Василий Золотов - Земля горячая

— Сашка! — закричала Лена.

— Продолжай, — твердо сказала я, и мне показалось, будто Сашка не мораль читает мне, а подносит кубок с горьким зельем, я его неторопливо должна выпить до дна, каплю за каплей… Пусть говорят. Если бы они молчали, я бы сошла с ума. Пусть говорят! Значит, я еще им чем-то дорога — ругать могут только своих.

Слова Сашки рушились на мою голову, как обвалы грома. Я была ошарашена. Какая нелепость: выходит, Толька любил меня… Странно. Это никак не укладывалось в моем понятии. Неужели он из-за меня поехал на Камчатку? Но почему тогда Толька ни словом, ни намеком, ни взглядом не выдал себя? Я ничего не примечала в нем. Впрочем, настоящие мужчины умеют не выдавать своих чувств. Неужели я стоила того, чтобы из-за меня… Значит, Толька прятал в себе, комкал, потому что Игорь… А думал ли Игорь по-серьезному связать свою судьбу с моей?

Сашка продолжал язвить меня тяжкими упреками. Наконец я не выдержала его обвинений, опустила голову, но все равно чувствовала, как он сверлил меня злыми глазами. Я присела на Шурину койку. Я боялась встретиться взглядом с Толей. Мне было стыдно за то, что я оказалась неотзывчивой, сухой. И вот теперь все от меня отвернулись. Мне стало обидно и больно. Я опять поднялась и подошла к Сашке, хотела взять его за руки, заставить замолчать, выслушать меня. Ведь я не такая, как он говорит обо мне. Стараясь подавить в душе смуту и отчаянно злясь, я неожиданно стала задирать Сашку:

— Продолжай, Саша!

Полубесов оглянулся, как бы ища поддержки у ребят, и, убедившись в том, что все на его стороне, снова впился в меня глазами.

— Ты, Галька, сделала нам больно: не по праву занимаешь комнату. Ты должна отдать ее более нуждающемуся, ну хотя бы Лене с Лешкой, у них скоро будет ребенок. Или вон инженер вчера приехал с мальчишкой. Тебе было и здесь неплохо, а уж если приспичило выходить замуж, могла бы у его стариков пожить — у них свой дом.

Я слушала, и мне казалось, что говорит Сашка не обо мне, а о каком-то другом, очень плохом человеке, которого осуждала и я сама. Но вот он назвал и его, Валентина…

— И что ты нашла в этом маслопупе, ну, скажи? Ей-богу, когда я узнал о твоих шашнях, мне захотелось набить вам обоим морды.

Лицо Сашки нервно передернулось и стало багровым. Сашка закурил, жадно проглотил несколько затяжек. Я встала и хотела было попросить у ребят прощения, хотела сказать, что не нужна мне комната, что мне лучше остаться с ними в палатке, но в это время вошли Валентин и Булатов, и я, подбежав к Вальке, к своему Вальке, сама не зная, откуда взялись слова, выкрикнула вдруг безрассудно, сверкнув по ребятам косым взглядом:

— Это вы, вы останетесь маслопупами, а Валька мой как-нибудь божьей милостью станет «дедом» [3] «Дед» — на языке моряков — старший механик судна. , пройдет по палубе лайнера в белых перчатках. Запомните, обязательно запомните — пройдет по палубе лайнера! Валька будет учиться на стармеха! Я помогу ему, я все сделаю, а вы, вы… Ненавижу вас, ненавижу! Завидуете мне, вот и злитесь!

И забилась на плече у Валентина в рыданиях.

В жизни хорошее всегда идет рука об руку с плохим, радость соседствует с горем. Неделя, как милуюсь я с Валькой, а чую, что счастье мое не полно, — не могу поднять глаза на ребят, когда встречаюсь с ними в порту…

Одно утешает — Карпухин убрался из нашего отдела, вместо него приехал инженер, настоящий начальник коммерческого отдела. Я так рада! Сгинуть бы этому Карпухину вовсе — так нет, Булатов перевел его в отдел снабжения.

