гребенников назвал себя. Женя обрадовалась, как Абаканов.

— Вот здорово! А мы вас ждем-ждем... просто заждались.

— Как видите. Приехал. Что вы тут делаете?

Женя рассказала, что она с группой производит съемку трассы; вслед за ними продвигаются строители.

— А почему вы бегали по кручам?

— Так. Захотелось порезвиться!

— А где Журба?

— Николай Иванович не здесь. Он на перевале. Там скальные работы.

Гребенников продолжал разглядывать Женю и про себя удивлялся, как могли такой девчурке поручить ответственную работу.

— Сколько вам? Пятнадцать-шестнадцать?

— Ну, что вы! — рассмеялась Женя. — Я уже старая: скоро будет девятнадцать.

Рабочие забивали колышки, надписывали на них цифры, заканчивали промер участка: металлическая лента звенела, точно пружина, вынутая из стенных часов. Сановай втыкал шпильки.

«Вот мои строители...» — подумал Гребенников.

Понаблюдав за рабочими, за Женей, которая уверенно крутила нивелир, наводя трубу на рейку и быстро беря отсчеты, Гребенников предложил Джонсону ехать к рудникам.

Горы шли одна за другой, бежали, как волны. Их захватил в полон лес из лиственниц. Взобравшись на возвышенность, Гребенников и Джонсон увидели густую шумящую тайгу, расстилавшуюся до самых дальних гор, увенчанных снежными шапками. Воздух, прозрачный как ключевая вода, синее, уже очистившееся от туч небо, простор и тишина рождали чувство такого приволья, что не стоило никакого труда представить себя летящим над провалами, зиявшими внизу, под ногами.

— Золотое дно! Но... как говорится в вашей пословице: дело рук боится.

Пока дымок сигары, настоящей гаванской сигары с покрышкой из табака Суматры и сердцевиной из бразильского табака, вплетался в таежные запахи, Гребенников смотрел вдаль.

У одного квершлага, значившегося в документации под литерой «К», Гребенников остановился.

— Нестоящее дело! — Джонсон пренебрежительно махнул рукой.

Гребенников опустился в квершлаг; опытным, наметанным глазом осмотрел залегания и сделал в своей книжечке запись крупным круглым почерком: «Квершлаг «К». Месторождение представляет антиклинальную складку с поднятием пластов на восток; сбросы и повторные складки усложнили систему. Результаты исследований проверить и уточнить».

— Что ж, теперь можно и домой.

Возвратившись на заводскую площадку, Гребенников пошел к реке. Стремительная, хотя и немноговодная, она напоминала быстро бегущее животное. «Эта речонка должна выдержать тяжесть строительных работ и эксплуатацию трех крупнейших предприятий...»

Он спустился с крутого скалистого берега к воде и долго смотрел на реку, как смотрят на лошадь перед укладкой грузов.

Неужели опасения Джонсона основательны и расчеты на залежи не оправдают себя? Материалы изысканий были противоречивы. До Абаканова здесь работала в 1924 году группа геолога Ганьшина, которая в своих отчетах утверждала, что запасы угля этого района превышали богатства Донбасса; велики были запасы железных руд. Но геологи акционеров и группа, работавшая в 1926 году, опровергала эти утверждения. В ВСНХ относились к тубекской точке двойственно; это было самое худшее; на словах точка считалась принятой, на деле — нет. Отсюда результаты: за год, в сущности, никакого успеха; он рассчитывал застать стройку в развороте, а здесь не окончили даже изысканий. Журба и Абаканов, конечно, сдвинули дело с мертвой точки, их приезд в Москву зимой решил выбор строительной площадки, но все же он не увидел здесь того, что хотел увидеть.

Гребенников наклонился к плите, покрытой желтыми пятнами и испещренной многочисленными трещинами, ополоснул в реке руки, лицо и поднялся наверх. Отшвырнув с дороги кусок сгнившего дерева, он пошел скалистым берегом против течения реки. Наступал знакомый по царской ссылке на Енисее многоцветный закат; ничего подобного Гребенников нигде не наблюдал. Небо окрашивалось в лиловые, красные, зеленые тона; мелкие облачка, охваченные солнцем, отливали перламутром. И такой же многоцветной становилась вода.

Захотелось посидеть в тиши, подумать в одиночестве. Но думы были тревожные, они согнали его с камня, и он пошел в сторону леса.

Вдали показались кротовые горбики. Это были землянки, покрытые дерном, слепые, без окон, со старыми ведрами, выведенными вместо труб. Стояли и четыре деревянные юрты, похожие на огромные чаны. Возле горбиков ходили коровы, пощипывая траву. Детишки в пестрых рубашонках играли в бабки, «Первобытная стоянка...» — подумал Гребенников, заглядывая во «двор» жилища.

— Где отец?

Шустрый мальчуган подтянул порточки и бойко ответил:

— На строительстве!

— А мать?

— И мать на строительстве.

— И Воронок на строительстве, — вмешалась девочка.

— Что за Воронок?

— Жеребчик!

— А что там отец делает на строительстве?

— Землю копает.

— А мой батя дорогу железную строит.

— А почему ты землю не копаешь?

— Я маленький...

— Мы Машку пасем! — с гордостью ответила девочка.

— Машку! Где же ваша Машка?

— А вон, не видишь?

Гребенников оглянулся: корова лениво жевала жвачку, бессмысленно глядя перед собой.

— Сколько тут землянок настроили? — спросил он у подошедших ребят.

— Мы не считали.

— А ну, сосчитайте.

Мальчик лет восьми побежал в сторону, за ним пустились остальные.

— Девятнадцать!

— Двадцать!

— Пятнадцать!

— Девятнадцать! Дядя, я правильно сосчитал. Девятнадцать. Мне восьмой год. Я хорошо считаю до сотни.

«Начинается тяга... — с волнением подумал Гребенников. — Хороший признак».

— А что едите, ребята?

— Все едим!

— Только хлеба мало. Каши мало. Маманя с папаней бранятся... — пожаловалась девочка со светлыми, почти желтыми волосами. — И в кухне не варят. Поначалу варили, теперь не варят.

— Теперь лучше станет. Честное слово, ребята!

«Надо немедленно вызвать Журбу», — подумал Гребенников, идя к баракам: их было шесть.

К новому, крайнему бараку, подъехала в это время запыленная телега, нагруженная горкой сундуков и всякой рухлядью. Молодой парень соскочил с телеги, и пока его спутники сидели, постучал рукой в окно барака.

— Эй, кто там, отзовись?

Пожилая женщина, вероятно, артельная стряпуха, стиравшая невдалеке белье, сурово отозвалась:

— Чего стекла бьешь?

— Кто тут старшой? Или комендант здания?

— А тебе на что? На строительство приехал?

— Сама понимать можешь. Не узловая станция!

— Старшой на что?

— Как на что? Приехал. Квартиру надобно.

— Квартиру! Много вас на квартиру охотников...

— А ты не ворчи. Тоже, нашлась! Говори, где старшой, и нечего!

Гребенников подошел.

— Издалека?

— Из Ельцовки, Алтайского края. А вы что, может, товарищ начальник?