Василий Золотов - Земля горячая

С улицы вошла бабушка Баклановых. Остановившись в коридоре, она всплеснула руками:

— Батюшки, что это случилось?..

Валентин бросил ей под ноги сапоги!

— Вот, посмотрите!…

— Господи, — запричитала бабуся, качая головой, — и ведь подсказывало мне сердце: не ходи в гости, не ходи. Так нет, утащили, глупые. Знала, что может беда случиться, знала. Малыш не в первый раз ваши вещи вытаскивает из комнаты…

— Почему же вы молчали до сих пор? — нахмурился Валентин.

— Не хотела Галю расстраивать: любит она Малыша…

— Любит!.. — вспыхнул Валентин.

Я стояла как вкопанная, прижав к груди медвежонка, и он, будто чувствуя, что речь идет о нем, прильнул ко мне.

Бабушка, видя мое состояние, взяла медвежонка, а мне сказала:

— Погляди, может, что можно сделать с сапогами… А нет, так сложимся да купим новые.

— Еще чего не хватало! — сверкнув глазами, выпалил Валентин.

Мы вошли в комнату. Я разделась, присела на тахту. Валентин никак не мог успокоиться. Я тоже была расстроена. В Валентине мне почудилось что-то чужое.

— Видали, она еще и надулась! Медведь мою обувь порвал, и я еще виноват…

— Не в том дело, Валя…

— А в чем же?

— Почему ты так относишься к Малышу, почему ты невзлюбил его?

— Не хочу портить комнату… Неужели ты не можешь расстаться с этим… зверем?

— Не могу… — тихо ответила я.

— Ну, ладно, — махнул рукой Валентин, — не будем ругаться из-за пустяка. Договоримся закрывать комнату на замок — и все.

Валентин включил радиоприемник — шел веселый праздничный концерт. А у меня на душе кошки скребли. Не раздеваясь, уткнулась в подушку и дала волю слезам…

Проснулась от громкого стука. Было уже светло. Я лежала на тахте. Валентин устроился на кровати. Стук повторился. Я поднялась и приоткрыла дверь. Это стучала Шура. Войдя к нам, она расхохоталась:

— Ой, не могу!..

— Чего это ты заливаешься?

— Алка… Алка прорубила окно в Европу! Вы только полюбуйтесь!

Я в недоумении смотрела на подругу. В какую Европу, что она выдумала?

От шума проснулся и Валентин. Протерев глаза, хмуро спросил:

— Что там случилось?

Шура опять залилась хохотом и с трудом поведала нам, как услышала стук топора в новом доме.

— Пойдемте, сами посмотрите, — сказала она.

Мы оделись и вышли. На улице было еще пустынно. Все отсыпались после вчерашнего веселья.

— Понимаете, — продолжала рассказывать Шура, — Сашка в пять утра уехал в командировку, а Алка… Утром слышу где-то рядом стук топора. Неужели, думаю, какая-нибудь дурная голова на рассвете умудрилась колоть дрова в доме? Накидываю халат — и в коридор. Стук повторился из-за Алкиной двери. Я к ней. Гляжу — Алка топором кромсает стену, которая отделяет ее комнату от Сашкиной…

— Зачем же это ей понадобилось? — одновременно выпалили мы с Валентином.

— А вот спросите ее, — смеясь, пожала плечами Шура.

Мы вошли в коридор барака. Никого. Откуда-то доносился звук пилы. Приоткрыли дверь Алкиной комнаты — и что же? Борис в поте лица своего орудовал пилой.

— Ты что это делаешь? — спросила я.

Борис криво усмехнулся:

— Пришел приглашать девчат ехать на маевку в лес, а вот Алка запрягла меня в работу.

— Алка, что все это значит?

— Ничего особенного — хочу соединить наши комнаты.

— Тебе что, мало одной?

— Мало! Как будто не знаете, что у нас с Сашкой скоро свадьба!..

Валентин, Борис и я переглянулись. Алка же, нимало не смутясь, продолжала?

— Почему же мы в таком случае должны торчать по разным углам?

— Ну и живите себе в одной комнате. А другую кому-нибудь отдадут. Ты же знаешь, как много у нас нуждающихся.

Алка промолчала. Тогда Валентин спросил:

— А он, Сашка, согласен на это самое… на… окно в Европу?

Алка растерянно улыбнулась. Заметив это, я подошла к Алке:

— Когда приедет Сашка?

— Через три дня…

— Так чего же ты торопишься?

— А вдруг он не согласится?

Мы так и покатились со смеху. Борис, отдышавшись, изрек:

— Вот приведу дверь в порядок — и сразу же на почту, дам Сашке телеграмму. Надо же порадовать дружка таким событием!

Как-то вечером, сидя за столом Куща, я заметила, что барометр, или, как все мы привыкли его называть, «колдун», резко начал падать. «Будет шторм!» — мелькнула тревожная мысль. Я еле добралась домой. Порывистый низовик, несущийся с океана, исступленно сек лицо.

Под утро ветер достиг ураганной силы. Телефонная связь в поселке была нарушена. Валентин и Александр Егорович из-за шторма не ночевали дома. Сердце мое точила тревога. Еще не было и семи, когда я, надев длинные резиновые сапоги, вышла из дому. Скорее в порт! Ветер сбивал с ног. При слабом свете качающихся фонарей почти ничего не было видно. Где-то сипло, простуженно гудел катер. От дождя вдоль дорог текли настоящие реки.

На причалах творилось что-то невообразимое: все бегали, ругались. Я зашла на склад. Крыша кое-где протекала, но грузы, прикрытые брезентом, были вне опасности. Гораздо больше беспокоили меня клепка и детали засольных сараев. Сгрузили этот материал под открытым небом, на самом берегу, и, чего доброго, разбушевавшаяся река могла смахнуть его и унести в океан. А ведь где-то на побережье все это добро с нетерпением ждали рыбаки — началась путина…

Я побежала в отдел, чтобы поведать Кущу о своих опасениях, но в кабинете его не было. Дудаков, надевая брезентовый плащ с капюшоном, буркнул:

— Соль подмывает. Кущ где-то у пирса.

Я помчалась на берег искать Куща. Он действительно оказался у штабеля соли. Набегавшая волна смывала горсть соли, на секунду откатывалась, облизываясь, и тут же вновь с жадностью наваливалась на штабель, стараясь схватить как можно больше. Низ был уже весь в воде. Кущ ахнул, схватившись за голову. Увидев меня, он крикнул:

— Бегите на лесной, узнайте, как там!..

Я коротко доложила ему о том, что видела.

— Быстро организуйте грузчиков и перетащите клепку и все остальное повыше. — И тут же, глянув на штабель соли, закачал головой и тяжело вздохнул: — Черт бы побрал эту соль! Солоно придется нам от нее! Теперь уже не перескладируешь… Разве только верхние ряды…

Я побежала в общежитие. На мое счастье, все грузчики были дома. Мы быстро направились с ними к лесному причалу. Чулки мои были мокры насквозь. И кто только придумал короткие плащи — вся вода в сапогах! Чтобы согреться, я побежала быстрей. А откуда-то сбоку меня толкал в сторону адской силы ветрище.

Множество бед натворил шторм: наш плавучий клуб «Богатырь» сорвало, такелажку затопило.

Около лесного причала собралось все начальство: тут были и Булатов, и Бакланов, и Минц, и Ерофеев. Булатов отдавал какие-то приказания, что-то кричал капитану буксира, выходившего на спасение «Богатыря».