Евгений Гущин - Небесное созданье

— Так уж совсем и ничего? — недоверчиво улыбнулась Алена.

— Кое-что, конечно, вызывает, — смутился он. — Ну, ты понимаешь, о чем я. Короче, только плотское желание. И ничего больше. Душой она мне — чужая. А твоя красота какая-то теплая, нутряная, родная. Короче, русскую красоту ни с какой другой не спутаешь. Русскую женщину всегда отличишь от других. А то, что пристают к русским женщинам разные нацмены, так это и понятно. Наша страна сильно унижена. И когда инородец добивается русской женщины, он видит под собой не только одну конкретную женщину, но и саму Россию. Может я грубо выразился, но это так. С нами нынче не церемонятся.

— Не знаю, какая во мне красота, но мне ужасно надоели все приставания русских и нерусских. Любых. Кто мне нужен, я сама дам знать.

— Сочувствую. Красота — это богатство, которое дома не оставишь. Она всегда при тебе и носить ее, конечно, нелегко, как и любое богатство. Каждый норовит отщипнуть. Достается же соболю за его мех. Как говорят, на красивый цветок летит мотылек, и с этим ничего не поделаешь.

— И все хотят одного: попить сладкого нектару.

— Вот и я оказался не лучше других, — склонил он голову виновато.

— Мне от тебя было никуда не деться. Ты же мой спаситель. Да и смотрел на меня, как кот на сметану, облизывался. И я свыклась с мыслью, что телом должна заплатить за свою жизнь. Женщина единственным может платить. Но я схитрила: добавила тебе поход за мешочком. То есть, подняла цену. Вот только не думала, что ты меня так выпотрошишь.

— Жалеешь об этом? — спросил он задумчиво.

— Я же еще молода. Мне — двадцать три года, и должна беречь себя. И если уж расходоваться, то экономно. Когда девушка невоздержанна с мужчинами, красота быстро уходит. А ты в эту ночь переусердствовал. Дорвался, как до бесплатного, а обо мне не подумал. Мне-то ведь нельзя так. Я не мужняя жена, у которой все сложилось и можно о будущем не беспокоиться. Мне надо о замужестве думать, о том, как завести свою семью.

— Хочешь сказать, эта ночь была тебе во вред?

— Ну, конечно. Тело у меня не железное, это само собой. Но ведь я еще и душой убываю. Чувствую, что меня становится меньше для суженого.

— Я об этом как-то не подумал, — сказал он покаянно и стал бережно гладить ее легкие волосы. — Короче, не врубился.

— Где же тебе было врубиться. Ты же свою мужскую силу хотел показать.

— Прости дурака…

— Чего уж теперь… Если откровенно, я бы хотела, чтобы мне попался такой же страстный и ненасытный муж, вроде тебя. То есть, сексуальный. А вдруг попадется фригидный слабачок? И знаешь, что тогда?

— Что?

— А тогда я буду сравнивать его с тобой, вспоминать, как мне было хорошо. Начну искать похожего на тебя. Догадываешься, к чему это приведет? Развод, одиночество, смена мужчин. Все это не по мне. Я хочу нормальной семьи и детей. То есть, хочу того, о чем мечтает любая девушка. Независимо, красивая она или нет. Впрочем, хватит обо мне. Расскажи лучше о себе.

— А что тебе рассказать? Я весь перед тобой. — Алексей поднялся, пошел к печке. Помешал ложкой в суповой кастрюле, сыпанул туда вермишели, подложил в печь полешко и вернулся. Снова сел на овчину к Алене. Но за эти две минуты бегло пролистнул в памяти всю свою жизнь, и был готов отвечать на вопросы. Перебирая пальцами невесомые, как дым, волосы девушки, ждал.

— Ну, говори же, — велела она.

— Не знаю, с чего начать.

— У тебя много детей?

— Одна дочь.

