Иван Сабило - Все дни прощания
- Название:Все дни прощания
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Молодая гвардия
- Год:1984
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иван Сабило - Все дни прощания краткое содержание
Все дни прощания - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Ниже, в черной восьмигранной рамке, изображен земной шар, и рука с ручкой, которая что-то писала на земном шаре. Под земным шаром было написано:
Издательство Петроградскаго Совдепа.
В самом низу обложки:
Изданіе Петроградскаго Совѣта Рабочихъ и Красноармейскихъ Депутатовъ
1918
Они открыли обложку — титульный лист был ее точной копией, а перевернув его, увидели портрет человека в какой-то странной шапке, в зимнем пальто с меховым воротником, по верху которого шла массивная цепь, где каждое звено походило на латинскую букву S. На груди цепь замыкалась, и к замку была пристегнута брошь, похожая и на крест, и на розу. Под портретом было написано:
ТОМАСЪ МОРЪ
(род. 1478—1535)
Валька, еще не зная, о чем эта книга, даже не глядя, что там в ней дальше, загорелся купить. Его поразил вид книги, буквы, рука, что-то писавшая на земном шаре. Особенно подействовали на него слова: «Изданіе Петроградскаго Совѣта Рабочихъ и Красноармейскихъ Депутатовъ». И год — 1918. Он толкнул Женю в бок: «Берем!»
Пока шли домой, несколько раз открывали книгу и читали по очереди:
«Присяжные, судившие Мора, оказались пристрастными и признали его виновным, не читая обвинительного приговора… А приговор над ним был более чем зверский, потому что с казнью должны были сочетаться неописуемые мучения: «Тогда его следует четвертовать, и на каждом из четырех ворот Сити выставить по части тела, а голову на Лондонском мосту», — гласили заключительные слова этого гнусного приговора. Король заменил его отсечением головы, на что Мор воскликнул: «Избави бог моих друзей от подобных милостей».
— За что его? — спрашивал Валька. — Чем он провинился?
— Не знаю, не читал, — признался Женя, передавая книжку брату. Несколько шагов тот сделал молча, но вдруг остановился:
— Может, не дарить?
— И не пойти на день рождения? А ведь, наверное, обещал?
Валька повздыхал, но согласился, что это нехорошо. И сказал, будто пригрозил самому себе, что сегодня хоть до полуночи спать не будет, пока не одолеет книжку до конца.
Когда Валькино дело было улажено, Ломакин вспомнил, что завтра нужно ехать к Людвигу Ивановичу, а лыж у него нет. Валька почесал за ухом, поморщился, — он сам не раз просил лыжи у отца, но тот не давал, как, впрочем, не давал и другие вещи деда-партизана: сколько раз Валька клянчил бинокль, чтобы рвануть с ним в пионерлагерь или хотя бы на футбол. Все его просьбы заканчивались не просто отказом, но даже угрозой: «Только попробуй взять!»
— Попробуем, — неуверенно сказал Валька. — Чуть что, вместе насядем, скажем, что вещи без употребления портятся, авось подействует.
Дома они открыли дверь на балкон, внесли в комнату лыжи и раскрутили полиэтиленовую пленку. Лыжи были серые, некрашеные, с полужесткими, рассчитанными на любой, даже самый большой размер креплениями. Женя вставил ботинок, зажал скобу — в самый раз. И тут возле крепления, у самой пятки он разглядел на лыже три буквы: В.И.Р.
— Это он мне не давал, а тебе даст, — заверил Валька и тут же улегся на кушетку читать Томаса Мора.
Женя поднял лыжи, обернул их пленкой, поставил в прихожей рядом с вешалкой — вернется Леонтий Артемьевич и решит, давать или не давать.
Зазвонил телефон — Валька схватил трубку. Это был отец, он сообщил, что далеко в области случился обрыв линии высоковольтной передачи, и он с бригадой срочно отправляется туда, чтобы наладить дело. А потому сообщает, что сегодня вряд ли им удастся вернуться, а будет он скорее всего завтра к вечеру.
