Эльмар Грин - Рассказы

Так, обливаемый теплым дождем, он подхватил мертвого подмышки и протащил его за конюшню, где возвышалась большая куча навоза. Затем он сходил за вилами, разрыл кучу до половины, торопливо запихал в нее труп и закидал навозом.

А дождь все лил сверху густыми струями, обмывая запачканную землю.

Иоганес Карьямаа вымыл руки и лицо под струями воды, сбегающими с железной крыши дома, потом вошел внутрь, вытерся полотенцем, разбудил свою старуху и крикнул ей на ухо:

— Где Юлиус? Косить ушел?

— А? — ответила она. — Не знаю. Он еще есть не просил...

— Остаешься дома и ничего не знаешь, чорт глухой. Опять собаку забыла спустить с цепи на ночь. Сколько раз говорил?..

Иоганес стянул с себя мокрую одежду, швырнул злобно в угол грязные сапоги с гладкими, новыми подошвами и упал в постель.

Но он так и не заснул ни на одну минуту и через некоторое время снова вышел на двор, вдыхая с жадностью освеженный дождем воздух.

Сначала Иоганес Карьямаа съездил в рабочий комитет. В рабочем комитете он поднимал вверх свои большие брови и раскрывал глазные щели сколько мог, чтобы все ясно видели, что у него чистые и правдивые глаза. В рабочем комитете Иоганес мял толстыми пальцами край стола, наваливался на него большим животом и говорил на скверном русском языке:

— К вам не приходил мой работник? Нет? Странно. Куда же он девался? Ушел вчера и пропал. Я искал, искал... Он хотел у меня остаться работать до осени. Вы помните наш договор? И я заплатил ему вперед. А теперь... Ну где его искать?

И, подняв кверху тяжелые, покатые плечи и придав недоумевающее выражение своему заросшему щетиной лицу, Иоганес Карьямаа постоял так некоторое время, глядя людям прямо в глаза.

Из рабочего комитета Иоганес поехал в милицию. Там он тоже поднимал вверх густые, жесткие брови, показывая людям свои честные, правдивые глаза, так же цеплялся вздрагивающими пальцами за стол и говорил то же самое. В милиции записали на бумагу все, что он сказал, и спросили:

— Когда вы его видели в последний раз?

— Ночью... прошлой ночью.

— А где искали? Долго искали?

— Долго искал... везде.

— Он вчера уже не работал у вас?

— Не работал...

— Там кто-то косил на вашей земле около оврага до самой ночи, — это не он?

— Не знаю... я был в городе.

— В городе? А когда вы приехали?

— Сегодня утром... старуха знает... можно ее спросить.

— Сегодня утром? И уже успели везде поискать? Быстро. Ну хорошо. А зачем ему вздумалось уйти от вас? Вы плохо обращались с ним? Или он украл что-нибудь?

— Украл...

— Что украл?

— Деньги.

— Сколько?

— Много... тысячу.

— Ну хорошо. Мы поищем, — сказали ему в милиции и снова записали что-то на бумаге. — Мы примем все меры. Возможно, он отлучился ненадолго и вернется. Он ведь отлучался прежде? Кажется, раз приходил в демидовскую кузницу. Вам неизвестно, о чем он там рассказывал?

— Неизвестно.

— Ну хорошо. Поезжайте пока домой. Может быть, он уже вернулся и ждет. Если он скрылся сегодня ночью, то далеко не уйдет. Мы его разыщем, гражданин Карьямаа.

— Пожалуйста.

Из милиции Иоганес Карьямаа заехал в сельский совет, потом еще в разные места, где скоплялись люди. Везде он делал большие глаза, поднимал вверх толстые плечи, разводил руки в стороны и говорил все то же самое. И наконец, вытерев платком пот с жирных складок волосатой кожи на лице и шее, Иоганес поехал домой.

К вечеру на двор пришел бритый мужик со шрамом на лбу. Он вошел через боковую калитку и, не видя обычной загородки, защищавшей покупателей от собаки, опасливо оглянул двор.

Куради Энг стоял за конюшней и копался передними лапами в большой навозной куче, внюхиваясь по временам во что-то. Услыхав стук калитки, он в один миг пересек двор и прыгнул на человека.

Его клыки тоскливо щелкнули, натолкнувшись на ногу, обутую в сапог.

В это время хлопнула дверь, и на крыльцо вышел Иоганес Карьямаа.

— Курат, назад! — крикнул он. — Назад, говорят тебе, ну!

И огненно-рыжий пес попятился назад, выражая всем своим видом недоумение. Он ожидал совсем не такого окрика от хозяина.

— Чего надо? — спросил Иоганес по-русски. — Лавка больше не торгует. Или ты работать хочешь? Мне нужен постоянный работник.

— Нет, не работать. Юлиус дома?

— Нету, — угрюмо буркнул Иоганес.

— А где он?

— Нету его... не знаю... сбежал...

— Как сбежал? Куда сбежал?

— А я почем знаю, — проворчал Иоганес, глядя в другой конец двора. — Ушел — и все тут...

— Как так ушел? Не мог он уйти. Я принес ему ответ...

— Тебе говорят — не знаю, — нетерпеливо перебил Иоганес и повернулся к двери. — Ну, мне некогда тебя караулить. Если работать не хочешь — уходи, а то собака порвет...

Человек со шрамом посмотрел удивленным взглядом на хозяина и его пса, стоящего с открытой красной пастью, из которой свешивался длинный розовый язык.

Рыжий пес косил на хозяина черные, блестящие глаза и стоял подавшись вперед. Он ждал только короткого свистящего звука со стороны крыльца для того, чтобы немедленно прыгнуть вперед.

Половицы на крыльце скрипнули под грузным телом Иоганеса, и хлопнула дверь.

Человек со шрамом поспешно запер за собой калитку и пошел прочь, медленно передвигая ноги.

Перед поворотом дороги на бугре он оглянулся. Отсюда была видна часть двора за каменной оградой, и он заметил, как собака снова набросилась на навозную кучу, разрывая ее лапами. Он вздохнул и побрел дальше своей дорогой. Лоб его, пересеченный шрамом, стянулся в складки от напряженных мыслей.

Вечером хозяин посадил Куради Энга на цепь чтобы он больше не разрывал навозной кучи у конюшни.

Хозяин поставил у конюшни лопату и вилы, собираясь приняться за какую-то работу, но в это время с поля пришла хозяйка с граблями, а к воротам подошел скот, пригнанный подпаском от главного стада братьев Карьямаа. Хозяин отложил свою работу, помог хозяйке управиться со скотом и сел ужинать.

В это время к железным воротам подошли несколько человек, и Куради Энг залаял густым басом, звеня цепью.

Чужие люди долго трясли ворота и кричали что-то на разные голоса, но им никто не открывал. Они подождали немного, потом снова потрясли ворота и снова закричали что-то грозное. Но им опять никто не открыл.

Тогда один из них, очень большой и широкий, надавил с размаху плечом в середину ворот в том месте, где два засова и два замка соединяли оба створа. Один засов даже изогнулся под его давлением, но ворота не открылись. Это, видимо, обозлило большого человека, потому что он начал хватать, щупать и осматривать ворота в разных местах, после чего подхватил ворота руками снизу и, приподняв слегка, сбросил с петель.

Ворота грохнулись на землю, и люди вошли во двор.

Человек, сбросивший ворота, был очень высок ростом и широк в плечах.