Аркадий Инин - Вот и лето прошло...

— Если телеграмма, то в аналогичном случае у швейцарского писателя Дюренматта…

Я был вынужден, как всегда, прервать хитроумные построения домашнего детектива.

— Иван Никитич, а Черновы были дома в воскресенье?

— Не знаю. Говорю же: я весь день в пионерлагере провел. А когда утром уезжал — были…

— Нет, — сказала соседка Чернова, — мы в то воскресенье у мужниных родителей гостили, за городом.

Мы с ней не просто разговаривали, а кричали, перекрывая шум огромного цеха с конвейером, на котором работали одни женщины, с одинаково упрятанными под косынку волосами. Автоматическими движениями они укладывали в пазы электромотора обмотку, пристукивая ее секции деревянными молотками. И Чернова, не прекращая ни на секунду стук-перестук своего молотка, рассказывала:

— Я вот нынче во вторую смену, а муж с первой пришел и сидит с ребятами. Я ж говорила: мы только в субботу-воскресенье можем куда вместе сходить или съездить.

— Значит, про телеграмму вы ничего не знаете… А та телеграмма, что вы в прошлом году для Сергеева принимали, откуда была?

— Не помню. Название немножко чудное…

— Может быть, Плес?

— Может, и так. Точно не скажу, не помню…

Но наконец я все же услышал то, чего ожидал.

Помещение почты уже опустело, свет был погашен во всех окошках — заказных писем и бандеролей, переводов и подписки газет. Только телеграфное окошко еще светилось, там работа шла допоздна. И тоненькая рыжая девчонка ответила на мой вопрос.

— Да, я приносила товарищу Сергееву телеграмму.

Я боялся поверить в неожиданную удачу. И попробовал даже сбить уверенность девчушки.

— Это точно? Почему вы запомнили?

— Потому что я тогда уже все телеграммы разнесла, а вечером поздно еще одну передали. Ее сначала ошибочно заслали в другое отделение. Ну вот, я ее прочла и отнесла.

— Прочли? — изумился я. — Это же зачем?

Ее ничуть не обеспокоило мое изумление. Она отвечала все так же бесхитростно, глядя на меня чистыми очами.

— А я все телеграммы читаю. Потому что их редко по делу дают. А больше — про радость или про горе. Ведь правда?

— Пожалуй…

— Вот я и читаю, чтобы знать, как себя с адресатом вести.

— Так-так… А эта телеграмма про что была?

Девчонка вздохнула мечтательно.

— Очень красивая телеграмма! Там слова были из песни: «Тридцать лет — это возраст свершений, тридцать лет — это возраст решений»… Слышали?

— Нет. — Я невольно улыбнулся ее восторженности.

А она продолжала очень серьезно:

— Хорошая песня. И телеграмма хорошая. Она вообще-то не срочная была, можно было и утром доставить. Но я сразу же, вечером, отнесла. Потому что раз у человека день рождения, человек должен знать, что его очень помнят. Ведь правда?

Домой я возвращался пешком. Не потому, что больше нельзя было поймать такси. Напротив, как это всегда бывает, когда не надо — так вот они, сколько хочешь. Зеленые огоньки обгоняли меня и проносились навстречу, нет, даже не проносились, а ехали не спеша, манили, приглашали: мы свободны, мы домчим тебя куда надо. Но я гордо не обращал на них внимания. Мне нужно было спокойно пройтись. И подумать.

Да, человеку нужно знать, что его помнят. Вот она это и подтвердила. Все забыли, а она, Валя, девочка из детства, помнит. Это хорошо. Но что же он, Юрий Сергеев, сделал, получив поздним вечером ее телеграмму? «Тридцать лет — это возраст решений…» Каких? «Тридцать лет — это возраст свершений…» Что же он совершил?

Вопросы, вопросы… А кому эти вопросы задавать?.. Как это «кому», вот же он, мой ровесник, мой однофамилец, мой почти что уже добрый знакомый Юрий Сергеев, идет рядом со мной, в потоке вечерних прохожих, идет и помалкивает и, кажется, только и ждет, чтобы я с ним — по старой своей привычке — заговорил…

— ДОБРЫЙ ВЕЧЕР, ЮРА!

