Аркадий Инин - Вот и лето прошло...

— Мы, наверно!

Я не отказал себе в удовольствии улыбнуться этой проницательной догадке незадачливого детектива.

— Короче! — рубанул воздух кулаком, как шашкой, бравый начкадров. — Все мы тут — штаб!

— Кто?

— Штаб. Сотрудники и товарищи постановили найти Сергеева. Для руководства поиском назначен штаб. А для руководства штабом мы призываем вас. Принимай командование, старлей!

Вот так четко он поставил вопрос. Да, все-таки мы недооцениваем решительность военнослужащих. Особенно — бывших военнослужащих. Но как мог я принять над ними командование? Мне бы сейчас самому кто команду дал… Ответить мне им было нечего. И потому я предпочел спрашивать.

— Что вы предлагаете конкретно?

Все помолчали. Первым откашлялся Крутых:

— Полагаю так. Используем средства массовой информации. Дадим объявление в газету, может, даже разрешат по телевидению…

— Только не это! — всплеснула руками Алла Владимировна. — Позор на весь город! Нет, если исчезает мужчина, надо искать женщину. Это я вам говорю не как предместкома, а как женщина.

— Что вы, такой путь неэтичен, — возразил начальник отдела.

— Какие еще «мужчины-женщины»! — возмутился начкадров и опять доложил по-военному четко: — Город разбиваем на квадраты. Квадраты на сектора. Каждый сотрудник института получает свой сектор прочесывания…

Все они зашумели, отстаивая каждый свой метод поиска. А я слушал их, слушал, и в голове моей настойчиво тренькал какой-то мотивчик, какая-то мысль совсем в стороне от того, о чем они спорили.

— Владимир Андреевич, — спросил я Куликова, — почему вы не поздравили Юрия с днем рождения?

Все в запале спора автоматически подхватили мой вопрос, набросились на Куликова.

— Да! Почему не поздравили? Почему?

— Откуда вы знаете? — попятился от их напора Куликов.

Все умолкли, переглядывались, остывая.

— Верно, откуда мы знаем? — спросил Крутых.

— Мы не знаем, мы только догадываемся, — ласково объяснил я.

Куликов растерянно пожал плечами.

— Вы правильно догадываетесь, я забыл его поздравить. Это связано с моими… ну с теми личными неприятностями.

— Можете не рассказывать, — предложил я.

— Нет, я уж лучше расскажу. Было плохо с отцом…

— Заболел? — участливо встрепенулась Алла Владимировна.

— Нет… Он, старый черт, влюбился! Классический вариант: молодая, длинноногая, глупая и блондинка. Он вообще-то славный старик, но вот… как это?.. седина — в бороду, а бес — в бок!

— Бес — в ребро, — со знанием дела уточнил начкадров.

И почему-то еще шире развернул плечи.

— В то воскресенье отец сказал, что уходит из дома. Я успел только заскочить к Юре, отменить вечернюю встречу и побежал к маме. И потом всю неделю в этих делах…

— Наладилось? — поинтересовался Крутых.

— Да похоже, образумился старик, — улыбнулся Володя.

— Это хорошо, — одобрил начкадров.

Но одобрил с явным сожалением.

Однако у меня не было времени улавливать нюансы я нетерпеливо вернул Куликова к сути дела:

— Значит, вы забыли поздравить Юрия?

— Да. Я позже вспомнил, но вырваться не смог, а на работе его, как вы знаете, не было. И потом, Таня и Петелин его ведь поздравили…

— Нет. Они тоже забыли.

Мое сообщение огорчило Куликова. Даже явно встревожило.

— Это плохо, — задумчиво сказал он. — Для Юры это было очень важно… А Валя?

— Какой Валя?

— Не какой, а какая. Юра провел детство в маленьком городке…

— Про Плес мне рассказала Таня.

— Да? Лучше бы это рассказал сам Юра. Он удивительно рассказывает. Как будто поет…

— Песню я тоже слышал.

Я сознательно обрывал Володю, я не давал ему расслабиться, растечься воспоминаниям, я чувствовал, что сейчас он может сообщить что-то важное, даже решающее. И кажется, все тоже это почувствовали, притихли, напряженно слушали Куликова.

— Значит, вы знаете почти все. Но про Валю даже Таня не знает…

Валя оказалась девочкой из Плеса. То есть этой девочке сейчас тоже примерно тридцать. Но когда-то они с Юрой — мальчик и девочка — вместе росли в этом самом Плесе, дружили, ходили по улицам, взявшись за руки, и пели песню про крейсер «Варяг». Юра почему-то всегда рассказывал Володе именно это — как они ходили и пели про крейсер «Варяг».

— А почему он не рассказывал об этом Тане? — спросил я.

— Не знаю. Наверно, боялся, что не поймет. Или поймет, но не так…

Что ж, это верно, вполне может не так понять. Женщина!..

Хотя они с Валей больше не виделись. Только перед отъездом Юрия из Плеса поклялись помнить друг друга и всегда поздравлять с днем рождения. С его настоящим днем рождения — в паспорте ведь уже потом было напутано. Ну, это тоже мне было понятно — такая детская клятва, которая забывается вместе с детством. Но эта клятва, оказывается, не забылась. Больше двадцати лет Юрий с Валей не встречался, но каждый год в день рождения получает ее телеграмму… Я даже вскочил.

— Телеграмму? А в этот раз она была?

— Не знаю, я ведь забегал на минутку…

— Спасибо, Володя! Спасибо, товарищи дорогие! Извините, мне надо бежать!

Я действительно побежал. Даже помчался. На такси.

Вообще-то зарплата участкового инспектора двести в месяц. И никаких премиальных за выполнение и перевыполнение плана. Так что на такси особо не раскатаешься. Но сейчас я не мог иначе, я бы просто лопнул от нетерпения, добираясь пешком или общественным транспортом до нужных мне пунктов. Я, в принципе, человек не слишком азартный — лотерейные билеты не покупаю, в карты не играю, не говоря уж о бегах. И только в работе наступает момент, когда я вдруг делаю стойку, как гончий пес, и иду по следу с таким азартом, какого до этого в себе и не подозревал. Я иду, я бегу, я не останавливаюсь, пока не дорвусь до цели, до истины.

Таня — уже знакомая, домашняя, без шиньона — открыла мне дверь на первый же звонок, будто ждала его. Я не вошел, задавал вопросы с порога.

— Какая телеграмма? — не поняла Таня. — Что случилось?

— Не волнуйтесь, мне просто нужно знать: в тот воскресный вечер Юрий не упоминал ни о какой телеграмме? Про то, что он ее получил? Или, наоборот, не получил?

— Нет-нет! Ради бога, скажите, что случилось?

— Честное слово, ничего. Просто поиск продолжается.

Однако понимая, что не могу уйти, хоть как-то не развеяв ее тревожное настроение, я потянул носом и уточнил:

— Ничего не случилось, если не считать того, что у вас опять сбежал кофе!

Ивана Никитича, конечно, не устроил разговор в дверях, он отвел меня в свою комнату и лишь там обстоятельно ответил на мой вопрос.

— Нет, про телеграмму не в курсе. Я в то воскресенье в пионерлагере на слете выступал. Вернулся к ночи. Устал. А что, телеграмма какая обнаружилась?

— Пока нет. Но хорошо бы, чтоб обнаружилась.