Борис Василевский - Окна

— А вы приезжайте в 2024 году и узнаете…

— Спасибо! Обязательно! — мгновенно принимаю я приглашение и прошу. — Ну, расскажите тогда, о чем там не говорится!

Опять Петр Александрович раздумывает, медлит, потом с тою же хитроватой улыбкой выдвигает ящик стола и молча вручает мне стопку газетных вырезок. Здесь кое-какие материалы по истории острова, печатавшиеся в районной и окружной газетах в связи с его юбилеем. Почему-то, видимо, случайно, — попали сюда и вырезанные из центральной газеты призывы к трудящимся по поводу Международного праздника 8 Марта, а также предупреждение районной пожарной охраны об осторожном обращении населения с огнем… Все вырезки, замечаю я, изрядно пообтрепались, потерлись на сгибах, — видно, таким образом Петр Александрович «давал интервью» не одному заезжему корреспонденту… Но я все-таки не отступаю, уговариваю его встретиться после работы, вечерком, и в тот момент, когда Петр Александрович милостиво роняет: «Ну, хорошо» — звонит с полярки Клейменов и говорит, что вертолет на подлете к острову, минут через двадцать будет… Вот так на Севере обычно и случается!.. Я иду в гостиницу за чемоданом. Вертолет уже виден…

…Должен признаться, что, улетев с острова, я о нем сразу забыл, зная по опыту, что бесполезно — начинать сейчас же разбираться в своих впечатлениях и лучше всего делать это по прошествии некоторого времени. Кроме того, мне предстоял еще довольно долгий и сложный путь, и я поневоле погрузился в новые заботы. «Но чтобы не забыть итога наших странствий — от пальмовой лозы до ледяного мха…» Итак, возвращаясь мысленно назад: едва я вышел из вертолета на мысе Шмидта, как увидал знакомое лицо. Это был Володя Вовченко, он опять летел на остров — искать своих овцебыков… А на другой день, в Анадыре, я прочел в окружной «Советской Чукотке» коротенькое сообщение о том, что на остров Врангеля прибыла научная экспедиция Главохоты РСФСР, чтобы получить «новые сведения» об овцебыках, которые, «как известно, хорошо прижились на земле своих предков и уже дали первое потомство». Значит, взялись искать всерьез, — подумал я… Забегая вперед: спустя полтора месяца, по пути домой, я заехал в Магадан и пошел в Институт — узнать, чем все это кончилось. «Короли пик» Вовченко и на этот раз не явились, но, как следовало из его отчета, теперь он обнаружил их следы и напал на места кормежки. А работники заповедника нашли «около 2 килограммов пухового подшерстка линьки этого года», и кому-то из них даже посчастливилось увидеть близ устья реки Тундровой самого овцебыка — «самца довольно внушительных размеров». Из всего этого можно было предварительно заключить, что овцебыки целы, только где-то бродят… А что касается научной экспедиции Главохоты, — то она до острова Врангеля не добралась, застряла из-за погоды на мысе Шмидта…

Забегая вперед еще далее: вернувшись в середине сентября в Москву, я почти сразу попал на совещание в Главохоте РСФСР, посвященное, в основном, одному вопросу — что же делать с врангелевскими оленями? Тут было много специалистов, знатоков острова, среди которых я увидел и знакомого мне орнитолога Сыроечковского. Мнения выступавших были самые различные: и всех уничтожать (это, конечно, Сыроечковский, болеющий за своих гусей), и, напротив, — всех сохранить, воспользоваться тем, что на острове заповедник, и развивать оленеводство на солидной научной основе (представитель Министерства сельского хозяйства РСФСР). Было и такое предложение: сократить поголовье до одной-полутора тысяч, оставшихся оленей «перевести в дикие», рассматривать как «объект природного биоценоза», и только в этом отношении, а не в хозяйственном — как предмет научного изучения… Большинство присутствующих склонились к тому, чтобы полностью все-таки не уничтожать, а сокращать. — «Мы должны исходить не из «оленеемкости», а из «оленедопустимости» острова», — как выразился кто-то…

После совещания я узнал последние вести из заповедника. Директор, с которым я познакомился в Магадане, буквальным образом заболел от всех этих «оленьих» коллизий и просит его освободить от должности. Придется искать нового — уже третьего директора за столь небольшой срок… Кое-какая техника в навигацию пришла, но далеко не полностью… В заповеднике состоялось совещание, на котором мой знакомый Акуленков Петр Александрович показал, что он недаром здешний мэр и так долго живет на Чукотке. «Местное население острова, — заявил он, — очень тяжело пережило этот год без моржового и нерпичьего мяса. Необходимо разрешить охоту!..» Постановили: просить «Охотскрыбвод» выдать лицензию на отстрел 8 моржей и 10 нерп. А пока будут решать оленью проблему, забить 150–200 голов для нужд поселка. Так что я надеюсь, что Ульвелькот и его собаки теперь с мясом…

И вот так: разом вернувшись к знакомым островным, а точнее, заповедным проблемам, и к поспешному ритму московской жизни, я загорелся тут же и немедленно писать взволнованную статью, и непременно в какую-нибудь центральную газету — о «положении дел» в заповеднике. Как так? — недоумевал я. — …Охрана природы… такое святое дело, ради которого, казалось бы, все должны соединиться… а тут какие-то ведомственные интересы, да еще чьи-нибудь личные измышления, вроде как у товарища Сазонова насчет охоты!.. И я действительно сел за статью и… незаметно для себя стал вспоминать, заново представлять… и постепенно не заповедник, но остров овладел моим воображением.

Я вдруг представил, какие там сейчас, должно быть, снега, тишина, мерцание полярной Ночи… Я вспомнил вновь эти вечные горы, пустынную тундру, обволакивающий все туман и речку Хищников, берущую начало словно прямо из тумана… И я уже знал, откуда это название — я никогда заранее специально не читаю о том месте, куда еду, и нет у меня никаких рациональных этому объяснений: не читаю, и все… — но теперь, вернувшись, я уже знал из книги Б. В. Давыдова «В тисках льда», что лагерь канадских охотников-браконьеров, обнаруженный им между бухтами Роджерса и Сомнительной, он называл стоянкой хищников… Всех запомнил и увековечил остров: и благородных первооткрывателей, и алчущих наживы промышленников, и первых отважных поселенцев… А я, читая о нем, разглашая карты острова разных лет и припоминая собственные впечатления, как бы вновь пустился в путешествие, и, вместо статьи, у меня получилась вот эта дорожная повесть…

Что же касается «проблем»… Ну, что — «проблемы»? — оказал я себе, дописывая ее. — Насчет охоты для местных — уже решили… А оленей действительно раньше весны начать считать невозможно — пиши не пиши… Непоступившая техника?.. По мне, если уж говорить откровенно: чем меньше ее будет бегать по острову, тем лучше!.. Научная работа в заповеднике?.. Самое важное, что остров стал заповедником, первым арктическим заповедником в нашей стране, уникальным в мире, и его зверье может считать себя в безопасности, а что заповедник еще не стал островом, то… остров потерпит… Если существовали эти моржи многие тысячи лет с неизученной биоакустикой — ныряли, плавали, ориентировались в морских пространствах, находили моллюсков на дне, разводья во льдах, — то какие-нибудь год-два точно еще протянут, без таблиц и расчетов…