Иван Сабило - Все дни прощания
- Название:Все дни прощания
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Молодая гвардия
- Год:1984
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иван Сабило - Все дни прощания краткое содержание
Все дни прощания - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Я толкнул турникет и прошел.
«Хорошая тетка», — решил я, задерживаясь перед витриной под названием «Комсомольский прожектор». От этих слов расходились белые лучи и в них — огромный рисунок: какой-то сатирический тип лезет на забор. Лицо сфотографировано, а все остальное пририсовано. А внизу вахтерша намертво вцепилась в его брюки. И подпись:
«Слесарь 73-го цеха В. Краскин в рабочее время пытался перелезть через забор. Был задержан вахтером!.. В. Краскин, новые брюки можно купить на площади в спортивном магазине — удобнее лазать».
«Понятно: через забор нужно лазать только в спортивных брюках. Учтем!» — решил я и помчался в училище.
Посмотрел в расписание, где находится наша группа, и поднялся на второй этаж. Открыл дверь и увидел нашего мастера Петра Матвеевича. Он что-то рассказывал ребятам.
Не успел я попросить разрешения войти, как Трутченков — тот, что в приемной комиссии ходил на руках, — громко скомандовал:
— Группа, встать! Батрак пришел!
И по его команде из-за серо-синих столов поднялось несколько ребят — загрохотали стулья, упала тетрадь, а Петр Матвеевич поморщился и сказал:
— Как старший по званию, отменяю команду Трутченкова. Сядьте, мушкетеры. А вы, товарищ Трутченков, встаньте. Будете стоять, пока не осознаете.
— За что, Петр Матвеевич? Я больше не буду. Это же сатира на Батракова. Разве можно наказывать человека, который сам наказал нарушителя? Это непедагогично.
— Позвольте мне самому решить, что педагогично.
— Я уже осознал. Можно сесть?
— Сядьте. И молчите.
Степка еще не приехал, и у меня сжалось сердце. Я посмотрел на Женю — и сердце снова сжалось, — я понял, что у нас с ним начиналась дружба. Я молча кивнул ему и улыбнулся. И кивнул другим ребятам.
— Итак, почему вы опоздали? — спросил Петр Матвеевич.
— Ой, больно!.. Петр Матвеевич, чего Калинкин щипается?
— Калинкин, встаньте. Всего неделю назад вы принесли в училище документы. Нормальный человек в новой для него обстановке не мог даже оглядеться. А вы безобразничаете.
— Да ведь он не понял, Петр Матвеич. Я погладил его…
— Калинкин, сядьте. И не надо ни щипать, ни гладить соседа. Он, если захочет, сам себя погладит.
— Ну, порядки, — вздохнул Калинкин. — Даже погладить никого нельзя. Был один, да и того перевели на самообслуживание. Вот училище — знал бы, не шел.
— Можете забрать документы, — сказал Петр Матвеевич, и, усмехаясь, обошел вокруг стола. — Ну и контингентик! Это все школа виновата. В первом классе продукт получают первый сорт! — а еду готовят — хуже отравы…
— Петр Матвеевич! — закричал маленький пацанчик, фамилию которого я не знал. — Можно, я Журавлеву по шее дам? Он мой карандаш проглотил. И грозит, если пожалуюсь вам, то и шариковую ручку проглотит. А чем я буду учиться?
— Чепуха! — воскликнул Петр Матвеевич. — Как это можно ручку проглотить? Журавлев, верните карандаш, иначе после урока мне с вами придется побеседовать с глазу на глаз. Вы что, медиум какой? Парапсихолог какой? Сию минуту верните карандаш! — приказал он и пошел к ним.
Женя махнул мне рукой, приглашая сесть. Я прошел у самой стенки и незаметно для Петра Матвеевича сел рядом с моим украинским другом. И как ни в чем не бывало стал следить за развитием событий.
Петр Матвеевич подыгрывал нам — это было ясно. Вероятно, вести себя именно так ему было необходимо, чтобы глубже постигнуть нас, новичков.
А Журавлев в это время отчаянно доказывал:
— Не могу! Я взаправду проглотил. Теперь надо ждать следующего утра.
— Завтра бульбу выбирать у совхоз поедем, — сказал мне Женя.
— Откуда ты взял? — спросил я, пока еще не зная, радоваться этому или огорчаться.
— Та Петр Матвеевич говорив.
— Вот завтра же, — сказал мастер, — принеси карандаш. И больше не глотай. Вдруг он у тебя там прорастет, как тополь? Ты же себе желудок испортишь. Ты что, страус?
— Я не страус, — приподнимаясь, сказал Журавлев и помотал головой так, что задрожали его толстые щеки. — А карандаш теперь у меня вот здесь — он показал на живот — вот так стоит… вот… — он показал, как у него там стоит карандаш. — Я даже чувствую, как острым концом он упирается вот сюда. Сейчас я согнусь, и вы можете пальцем потрогать.
— И не больно? — поморщился Петр Матвеевич.
Но я хорошо видел, что и морщился он, и спрашивал, боясь расхохотаться и тем самым испортить «журавлиную песню».
— Еще бы! Это же внутренности: слизистая оболочка, фибрин, каротин. Но терплю. Да и что это за боль! Вот когда я электрическую лампочку проглотил и она у меня там о гвоздь разбилась — это была действительно боль. Представляете, лампочка — двести ватт! Но стерпел. Чего только не потерпишь ради собственной страсти.
— Верно! — закричал Калинкин. — Я сам вчера видел, как он в хозяйственном магазине кусок мыла проглотил. На спор.
— А что потом?
— Потом ему купили шоколад. На шоколад он и спорил.
— Нет, как он себя чувствовал после мыла?
— Ничего. Только вот когда по улице шел, из рта у него — пузыри и пена, как у бешеного. Некоторые прохожие даже дорогу уступали, наверное, боялись, чтоб не укусил.
Мастера это озадачило. Он обошел Журавлева, отчего-то заглянул ему под пиджак и поинтересовался:
— Что же вы, голубчик, все подряд и глотаете? Это же вредно. И больно, сами говорите.
— Ничего не поделаешь, — вздохнул несчастный Журавлев. — Каждый с ума сходит по-своему: иной стихи пишет, другой фигурным катанием занимается, третий приемники на транзисторах собирает. А я, как увижу что-нибудь новое, так в глазах темнеет — проглотить хочется.
— Да, это действительно! — оживился Петр Матвеевич. — Что же вы сюда пришли? Вам нужно было в цирк — там бы платили, и зритель был бы доволен. А здесь вы своим могучим талантом только ущерб нанесете.
— В нашей семье не я один такой, у нас это наследственное. Говорят, мой дед по маминой линии мог за восемьдесят минут по частям табурет проглотить, запивая хлебным квасом. А я пока не могу. Надо уметь правильно разобрать табурет.
Я хохотал так, что даже вспотел. И все хохотали. А Петр Матвеевич от хохота сделался красный, как помидор. Наконец он перестал хохотать, отыскал меня и погрозил пальцем:
— Благодарите Журавлева, что я не всыпал вам за опоздание. А вы, Журавлев, теперь можете отдать карандаш тому, у кого взяли. Мне понравился ваш юмор.
— Пожалуйста, — сказал Журавлев и достал из кармана карандаш. Вернул хозяину и сел на место.
Петр Матвеевич вернулся к своему столу и сказал:
— Я рад, что успел познакомиться с вами. Уроком сегодня пожертвовал потому, что завтра вы уезжаете в совхоз и, если дать вам материал, все равно забудете. Что касается Журавлева, то я его назначаю старостой группы. Как вы думаете, почему именно его?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: