Сулейман Рагимов - Сачлы

— Расскажите, как вы снабжаете население района? — прервал его Демиров.

— Как я снабжаю население района?.. — переспросил Нейма-туллаев и сделал удивленные глаза. — Да вы, товарищ секретарь, сейчас не найдете ни одного крестьянина, ни одного колхозника, у которого бы не было целой кучи одежды. Возьмем, скажем, крепдешин, файдешин… Прежде наши крестьянки не покупали ничего подобного, говорили: марля, тело просвечивается. А теперь знаете как берут!.. Хватают! Видимо, под вашим руководством растет культура, растет сознание людей… С маркизетом та же история. Прежде не брали, а сейчас рвут из рук. Метрами, десятками метров! Культура, а?.. Товаров же у нас теперь много, берите хоть целый рулон! Торговля есть торговля… — Нейматуллаев для виду полистал свой блокнот, затем продолжал: — Да, вот так обстоит дело со снабжением. Что же касается заготовок, то в этом квартале у нас большое перевыполнение. Об этом красноречиво говорят проценты… Под вашим руководством, товарищ Демиров, мы даем в среднем сто десять- сто тридцать процентов, а есть места, где выполнение плана составляет двести процентов. Это все благодаря партийной дисциплине. Однако я хочу пожаловаться вам на председателей сельсоветов. Они абсолютно не работают! Вся их работа — только на бумаге. — Он снова заглянул в блокнот. — Теперь скажу несколько слов о снабжении районного актива. До вас, товарищ Демиров, никто не проявлял заботы о районном активе — ни у нас, ни в других местах. Я отлично знаю, что происходит в соседних районах. Сейчас же наш актив можно уподобить пирожку, который плавает в сливочном масле. Каждый ответственный работник получает по потребности. Каждый, кроме товарища Демирова! Я, товарищ Демиров, как и вы, терпеть не могу сплетен. Не выношу! Даже жена обижается… На днях к нам поступил серый шевиот, который отобрали у контрабандистов. Отдали нам, на склад. Три отреза. Два отреза предназначаются райкому, один — мне. Я отказался от своего отреза. Думаю, может, вам понадобятся все три…

— А разве вам самому не нужен шевиот? — спросил простодушно Демиров.

— Я привык одеваться по-пролетарски, — ответил Нейматуллаев и тронул рукав своего выцветшего суконного пиджачка.

Бесират был в восторге от своей дипломатии.

— По-пролетарски?! — Неожиданно в голосе Демирова прозвучали суровые, гневные нотки. — Мы, товарищ Нейматуллаев, тоже хотим заняться вами по-пролетарски. Лично я очень недоволен тем, что творится в вашем ведомстве.

— Вот и хорошо, вот и хорошо… — затараторил Бесират. — Отлично! Мы исправим наши ошибки!.. Честное слово.

— Мы займемся вашими ошибками, — продолжал Демиров. — Займемся, — он усмехнулся, — под нашим руководством.

— О, тогда наш райпотребсоюз оживет! — воскликнул Нейматуллаев.

— Оживет, говорите?! Оживают только покойники, и то в сказках.

— Как бы там ни было, товарищ секретарь, большевик должен всегда признавать свои ошибки.

— Большевик должен. Но здесь, по-моему, речь идет уже не о большевике. Так мне кажется.

Лицо Нейматуллаева посерело, он сказал смиренно:

— Я готов принять любое наказание райкома, потому что райком — мой родной штаб.

— Ну, у вас всё? — спросил Демиров сухо.

— Всё, всё, — пробормотал Нейматуллаев. — Жду ваших распоряжений и указаний, чтобы исправить наши ошибки.

— Что же вам исправлять то, чего нет?! — Он передразнил его: — Двери распахивают настежь!.. Плаваем в молочном озере!.. Резвимся, как рыбки в море!.. Крепдешин, файдешин, маркизет, кредит, баланс!..

