Римма Коваленко - Жена и дети майора милиции

Игорь хотел поговорить со своими ребятами о танцах пионеров на вечерней веранде. Хотел, но пока не имел права. Надо было самому сначала разобраться. Вечером отправился к веранде. Не вошел, остановился у входа. Веранда была летняя, незастекленная, дежурила в этот вечер тоненькая, как карандашик, вожатая в белых брючках и белой маечке. Она пару раз кольнула Игоря заинтересованным взглядом: неужели потанцевать явился? Ну, тогда приглашать надо только ее, дежурную. Но Игорь не проявил к ней интереса, и вожатая повернулась к нему спиной. Динамик гремел. Казалось, что шум и гром заглушают мелодию. Игорь напрягал слух, но это только казалось, мелодии не было. Ребята танцевали каждый сам по себе, изгибаясь и дергаясь. Та свобода, о которой он мечтал в разговоре, уже была здесь как пародия на его мечту. Где ты был, Одиссей, в какой школе учился, в каких краях служил, что так отстал от жизни? Соловьева молодец: предупредила, впрямую сказала, что сегодняшние дети — совсем не те дети, что были вчера. Где она, интересно, сегодняшних видела? А музыкальный шум и грохот? Отбарабанили в свой пионерский барабан и теперь желаем глушить себя современной музыкой? И почему это называется музыкой? Игорь увидел того мальчика, которого возненавидел в прошлый раз. Теперь он держал дистанцию, дергался в шаге от своей партнерши, но зад все так же торчал репкой, а лицо было отсутствующее, обморочное. Детское, толстощекое, распаренное лицо. Игорь пошел искать дежурную.

Она стояла теперь на другой стороне веранды, увидела его, и глаза весело сверкнули: все-таки из-за меня ты сюда пришлепал.

— Меня зовут Игорь, — сказал он.

— А меня Варвара.

— Какое серьезное имя.

— У такой несерьезной особы, да?

— Ну что вы. Имя всегда соответствует человеку.

— Это вы так знакомитесь? — спросила Варвара. — Выясняете уровень умственных способностей?

— Заодно и характер.

Варвара была ничего, веселая и симпатичная. Но он совсем ее не знал и говорить с ней о танцующих детях не решался. Они поговорили в честь знакомства о том о сем, потом Игорь спросил:

— Можно мне вызвать с веранды для очень важного разговора вон того упитанного пионера?

Варвара удивилась:

— Степкина? А чем он прославился? Он ведь из моего отряда. И в городе в доме одном живем, соседи.

— Ну и чем же интересен Степкин? Хороший человек? — спросил Игорь.

— Никакой. Молчун. Учится еле-еле. Во дворе со мной не здоровается, хотя и хорошо знаком, второе лето в моем отряде.

— А кто его родители?

— Мать — повар, отец — диспетчер на автостанции. Пионера, как вы выразились, зовут Антоном, он у своих родителей единственный сын. Что вас еще интересует?

— Вы.

— Я? Я в отличие от Степкина люблю поговорить. И училась без троек. Работаю в заводоуправлении, учусь заочно в институте, будущий экономист. Семейное положение надо?

— Пожалуйста, если не затруднит.

— Девица. Живу одна. Мать вышла замуж, и мы разменяли квартиру.

Игорь смутился, а она засмеялась. Он же не знал, куда деваться от смущения. Превозмогая себя, спросил:

— Вы со всеми такая откровенная?

На что получил короткий и четкий ответ:

— Нет.

Степкину, который доверчиво вышел к нему и даже не спросил, в чем дело, так надоели ему все эти вожатые и воспитатели, Игорь строго сказал:

— Пошли.

Степкин молча пошагал рядом. Шел и, наверное, ждал, когда этот вожатый начнет свою речь. Но вожатый ничего не говорил, только, когда вышли за территорию лагеря, спросил:

— Почему молчишь?

Степкин, возможно, струхнул: темень, вожатый из чужого отряда куда-то его ведет да еще ждет каких-то слов.

— А о чем говорить?

— Ну хотя бы о том, зачем ты летом находишься в пионерском лагере, а не где-нибудь в другом месте?

Вопросик был сложный, Степкин еле его осилил. Долго молчал, но ответил исчерпывающе:

— Путевку дают бесплатную папе на работе.

— Дают папе, а едешь ты. Что же тебе нравится в лагере?

— Все нравится.

— И линейка, и мертвый час?

Тяжело было Степкину, не понимал он, чего от него добиваются.

— Все нравится, — повторил он.

— А что больше всего?

И толстый честный Степкин, не чувствуя в вопросе никакого подвоха, ответил как на духу:

— Танцы.

Ответ обескуражил Игоря: чего он прицепился к этому мальцу, что хочет ему внушить? Танцевать надо красиво, культурно? Нельзя так плотоядно прижиматься к партнерше? А Степкин спросит: «Почему?» — «Потому что рано, неприлично, нельзя!» — «А с какого возраста можно?» — спросит Степкин. Тема сама собой закрывалась, становилась запретной.

— Я ведь чего тебя позвал, Степкин. Хочу один совет дать, поскольку ты себя со стороны не видишь.

Степкин не замедлил шага, но Игорь почувствовал, что прислушался. Теперь только бы не спешить, не смазать смысл и не обидеть человека.

— Ты заметил, что девочки неохотно идут с тобой танцевать?

Вот тут Степкин остановился, голову в плечи втянул и такую вот, втянутую, поднял вверх, впервые посмотрел на Игоря.

— Почему они так? Как ты сам думаешь? — продолжал Игорь.

— Потому что я малорослый, — с трудом и только потому, что кругом было темно и никто их не видел, ответил Степкин.

— Малорослый! Подумаешь! Разве ты один такой?

— Я еще на них днем дразнюсь, — выдвинул Степкин и эту причину.

Вот тут надо было ловить момент, помогать Степкину, помогать ему, пока он верил.

— Нет, все не то, — отверг его объяснения Игорь, — они не хотят с тобой танцевать, потому что ты толстый. Толстые плечи, спина и зад. Понимаешь?

Степкин кивнул, понял.

— Не переживай, — сказал ему Игорь, — это поправимо. Ты не пробовал похудеть и подрасти?

— Пробовал.

— И что?

— Не получилось.

Они шли обратно. Игорь рассказывал, как худеют, как иногда от одного похудания человек прибавляет в росте. Степкин тоже что-то говорил. Голоса их звучали тихо и согласно. На танцевальной веранде по-прежнему гремела музыка. Варвара шагнула к ним из темноты.

— Что все-таки случилось, — спросила, — если не секрет? Куда вы делись? Я тут волновалась.

— Секрет, — ответил Игорь.

Потом, когда весь лагерь спал, они с Варварой вернулись сюда, на веранду.

— Я сегодня твоего Степкина начал воспитывать, — сказал Игорь, — кажется, вовремя ухватил. Из него прямо на глазах формировался самый противный мужской тип — бабник.

— Ух ты, — Варваре хотелось дурачиться, танцевать, петь на два голоса, а не вести серьезный разговор о Степкине, — скажи пожалуйста, какой воспитатель. Так знай: бабники не формируются, а сразу рождаются. Готовенькими.

— Такие познания? Откуда бы?

— Оттуда, откуда и у тебя.

— Неужели тоже очень умная?

— Представь себе. Плюс педагогические способности, может быть, даже талант.