Вильям Козлов - Услышать тебя

Лобанов опустил голову и, не найдя больше скрепок, так сцепил пальцы, что костяшки побелели.

— Надо мне было бы обратиться в партбюро, — продолжал Сергей, — да вот беда, никогда я в жизни ни на кого не жаловался и не доносил. Даже на подлецов. Разоблачал в фельетонах, но вот пойти куда-то и заявить… Не могу! Наверное, я не прав, но тут уж ничего не поделаешь… Вот видишь, хотел тебе на прощанье морду набить, да рука не поднялась. Ты ведь и сдачи-то никогда и никому в жизни не давал? Ударить можно мужчину, а тебя?..

— За такие вещи можно и под суд, — сказал Лобанов.

— Законы ты знаешь… — Сергей достал из кармана сложенный вчетверо лист и протянул ему. — Вот мое заявление об уходе… И не думай, что из-за тебя ухожу. Велика была бы честь! С такими, как ты, еще бороться можно… Раньше-то ты бы меня наверняка засадил за решетку. Это ты умел делать… Помнишь, когда ты приволок в дом колхозника трофейный приемник и «Капитал» Маркса, а я сказал, чтобы все это убрали? Помнишь, Лобанов? И сообщил, что я сорвал задание обкома партии? И долго ждал, что меня привлекут к ответственности. Не дождался, Лобанов! Ты забыл, что сейчас совсем другое время. И тогда решил подло мстить рублем!.. Эх, да что с тобой толковать! Недаром говорят: горбатого могила исправит… Подписывай бумагу и к черту!

Лобанов долго читал заявление, разглаживал его ладонями. Сергей ожидал, что он обрадуется и тут же подмахнет. Однако замредактора вовсе не обрадовался, он растерялся. На лбу его собрались морщины, глаз он не поднимал, собираясь с мыслями.

Дверь приоткрылась, и в щель заглянула Машенька. Лицо у нее озабоченное. Посмотрев на Лобанова, затем на Сергея, она сказала:

— Чай сейчас закипит…

— Что? — удивился Лобанов. — Какой чай?

— Как хотите, — пожала плечами Машенька и вышла из кабинета.

— Подождал бы редактора, — наконец сказал Лобанов. — Ты ведь еще альманах не сдал.

— Никого я ждать не буду, — отрезал Сергей. — Альманах давно в типографии.

— Я не подпишу.

— Опять струсил?

— Вот приедет Дадонов, пусть он и решает этот вопрос… Пять дней-то можешь подождать?

— Я и часа больше не буду ждать. Я не могу с тобой в одной редакции работать! — сказал Сергей, направляясь к двери.

Когда он уже взялся за ручку, Лобанов задвигался в кресле и хрипло крикнул:

— По закону ты должен две недели отработать… Слышишь, Волков!

— Я тебе ничего не должен, а вот ты мне должен за два фельетона и очерк… — обернулся Сергей. — Запомни, когда-нибудь я потребую с тебя долг, Лобанов!..

— Все верно, уходи из газеты, бросай к черту свою профессию и… как это у Ильфа и Петрова?.. переквалифицируйся в управдомы! Но ты же не Остап Бендер, брат Сергей. Ты от бога журналист, а может быть, и писатель… Какого ж ты черта зарываешь свой талант в землю?! Кому от этого прок? Ни себе, ни людям!

Александр Арсентьевич Козодоев достал смятый платок, отер вспотевший лоб. Солнце нещадно палило. С речки доносились крики барахтающихся в воде мальчишек. За спиной молча застыли разомлевшие тополя. Пахло медовым клевером. Его много росло на береговом лугу. Пчелы и бабочки, совершая короткие перелеты, обстоятельно обследовали каждый цветок.

Сергею тоже жарко. Рукава рубашки засучены, воротник расстегнут. Черная прядь налезает на бровь. А глаза сузившиеся, злые. И болотная зелень плещется в них. Он не смотрит на сидящего рядом на скамейке Козодоева. Взгляд его устремлен на Дятлинку. Только он не видит и ее. Сергей смотрит сам в себя и тоже ничего не видит.

— Зачем в управдомы? — устало сказал он. — Встретил я одного хорошего человека в больнице… Он возьмет рыбинспектором. Буду браконьеров ловить. Эти ребята, пожалуй, поопаснее Лобановых!

— И все?

— Что все? — не понял Сергей.

— И в этом, думаешь, будет твое счастье?

— Кто его знает, в чем наше счастье!

— А твой роман?

— Роман! — усмехнулся Сергей. — Наверное, надо сначала человека крепко по башке ударить, прежде чем он поймет, что занимается не делом… Сжег я свой роман, Александр Арсентьевич! Перечитал и сжег. Сначала думал, зря, а теперь понял, что правильно сделал. Плохой был бы роман… Никудышный!

— Ну что ж, если ты сам такого мнения о своем романе, то правильно и сделал. Зачем же приумножать книжную макулатуру?

— Я думал, вы меня будете ругать…

— А теперь тебя потянуло в гущу жизни?

— Пусть будет так.

— Решение твое уйти из редакции твердое? — склонив голову набок, заглянул ему в лицо Александр Арсентьевич.

— Твердое, — повторил Сергей.

— Может, ты и прав, — сказал Козодоев, и в голосе его послышались веселые нотки, Сергей удивленно покосился на него: только что горячо отговаривал, а теперь соглашается…

— Есть у меня для тебя одно заманчивое предложение, — сказал Александр Арсентьевич. Глаза его смеялись. — Только вот не знаю, согласишься ли ты?

— Перейти к вам в издательство? Наборщиком или завхозом?

— Такие ответственные должности я бы тебе не доверил, — усмехнулся Козодоев.

— В издательство я не пойду, — сказал Сергей.

— Тебя никто и не зовет, — развеселился Александр Арсентьевич. — Да у меня и штатной единицы нет… Вот что я тебе хочу предложить, брат Сергей… Ты тут толковал о том, что хочешь быть рыбинспектором. Пожить на природе, с браконьерами разделаться… А у меня на будущий год запланирована брошюра: «Водоемы нашей области»… Я вот давно ломаю голову: кому бы это дело поручить? Не посоветуешь?

— Черт возьми! — сразу ожил Сергей. — И вы до сих пор молчали?!

— Да вот не знаю, справишься ли ты?

— «Водоемы нашей области»… — засверкал глазами Сергей, он уже не слушал Козодоева, захваченный новой идеей. — Что это за название? Я назову эту брошюру «Записки рыбинспектора»… Или нет! Напоминает «Записки следователя»… Лучше: «Выстрел на озере Большой Иван»! Ну, как?

— В книжном магазине будет очередь… Все решат, что это детектив.

— Годится, — сказал Сергей, блестя глазами. — Это будет повесть о трудной профессии рыбинспектора и… конечно, о водоемах нашей области.

— Спасибо, вспомнил, — .усмехнулся Козодоев.

— Побегу обрадую Лобанова! — вскочил с места Сергей. — Скажу, что уже не работаю в газете…

— А вот этого делать не надо, — заметил Александр Арсентьевич. — Я тебе разрешаю отрывки в газете печатать… А теперь пойдем в обком партии и все вместе обсудим. Думаю, что завотделом пропаганды договорится с руководством газеты, чтобы тебе предоставили возможность поработать несколько месяцев рыбинспектором. Так сказать, влезть в шкуру своего героя.

— В обкоме мою кандидатуру не поддержат, — расстроился Сергей. — Наверняка на меня накапал Лобанов… Я ведь с ним на днях крепко… поговорил!

— Поговорил?