Знакомить нового начальника с делами Карпухин не стал и акта передачи не составлял, просто-напросто освободил свой стол, где у него было много хорошей бумага, линеек и разных карандашей, сграбастал все это богатство и унес в новое логовище. Я, не утерпев, съязвила:

— Вы теперь в своем амплуа, Петр Федорович!

— А вы как думали? Маленькие роли не по мне, — самодовольно ухмыльнулся он.

Я хотела было бросить ему вслед что-нибудь поязвительней, но вовремя сдержалась.

— Певчая, к парторгу! — крикнула мне Аллочка.

В кабинете партбюро уже сидели Сашка Полубесов и Лешка. Я поздоровалась. Ребята покраснели, а Лешка почему-то вскочил со стула.

— Разрешите идти? — обратился он к парторгу.

— Идите.

Когда я увидела своих бывших друзей, мне стало не по себе. «Ребята, ребята… Не рассмеяться ли нам? К черту все, к черту! Что мы дуемся? Стиснуть бы друг друга в объятиях, да и зажить по-старому. Хватит злиться». Они вышли, я вздохнула и тут же подумала: «Может, приходили жаловаться на меня и Валентина?.. Парторг, наверно, будет говорить о том, чтобы мы переселились к родным, благо у Валькиных родичей места хватает. Ну уж, дудки! Кроме Вальки и я имею право на жилплощадь, мы не виноваты, что нам дали комнату в первую очередь. — Мысли мои шли вразнобой. — А что, если парторг начнет напирать на совесть коммуниста?.. Ведь он будет прав!»

Но волновалась я зря: о квартире не было и речи.

— Я вас, Певчая, пригласил вот по какому вопросу, — проговорил парторг, закуривая. — Ребята ваши, панинцы, пришли с интересным предложением. Клуба у нас в Усть-Гремучем нет, красного уголка тоже, а коллектив растет, собираться где-то надо. Так вот, хлопцы разыскали старую баржу, привели ее в порт… — Он встал и подошел к окну.

Из окна была видна река, временные причалы, Ключевская сопка, а около одного из причалов, вытащенная на берег, лежала ржавая баржа. Я посмотрела на парторга и в недоумении улыбнулась.

— При чем же тут я?

— А при том, что самый наш актив — коммунисты и комсомольцы — приехали с вами из Панинского порта. Вот вам и карты в руки. Организуйте клуб на барже. — Глаза его как бы задиристо поддразнивали меня.

— На барже? — удивилась я.

— Вот именно — на барже! Посмотрите, тут ребята и план и расчеты уже кое-какие сделали. Башковитые, черти! Я с ними вполне согласен. Ну а строители в свою очередь тоже, конечно, помогут. И если вы постараетесь, то торжественное заседание на Октябрьские праздники будем проводить в своем морском клубе. — Парторг буравил меня смеющимися глазами. — Здорово, а? В морском! Понимаете, Певчая? Наверняка нигде нет такого клуба! Да, вот еще что, свяжитесь с Карпухиным, он теперь за начальника снабжения, возьмите у него красок и всего прочего, что понадобится.

Я чуть не упала со стула: опять этот незаменимый Карпухин. Чтоб ему треснуть! «Да вы что, товарищи!» — хотела я крикнуть парторгу, но одумалась и решила отложить разговор до более подходящей минуты.

Во всяком случае, это меня не сбило с толку, я загорелась мыслью во что бы то ни стало помочь ребятам открыть клуб к празднику. Я любила быть на народе, любила работу веселую, живую, а постройка клуба, да еще какого — на барже! — была как раз по мне, и я пообещала парторгу, что мы все сделаем. Сказала и тут же выскочила за дверь, выскочила и остановилась. «Все сделаем, а с кем делать? Где мой актив? — подумала я. — Сегодня пятница, через десять дней и праздник, надо торопиться, надо поднимать людей. Хорошо бы а выходной день организовать воскресник да и в субботу под вечер неплохо бы поработать…»