— Вот как! — непроизвольно воскликнула Алена. Ответ Алексея ее, кажется, удивил. — И она, конечно, уже замужем?

— Давно. В девках не засиделась.

— Молодые с вами живут?

— Нет, в Барнауле.

— Внуков-то подарили?

— Есть внучка. Машенька.

— Дед в ней, конечно, души не чает?

— Естественно. Хочешь сказать, я тебе в отцы гожусь? К этому подвела?

— Ты сам до этого дошел. Сроду бы не подумала, что у тебя — взрослая дочь. Ну, никак не ожидала. Сын — еще куда ни шло, а дочь…

— А что тебя так дочь допекла?

— Удивляет, что вчера ты меня не пожалел. И не подумал даже, что вот и ею кто-то может так же воспользоваться.

— Ты меня вогнала в краску.

— Тебе бы вчера устыдиться. Все вы — кобели…

— Мне совестно перед тобой, а не жалею, что так случилось, — заговорил он упрямо, не глядя ей в лицо. — Не представляешь, как я счастлив и полон жизни. Может, и ты тоже спасла меня. Говорю же, будто заново родился. А совестно мне, что был сильно горяч, не поберег тебя. Если можешь — прости. Эта ночь останется со мной до конца жизни. Буду помирать, вспомню ее.

— Можно подумать, тебе больше и вспомнить нечего, — заметила Алена с укоризной. — Через неделю обо всем забудешь. Появится новое увлечение, и уже другой женщине будешь говорить эти же слова. Не надо, Алексей, врать. Ни мне это не надо, ни тебе. Расскажи о своей жене. Хорошо с ней живете?

— Никак не живем. Параллельно существуем в одном доме. У нее — своя жизнь, у меня — своя. Сосуществование двух систем.

— И виновата, конечно, она?

Криво усмехнулся, одной щекой.

— Оба виноваты. Разговариваем, как на разных языках. Веришь, совсем не понимаем друг друга. В обычные слова вкладываем разный смысл. О чем бы ни начали разговор, оканчиваем скандалом. Полнейшая несовместимость. Поэтому больше молчим. У нас даже есть общая любимая фраза: „Только не говори, пожалуйста, ничего“. Мы ее понимаем с ней одинаково и часто говорим друг другу. Вот таким манером и общаемся.

— Не весело. Она кто по специальности?

— Учительница.

— А как вы познакомились?

— В одном старинном романсе поется: „мы странно встретились“. Так вот встретились на самом деле странно. Я как раз заканчивал Кировский охотоведческий институт. Уже диплом защитил и получил направление на Алтай. Сам напросился перед распределением. Много слышал и читал о здешней тайге. Короче, сильно рвался сюда, даже во сне все эти дебри виделись. О родных вятских лесах даже и слышать не хотел. С девушками встречался, но по-серьезному ни с одной не было. Ну и вот… Обедаю однажды в студенческой столовой. Гляжу, ко мне за стол подсаживается девица. В красивом таком вязаном свитере. Сам свитер серый, с голубизной, и на нем — зеленые треугольные елочки. Рисунок сильно понравился, особенно эти елки. И сама девица — очень даже ничего… Грудь полная такая, и заметно, фигуристая соседка. Улавливаю, она на меня поглядывает с интересом. Парень-то я был что надо, накачанный, готовил себя к борьбе с браконьерами. Силушка так и выпирала из меня. Подковы на спор ломал. И симпатичный был. Дело прошлое, но девкам я нравился.

— Ты и сейчас неплох, — негромко, как бы в дреме от его ласковых прикосновений, проговорила Алена. — Когда я у тебя в избушке очнулась, подумала, что попала к какому-то бродяге. Ты был весь такой заросший, дикий, аж жуть взяла. А когда побрился да вымылся, оказался привлекательным мужчиной. Тебя бы еще постричь, причесать да модно одеть, не стыдно было бы с тобой и на городской тусовке показаться.