Сулейман Рагимов - Сачлы

— Кого вы подозреваете? — тихо спросил Демиров. Не дожидаясь ответа, добавил: — Куда тянутся связи — мы знаем: за кордон. Зюльмат сам подтвердил это там, на перевале… Так кого вы подозреваете здесь?..

— Таир, прошу тебя, потерпи несколько дней! — сказал Гиясэддинов мягко, покосился на дверь: — Во-первых, на такие темы лучше говорить у нас в райотделе. А во-вторых, дай мне еще лишний раз убедиться в достоверности моих подозрений. Пойми меня, нельзя ошибаться, говоря: «Этот человек предатель, враг». Это вещь ответственная, серьезная. Здесь нельзя допускать промашки!

Демиров задумался: ему словно вспомнилось что-то. Затем он вскинул глаза на собеседника, проговорил поспешно:

— Да, да, Алеша, пожалуйста, без ошибок!.. Пожалуйста, слышишь?!

В последнее время Субханвердизаде владело особенно дурное предчувствие. Причиной тому было прежде всего известие о неудавшемся покушении на Демирова и гибели в перестрелке Кемюра-оглу — правой руки Зюльмата.

«С таким же успехом чекисты могли подстрелить и самого Зюльмата, — думал он и чувствовал, как тревожный холодок подкатывает к сердцу, а по спине начинают ползти мурашки. — Убили бы — это было бы полбеды… А если бы только ранили?! Если бы Зюльмат попал к ним в плен?! Живым!.. Что было бы тогда со мной?! Гиясэддинов, надо думать, нашел бы способ развязать Зюльмату язык!..»

Субханвердизаде, рядясь в тогу «непримиримого, стойкого борца за идеалы советской власти», начал проявлять в последние дни невиданную «активность». Стоило в какой-нибудь деревне случиться происшествию, он тотчас вскакивал на коня, мчался туда, кричал, бушевал, грозил грозной карой «негодяям» и «изменникам родины». Вернувшись в райцентр, мрачный, злой, заросший щетиной, врывался к Демирову и продолжал у него разыгрывать спектакль.

За день до бюро райкома он, войдя в кабинет Демирова, запыленный, с плеткой в руке, воскликнул с порога:

— Мы разделывались и не с такими!.. Ничего, придет день — и эти тоже попадутся в наши капканы!.. Мы их раздавим, сотрем в порошок! Эх, встретиться бы мне один на один с этим зверем Зюльматом!.. И ведь его поддерживают!.. Клянусь, я не видел еще нигде таких трусливых людей, как в нашем районе!.. Я только что из деревни Кумлу!.. Они снабжают Зюльмата продовольствием, укрывают его бандитов, осведомляют их!.. Как это назвать?! Это же чистая измена родине!.. И так всегда: мы въезжаем в деревню с одного конца, а зюльматовцы преспокойно сматываются от нас с другого!.. Их уже предупредили сельчане!.. А я бы взял да часть этих самых сельчан — в Сибирь, в Сибирь!.. На морозец!..

Демиров ответил сдержанно:

— Подобные меры вызовут массовое недовольство, Гашем. Тут нужно придумать что-то другое…

— Нет, Таир, нет! — выкрикнул Субханвердизаде. — Если мы не выселим предателей в отдаленные места, мы не добьемся победы… Будет массовое недовольство, говоришь?! Пусть!.. Не страшно!.. Лишь бы люди знали, что на советскую власть нельзя замахиваться палкой!..

— Мне кажется, на советскую власть замахиваются отнюдь не крестьяне, не народ! — сказал Демиров как-то многозначительно, что сразу же насторожило Гашема, хотя виду он не подал. — И еще мне сдается, — продолжал секретарь, — тут не все так просто, как может показаться на первый взгляд. Дело, по-моему, гораздо сложнее, товарищ Субханвердизаде!.. Дело не только. в Зюльмате… Зюльмат действует не в одиночку!..

— Ясно, не в одиночку! — подхватил Субханвердизаде. — Ну конечно, не в одиночку!.. Кто же говорит, что он действует в одиночку!.. Если бы у нас люди были как люди!

Демиров перебил:

— В районе действует коварная предательская рука! Нет сомнений, что эта предательская рука действует по указке из-за границы, ею руководят наши заклятые враги! На первый взгляд может показаться — в районе орудует заурядная шайка бандитов-отщепенцев. На самом же деле все гораздо сложнее, наши иноземные недруги действуют с дальним прицелом: хотят посеять недовольство в народе, дискредитировать советскую власть; наконец, они хотели бы расправиться с нашими советскими активистами!..

— Да какая там рука?! — поморщился Субханвердизаде. — Обыкновенные бандиты!.. Кулаки, их прихвостни!.. Мусор!..

— А я убежден, здесь происки наших иноземных недругов! Они, как говорится, платят деньги и заказывают музыку!.. Зарубежные враги не дремлют!.. Там, где у нас притупляется бдительность, появляются их агенты!..

— Пусть внутренний враг, пусть внешний враг, товарищ, Таир, — всякого врага следует уничтожить!.. Но как его уничтожишь, если у нас люди — не как люди! Или ты, Таир, думаешь, зюльматовцы в лесу, как грудные дети, питаются материнским молоком?! Смешно!.. Ясно, что их поддерживают, снабжают продовольствием, им помогают!

— Да, им помогают. Но не народ! Не надо клеветать на народ! Идет тайная борьба! Сложная борьба!.. Враг замаскировался, он хитер и коварен! Это классовый враг, это его почерк! Вопрос «кто кого» решился, как вам известно, в нашу пользу, в пользу пролетариата и беднейшего крестьянства, однако ушедшие в подполье недобитые враги продолжают при малейшей возможности свое подлое дело. Их вдохновитель — международный империализм!

— Согласен с тобой, Таир! Полностью согласен! — с пафосом воскликнул Субханвердизаде. — Но для того чтобы окончательно раздавить этого замаскировавшегося классового врага, нужно принимать решительные меры! От одних наших громких слов проку не будет!.. Конечно, ты — человек политически грамотный, окончил в Москве школу «красных профессоров», тебе многое виднее, чем другим. Однако мой, так сказать, профессорский опыт… Извини, конечно, я имею в виду мой революционный опыт… Так вот, мой профессорский опыт подсказывает мне, что мы должны быть беспощадными и не сентиментальными! В конце концов, дело идет о всемирной революции! И мы не имеем права думать о единицах, когда решается судьба миллионов, миллиардов людей!..

— Мы не можем воевать с народом!..

— Я говорю не о народе. Я имею в виду отдельных лиц, единиц: из каждой деревни по нескольку человек!

— В этих мерах нет никакой надобности! Они неоправданны!

— А чему учит наш революционный опыт? Вначале крестьянин не хотел идти в революцию — мы заставили его, и он пошел! Крестьянин не хотел по доброй воле идти в колхоз — мы ликвидировали кулака как класс, и это послужило крестьянину уроком. Везде и всегда побеждает сила. Сила! Сила! Сила! В данном случае наша революционная, гуманная сила!..

— Это клевета, Гашем!.. Это неправда, ложь!.. Вы повторяете измышления наших врагов! Мы никогда не принуждали силой широкие массы крестьян — бедняков и середняков. Мы всегда во всех наших мероприятиях опирались на бедняков, действовали в союзе с середняком. Повторяю: действовали в союзе!.. А вот с кулаками мы вели и ведем борьбу, и мы окончательно ликвидируем их на основе коллективизации деревни! Зюльмат собрал вокруг себя кулацкие элементы. Это банда, нити к которой тянутся из-за границы!