— Скажи про лыжи, — подтолкнул Женя Вальку.
— Па, с тобой Женя поговорить хочет.
Ломакин, волнуясь, взял трубку.
— Дядя Леонтий, у вас лыжи есть, не дадите ли завтра на них покататься?
И неожиданно услышал:
— Зачем спрашивать то, чего спрашивать не надо? Бери хоть сейчас и гоняй на здоровье, пока рак на горе не свистнет и щука в море не запоет! Не все же им торчать без дела на балконе, верно?..
Пришедшая с работы тетка Лиля поддержала мужа да еще сказала, что лыжи только спасибо скажут, если на них погоняет такой бравый атлет, как ее племянник.
Дело было сделано, можно сидеть у телевизора, смотреть хоккей ЦСКА — «Торпедо» и ждать завтрашнего утра…
Валька и тетя Лиля еще спали, когда Женя вышел на кухню, оделся, напился чаю с колбасой и, стараясь не шуметь, снял с Валькиных лыж палки, прикрепил их к своим лыжам, надел куртку и шапочку, вскинул на плечо старинные лыжи и вышел из дома.
«Я с горок кататься не буду, по равнинке похожу», — думал он, направляясь к почте, где, приплясывая, ждал его Свиридов. На нем был спортивный, прямо-таки шиковый наряд: темно-синие эластичные брюки с широкими белыми полосами; узенькие, будто игрушечные, сработанные из нескольких сортов разноцветной кожи лыжные ботинки: импортные пластиковые лыжи; японская нейлоновая куртка, серебристо искрящаяся при свете утреннего солнца, и на голове яркая финская шапочка «карху».
«Не Свиридов, а чудо в одежде!» — улыбнулся Женя, принимая весь его внешний вид как должное. Брат Виталика был известным горнолыжником, да и сам он занимался лыжным двоеборьем, даже был победителем первенства города среди юношей, а в декабре выиграл приз открытия сезона по лыжным гонкам среди молодежи — того и гляди, станет членом сборной Союза!
Ломакину давно нравился этот парень, его слегка танцующая походка, его манера говорить, будто бы все время заботясь о собеседнике — интересно ли ему? И шутки его были всегда безобидные, а если шутили над самим Свиридовым, то он не то чтобы не обижался, наоборот, подыгрывал тому, кто шутил, чтобы шутка вышла на славу и чтобы тот, кто над ним шутил, заслужил аплодисменты.
— Что это? — испуганно спросил Виталик, взглянув на лыжи, которые нес Ломакин. — Где ты взял эти шпалы?
— С Великой Отечественной, — просто ответил Женя. — Но не шпалы, а нормальные лыжи, если учесть, что я — нормальный лыжник.
Они взяли билеты в кассе-автомате и вышли на платформу. Когда поезд тронулся, Ломакин рассказал Виталику о чудачествах теткиного мужа Леонтия, о недовольстве тетки, что муж держит в доме колеса от партизанских пушек, а также о том, что лыжи эти Леонтий Артемьевич совершенно неожиданно разрешил взять без каких-либо оговорок. И теперь он, Ломакин, озабочен тем, чтобы вернуть их в целости и сохранности. Женя думал, что Виталик весело отнесется к его переживаниям, скажет, мол, все это ерунда и вздор, и ничего с этими «шпалами» не будет, но тот вдруг стал защищать Леонтия, даже предположил, что дядька Ломакина хранит все эти лыжи, бинокли, колеса, чтобы не забывать, откуда он родом. Правда, он тут же сказал, что бывает и наоборот, когда эти же бинокли и прочие колеса нужны кое-кому лишь для того, чтобы строить на них свою биографию, что бывают люди сами по себе незначительные, а привяжутся к какому-нибудь значительному делу или значительному человеку, и, пожалуйста, сами становятся хоть куда! А твой Леонтий, может, не вещи хранит, а память об отце, и это уже совсем другая высота. Тем более что никакой цены эти старые колеса не имеют.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: