Александр Старостин - Второй круг

— Я тут ни при чем, — улыбнулась Люция Львовна кокетливо.

— Разговоры происходят от непонимания. Или от неумения найти более пикантную тему.

— Говорят, что полоса не нужна.

— Знаете, почему технари — скучные люди? — спросил Чикаев.

— Я этого не говорила.

— Оттого, что они не могут о своей работе говорить в популярной форме. А вот люди так называемого искусства могут. Не вынуждайте меня, технаря, устраивать для вас ликбез. Полоса нужна.

— Охотно верю.

— Напишите рассказ о необходимости второй полосы.

— Боюсь, что этот рассказ не будет захватывающим чтением. Боюсь, что это не предмет искусства. И потом. Литература «прямого действия» всегда бьет мимо. Впрочем, надо подумать.

— А по поводу полосы хотелось добавить еще два слова. Техника совершенствуется. Скорости и грузоподъемность самолетов увеличиваются. Лет через двадцать, году этак в восьмидесятом, аэропланы будут поднимать по триста-четыреста пассажиров. Кроме того, существуют и международные стандарты не только на технику, но и на полосы. Старая полоса имела рельеф вертикального разреза, не удовлетворяющий современным требованиям. А в нашей авиации главнейший принцип — безопасность. Запишите это!

Чикаев ткнул пальцем в рукопись, лежащую на столе.

— А раньше удовлетворял?

«Еще один глупый вопрос — и я ее выставлю за дверь», — подумал Чикаев, понимая, что не даст хода своему недовольству.

— Раньше самолеты были ма-аленькие! — пропел он, показывая двумя пальцами, большим и указательным, размеры самолетов.

— Но можно было бы найти другое место для аэродрома и не трогать деревни.

— Нет, нельзя. Тут учитывалось многое. Учитывалось и развитие техники. Выбран оптимальный вариант.

— Попробуем написать повесть «Взлетная полоса». Как название?

— Ничего. Только пишите в доступной форме.

Люция Львовна засмеялась:

— Прославим тех, кто построил вторую полосу, в доступной для них форме.

Провожая до двери Люцию Львовну, Чикаев вспомнил, как познакомился с Любой. Была зима, черные тени, ослепительный снег и избыток сил и радости.

Следующим утром, сидя в кабинете, он готовился к совещанию с замами, когда позвонили из ПДО и сообщили о возврате борта «восемьдесят шесть».

— Как! — подхватился он с кресла. — Та, что села на тренировке? Вы это имеете в виду? С отказом противообледенителя винта?

— Она села еще раз.

— Причина?

— Взлетели без масла.

— Как? — завопил Чикаев. — Как без масла?

На другом конце провода в ответ засопели.

— Это бред! Это розыгрыш! Первое апреля! Такого быть не может! Такого не знала авиация с… с «Ильи Муромца» и «блерио».

Он бросил трубку и разразился такими ругательствами, что в целях экономии бумаги мы приводить их здесь не будем. Потом вызвал шофера.

Это был уже самый настоящий возврат. И тут уж никуда не денешься.

Самолет с грузом апельсинов вылетел на Север и через двадцать минут вернулся и произвел посадку в аэропорту вылета на трех двигателях. В полете, спустя некоторое время после взлета, загорелась красная лампочка «Минимальный остаток масла». Бортмеханик Войтин был в полнейшем недоумении: перед вылетом баки были заправлены полностью, и он даже проверил уровень масла по мерным линейкам. Кстати сказать, на этом же моторе техник Строгов сливал масло после срабатывания пожарной системы во время тренировки. Войтин, судя по масломеру в кабине, во время полета, видел, что загорание лампочки произошло не просто так. Сомнений никаких не было: масло куда-то уходило. Двигатель был выключен, зафлюгирован.

«В такое время! В такое время, когда и без того неувязки! Подсунуть такое! — скрипел зубами Чикаев. — Этот возврат никак не удастся классифицировать как прерванный взлет».

Затормозили у самолета.

— Где объяснительные экипажа? — спросил он.

— Здесь, — ответил начальник смены Петушенко, — утверждают, что перед вылетом масло было в норме. Росанов то есть.

— Объяснительные выпускавших самолет?

— Написаны. Двигатель снаружи сухой.

— Напишите и вы. Почему приняли неготовый самолет с соседнего участка? Почему допустили нарушение?

— Слушаюсь! Не было шофера на маслозаправщик, и мы…

— И вы объяснительную, — бросил Чикаев.

Потом деревянной походкой направился к машине.

— Вот с такими людьми мне приходится работать, — буркнул он. Шофер Коля вздохнул. Чикаев внезапно почувствовал усталость.

— С такими работничками коммунизма не построишь, — ответил ему в тон непонятно как появившийся рядом техник Строгов.

Чикаев терпеть не мог таких «единомышленников» и мрачно поглядел на Строгова — тот улыбался так обольстительно, словно с ним одним и можно строить светлое будущее.

«Похож на уголовника», — подумал Чикаев и тут почувствовал, что его сердце внезапно очутилось в твердой оболочке, не дающей возможности шевельнуться. Он судорожно глотнул воздух, надеясь, что оболочка ослабнет. Но она словно окаменела. На его лбу выступил крупными каплями пот. Ему показалось, что потемнело и в темноте замелькали изогнутые светящиеся змейки.

— Что с вами? — спросил Петушенко.

— Все в порядке, — с трудом выговорил Чикаев.

Росанов думал о том, что надо делать карьеру. При этом он не без некоторой иронии думал и о карьеристе Мишкине.

«Во, морда! — думал он. — Сколько, оказывается, гадостей может наделать один человек. И все только оттого, что не поглядел под колеса, не увидел льда. А какие последствия! Надо быть в нашем деле аккуратным, не распускаться. Внимание должно быть всегда включенным на максимум».

Еще он думал о других «карьеристах», которые на каком-то этапе допускали ошибки с далеко идущими последствиями. Наверное, на каждом аэродроме можно услышать где-нибудь в каптерке истории о нарушениях, передаваемые в назидание потомству из поколения в поколение.

«Тут как в горах, — думал Росанов. — Ни при каких обстоятельствах нельзя рот разевать. Ступил не на тот камень — и поехала лавина. А что касается карьеры, то тут надо быть предельно собранным».

Повод отличиться не заставил долго ждать.

С Севера пришел самолет с отказом сигнализации «Шасси выпущено». Командир доложил на землю о неисправности. Росанов, вызванный руководителем полетов на полосу, рассмотрел самолет в сильный бинокль и сказал экипажу:

— Ничего страшного. Шасси выпущены. Для гарантии поглядите на замки выпущенного положения. Их можно увидеть сквозь окошко в подпольном пространстве.

— Вас понял! — отозвался механик из эфира.

Сели, как положено, да только механик сгоряча расколол стекло, не заметив, что оно крепится всего одной гайкой.

Росанов выполнил на самолете все, что положено, «в рекордно короткий срок», а также заменил разбитое стекло, проявив при этом «русскую сметку», так как стекла были только на складе соседнего участка.