— ПРИВЕТ, ИЛЬЯ! УСТАЛ?

— ЕСТЬ НЕМНОГО…

— ПОИСКИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ?

— И ДАЖЕ ПРОДВИГАЮТСЯ.

— МОЖЕШЬ СКАЗАТЬ, ГДЕ Я НАХОЖУСЬ?

— ПОЖАЛУЙ, СМОГУ. НО ЭТО УЖЕ НЕ ИМЕЕТ ОСОБОГО ЗНАЧЕНИЯ.

— НУ ДА, ЧТО УЖ ДЛЯ БЫВАЛОГО ДЕТЕКТИВА СЕРГЕЕВА ПРОПАЖА КАКОГО-ТО ОДНОФАМИЛЬЦА…

— ДУРАК ТЫ, ЮРА. ТЫ БОЛЬШУ-УЩИЙ ДУРАК! ТВОЯ ИСТОРИЯ ДЛЯ МЕНЯ, МОЖЕТ, ВАЖНЕЕ, ЧЕМ… НУ ЛАДНО, ДАВАЙ ЛУЧШЕ ПО СУЩЕСТВУ.

— А ЧТО ПО СУЩЕСТВУ? ТЫ В МЕТРО КАТАЛСЯ? НА ЭСКАЛАТОРЕ? ВОТ ТАК И В ЖИЗНИ: ОДНИ ЕДУТ ВНИЗ, ОТКУДА ТОЛЬКО ЧТО УЕХАЛИ ДРУГИЕ, А ТЕ — НАВЕРХ, ОТКУДА ТОЛЬКО ЧТО УЕХАЛИ ПЕРВЫЕ. ПАРАЛЛЕЛЬНО, В РАЗНЫЕ СТОРОНЫ И МИМО ДРУГ ДРУГА!

— НЕТ, ВСЕ-ТАКИ ЛЮБИШЬ ТЫ, ЮРА, ГОВОРИТЬ КРАСИВО. ПАРАЛЛЕЛЬНО, МИМО… А ЕСЛИ ПОСПОКОЙНЕЕ И ПОПРОЩЕ, ТО ВСЕ МЫ СПЕШИМ И ВВЕРХ И ВНИЗ ПО ОДНИМ И ТЕМ ЖЕ ДЕЛАМ, ПО ОДНИМ И ТЕМ ЖЕ ОБЫЧНЫМ ЗАБОТАМ… ТЫ ЧТО, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ВЕСЬ ГОРОД ЗДОРОВАЛСЯ В ТРОЛЛЕЙБУСАХ, ОБНИМАЛСЯ НА УЛИЦАХ И ИНТЕРЕСОВАЛСЯ, КАК ЗДОРОВЬЕ, У КАЖДОГО ПРОХОЖЕГО?

— НЕ НАДО УПРОЩАТЬ!

— НО И УСЛОЖНЯТЬ ОСОБО ТОЖЕ НЕ НАДО. Я ВООБЩЕ НЕ ПОНИМАЮ, ПОЧЕМУ ТЫ ТВЕРДИШЬ: ОНИ РАВНОДУШНЫ, ОНИ МИМО? ПОЧЕМУ «ОНИ», ПОЧЕМУ НЕ «МЫ»?

— КТО ЭТО «МЫ»?

— ДА МЫ, МЫ С ТОБОЙ, МЫ ВСЕ! ТЫ ЧТО, БОЛЬШЕ ЗНАЕШЬ О НИХ, ЧЕМ ОНИ О ТЕБЕ? ТЫ ЧТО, ВНИМАТЕЛЬНЕЕ К НИМ, ЧЕМ ОНИ К ТЕБЕ? У НИХ ВЕДЬ К ТЕБЕ СВОЙ СЧЕТ.

— НУ? ОЧЕНЬ КРУПНЫЙ?

— ДА НЕТ, ВРОДЕ БЫ ВСЕ ПО МЕЛОЧАМ… ВОТ, СКАЖЕМ, ПОЧЕМУ ТЫ ОТКАЗАЛСЯ БЫТЬ СТРАХДЕЛЕГАТОМ?