— Я согласен с вами, — кивал головой Бесират, — вы правы… Вы правду говорите…

— Вам бы тоже следовало учиться говорить правду. Это никогда не поздно.

— Разве я посмею вас обманывать, товарищ секретарь?! Ведь вы, вы… наш… Под вашим руководством… Демиров ударил ладонью по столу:

— Постыдитесь! Довольно паясничать! Вы взрослый человек, у вас уже седые волосы, а вы словно понятия не имеете о человеческом достоинстве!

— Я учту… Демиров оборвал его:

— Вы мне вот что скажите, товарищ Нейматуллаев, керосин в селах есть? Только не лгите.

Бесират растерянно хлопал глазами.

— Товарищ Демиров, база от нас находится очень далеко, возчики заламывают чудовищную цену, а у нас твердые расценки, мы не можем платить им столько, сколько они просят. Машины же наши стоят, так как нет покрышек. Поэтому и перебои в снабжении деревень керосином…

— Сколько месяцев продолжаются перебои? И когда этому настанет конец?

Нейматуллаев втянул голову в плечи и жалобно смотрел на Демирова…

— Да, я виноват… это моя оплошность… Признаю свою вину, признаю… Виноват… Допустил ошибку…

— Ага, значит, признаете свою вину? Зачем же тогда лжете? «Мы перевыполнили план!.. У нас проценты!..» Посмотрим, что вы будете говорить, когда мы посадим вас на скамью подсудимых!

— Под вашим руководством, товарищ секретарь райкома, я готов даже умереть! Честное слово…

— Опять вы кривляетесь, — поморщился Демиров. — Лучше скажите: вы закончили вашу краткую информацию?

— Да, закончил… Нам нужна ваша помощь… Нам нужны ваши указания…

— Указания, советы, помощь даются только друзьям. Имейте это в виду…

— Я тоже не враг.

— Это мы еще будем выяснять.

Нейматуллаев, не спуская с лица Демирова унылого взгляда, поднялся со стула.

— Что ж, выясняйте… Пожалуйста… Я — человек маленький… Но я всю жизнь трудился, не покладая рук…

Демиров кивнул на дверь, давая понять, что разговор окончен.

Выходя из райкома, на веранде, Нейматуллаев столкнулся носом к носу с Мешиновым.

— Куда? — спросил Нейматуллаев.

— К секретарю, — важно ответил Худакерем.

— Зачем?

— Поговорить о некоторых делах.

— Лучше не ходи сегодня, будет тебе головомойка! — предостерег Нейматуллаев.

— Я — Худакерем!..

— Демиров не посмотрит на то, что ты Худакерем. Сегодня он рубит сплеча направо и налево. Я только что от него.

Сары видел из окна приемной, как Нейматуллаев и Мешинов, переговариваясь, направились к зданию райисполкома. «Понятно, пошли плакаться к Субханвердизаде», — смекнул юноша. Когда он спустя несколько минут докладывал Демирову о том, что заведующий земельным отделом Айдынзаде скоро придет, то не удержался и сказал под конец:

— Товарищ секретарь, сейчас этот Нейматуллаев и еще другой, Мешинов, пошли прямо к Субханвердизаде.

Демиров, продолжая писать в блокноте красным-карандашом, пристыдил парня:

— Нехорошо, Сары, наушничать. Чтоб это было в последний раз. Запомни, я не люблю доносчиков.

Гашем Субханвердизаде, расхаживая по кабинету, предавался невеселым размышлениям. В ушах его звучали слова Демирова, сказанные два дня назад: «Врагу нет пощады!.. Мы уничтожим врага!..» После возвращения секретаря райкома из Баку в душе Субханвердизаде поселился упорный страх. Он понимал, что партийные органы сделают все возможное, чтобы найти убийц Сейфуллы Заманова. Убийц… Он — один из них. Главный!.. Зюльмат, его банда исполнители, палачи. Главный же убийца — он, Гашем Субханвердизаде.