Эльмар Грин - Рассказы

За этой деревней почти сразу начинался лес. Там, у самой дороги, стояли плотной стеной темные ели и сосны. Между ними белели стволы берез. Над их вершинами кое-где вздымались крупные осины, трепеща листьями в недвижном, знойном воздухе.

В гуще ветвей было очень много разных птиц, и каждая из них производила тот звук, на который была способна. Казалось, что лес дрожит и стонет, — так много было этих звуков.

И среди этого звонкого шума и темной зелени бежали люди, поднимая серую пыль. Они растянулись по всей дороге до самой деревни. Они непременно хотели догнать бегущего впереди. Это был их день отдыха, и они проводили его как умели.

Но толпа отставала от бегущего впереди, хотя он и не очень спешил. У него был слишком широкий шаг и упругие легкие.

Только три рослых парня упорно пытались его настичь. Они приближались к нему очень медленно, но все-таки приближались.

Эйно несколько раз оглядывался на них. Они бежали один за другим, широко раскрывая рты и разбрасывая в сторону тяжелую дорожную пыль. Когда первый из них приблизился настолько, что стало слышно его тяжелое дыхание, Эйно прибавил немного скорости. Но через пять минут он опять услышал за своей спиной тяжелое и частое дыхание.

Он еще раз попытался от них уйти и, собрав последние запасы сил, пробежал полкилометра с такой быстротой, что легкие готовы были лопнуть от напряжения. Но когда он опять убавил шаг, за его спиной послышался все тот же знакомый топот и тяжелое дыхание. Тогда он остановился и повернулся к ним лицом, задыхаясь от усталости.

Толпа давно исчезла за поворотом дороги. Только эти трое бежали все так же один за другим, тяжело топая сапогами. По их лицам он видел, что они готовы гнаться за ним до самого вечера. Они были полны решимости и злости от продолжительного бега. А он уже выдохся. Ему надоела такая глупая погоня и хотелось пройти шагом по этой тенистой дороге.

Когда первый высокий парень, весь мокрый и красный, остановился перед ним, Эйно взглянул ему прямо в лицо своими ледяными глазами и улыбнулся.

Парень был сердит от продолжительного бега, но, довольный своей победой, он подавил злость и тоже добродушно улыбнулся. Он даже раскрыл рот, собираясь что-то сказать, наверно что-нибудь хвастливое, но не успел ничего сказать. Эйно ударил его кулаком в левый угол челюсти, и высокий парень надолго погрузился в темноту и молчание.

Второй парень видел, как плечи товарища взрыли дорожную пыль и как высоко взлетели его ноги.

— Что-о? Наших бить? — заревел он и прыгнул вперед.

Эйно, как-то странно перебирая ногами, повернулся к нему полубоком и мягко послал ему навстречу левую руку, точно производя ею какую-то разведку. Затем быстро отбил в сторону руку нападавшего и ударил кулаком правой руки в левый угол челюсти.

Он бил коротко и резко, с каким-то крутым поворотом всего туловища, справа налево, и человек от его удара не просто падал, а отлетал назад и ударялся о землю головой и плечами, вскидывая ноги и вздымая пыль.

Третий парень видел, что дело неладно, но он так сильно устремился вперед после падения первого товарища, что не мог остановиться. Он протянул вперед руки для защиты, но Эйно теми же рассчитанными, точными движениями привел их в беспомощное состояние. И сразу же острая боль в челюсти встряхнула и на мгновение ослепила третьего парня.

Таким образом, Эйно Карьямаа задержался с ними всего на одну минуту, а потом опять продолжал свой путь.

Он пошел шагом по тенистой дороге, вдыхая полной грудью прохладный воздух леса.

За поворотом дороги открылся вид на эстонские хутора.

Таким образом, Эйно Карьямаа пришел в этот воскресный день на хутор своего отца, старого Отти Карьямаа.

Отти Карьямаа был очень рад приезду сына. Он давно его ждал и боялся, что не дождется совсем. Жизнь кругом складывалась очень странно и непонятно. Ведь Иоганес Карьямаа тоже не дождался своего сына и вот уже целых десять лет живет один со старухой. Его хозяйство держится только на работниках. А ведь когда-то и у него было два сына. Но одного из них задушил во время припадка этот глупый Пиетри Ойнас, а второй сделался коммунистом, ушел на сибирский фронт и больше не вернулся к отцу.

Иоганес Карьямаа звал его, упрашивал и грозил, но сын ответил, что нет у него отца, что тот не отец ему, кто кормится и богатеет чужими руками.

И вот старый Отти тоже боялся, что не дождется своего сына. Ведь он был тоже коммунистом, его любимый сын Эйно Карьямаа.

Но он все же приехал, и старый Отти был очень рад его приезду.

Кругом ходили такие удивительные слухи. Если верить этим слухам, то выходило так, что все хозяйство Отти Карьямаа было не его хозяйство, что его лошади и коровы — не его лошади и коровы, и зерно в амбаре — не его зерно. И когда он спрашивал, чье же тогда все это, ему отвечали, что это все принадлежит тем, кто работал на него всю жизнь. Кто же это работал на него всю жизнь, хотел бы он знать? Работники? Да они на себя работали! Они работали на свое брюхо! Вот на кого они работали. Они должны быть рады, что он давал им работу и кормил. Они бы давно подохли с голоду у себя в деревне.

Да и потом, во время революции, он уже не брал работников. Если бы он брал работников во время революции, то они убили бы его. И так уже к нему приходили с обыском несколько раз. И два раза выкапывали его собственный хлеб, зарытый в песке за амбаром, и увозили этот хлеб от него, и называли Отти проклятым кулаком и предателем.

Это было тревожное время, и он не брал тогда работников, и хозяйство пошло назад.

Потом старшего сына Михкеля взяли в Красную Армию, а младший Эйно уехал в далекий город учиться, и хозяйство совсем развалилось.

Но Михкель вернулся из Красной Армии и сказал, что теперь полная свобода и каждый может жить как хочет. И после этого действительно началась хорошая пора. Старый Отти Карьямаа каждый год брал двух работников. Он платил им поденно, чтобы не заключать договора, и держал от марта до середины ноября.

Они пахали и косили на его земле, копали картофель и расчищали пустыри. Каждое лето он брал еще двух работников, потому что жена и дочь не успевали сжать все хлеба. Сын ездил пахать в русскую деревню. Там было много бедных женщин, которые не могли сами пахать свою землю. Их мужья не вернулись после войны. Ведь нужно кому-то обрабатывать землю! И Михкель Карьямаа обрабатывал ее. Они так дешево брали за аренду, эти бедные женщины. Ведь они не собирались богатеть. Им нужно было только как-нибудь прокормить своих детей. А Отти Карьямаа и сын его очень хотели разбогатеть.

Потом они взяли одного постоянного работника. Это был мальчик из какого-то голодного края. Видно было, что ему давно не попадала в рот хорошая пища, но плечи и грудь были широкие и крепкие.