— НУ-У, ЕРУНДА КАКАЯ… СТРАХДЕЛЕГАТ — ДОЛЖНОСТЬ ДЛЯ СЕРДОБОЛЬНЫХ ЖЕНЩИН И СТАРИЧКОВ. А ВИЗИТ БОДРОГО МОЛОДЦА ВРОДЕ МЕНЯ МОЖЕТ ТОЛЬКО ВЫЗВАТЬ ЗАВИСТЬ У БОЛЬНОГО.

— И ЕЩЕ ВРЕМЕНИ НЕТ, В АСПИРАНТУРУ НАДО ГОТОВИТЬСЯ?

— ДА, ЭТО ТОЖЕ.

— ЧТО Ж, ТОГДА НЕ НАДО ГРУСТИТЬ, ЧТО ВАШ СЕРДОБОЛЬНЫЙ СТАРИЧОК САМ ЗАБОЛЕЛ И НЕ СМОГ ПОИНТЕРЕСОВАТЬСЯ, НЕ БОЛЕН ЛИ ТЫ. А ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ХОДИЛ НА ВОСКРЕСНИКИ ВО ДВОРЕ?

— ЭТО УЖЕ ПРИНЦИПИАЛЬНЫЙ ВОПРОС. ЕСТЬ ТЕ, КТО ПОЛУЧАЕТ ЗА ЭТО ЗАРПЛАТУ, И ДЕЛАТЬ ЗА НИХ РАБОТУ — ЗНАЧИТ РАЗВРАЩАТЬ ИХ!

— СПРАВЕДЛИВЫЙ ПАФОС. НО МОЖНО ПОНАДЕЯТЬСЯ НА ДЯДЮ, А МОЖНО И САМИМ ОБЖИТЬ СВОЙ ДОМ, ОБУСТРОИТЬ СВОЙ ДВОР. ЗНАЕШЬ, МОЖЕТ, ТВОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ЗАМЕТИЛ БЫ СОСЕД, С КОТОРЫМ ТЫ ТАСКАЛ ОДНИ НОСИЛКИ ИЛИ САЖАЛ ОДНО ДЕРЕВО…

— А ПОКРУПНЕЙ В ЭТОМ СЧЕТЕ НИЧЕГО НЕТ?

— ПОКРУПНЕЙ? ТВОЯ ТАНЯ… ТВОЙ ДРУГ ВОЛОДЯ КУЛИКОВ, ЧЬЕЙ ЛИЧНОЙ БЕДЫ ТЫ НЕ ЗАМЕТИЛ… ТВОЯ ВЕСЕЛЕНЬКАЯ ПРИВЫЧКА ГОВОРИТЬ С САМИМ СОБОЙ И ПОПУГАЙ — ЕДИНСТВЕННЫЙ ДРУГ…

— ЭТО УЖ ВОВСЕ ШУТКА! ПРОСТО ЖИВАЯ ДУША РЯДОМ…

— ЖИВАЯ ДУША? ТОГДА ЕЩЕ ОДНА МЕЛОЧИШКА В СЧЕТ: ПУСТЬ ТЕБЕ ПРИСПИЧИЛО ПОКИНУТЬ ВСЕХ НАС, НО КАК ЖЕ ТЫ ЭТОЙ ЖИВОЙ ДУШЕ ПОЕСТЬ-ПОПИТЬ НЕ ОСТАВИЛ? ХОРОШО ЛИ, ЮРА?

— НУ ПЛОХО, ПЛОХО! НО ТЫ ЖЕ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ, МОЖЕТ, МЕНЯ МОЖНО ПОНЯТЬ?

— МОЖЕТ БЫТЬ. НО И ТЫ ДОЛЖЕН ПОНЯТЬ: НЕЛЬЗЯ ТОЛЬКО БРАТЬ У ДРУГИХ, НАДО И ОТДАВАТЬ…

— КТО С ЭТИМ СПОРИТ?

— НИКТО. НО КОГДА ПРИХОДИТ ВРЕМЯ ОТДАВАТЬ, МЫ ЧАСТО ПРЯЧЕМ ГОЛОВУ ПОД КРЫЛО! ИЛИ ПРЯЧЕМСЯ ГДЕ-НИБУДЬ В ДАЛЕКОМ ДЕТСТВЕ, В СТАРОМ ПЛЕСЕ…