Аркадий Инин - Вот и лето прошло...

— ТАМ МЕНЯ ПОМНЯТ!

— ЗНАЮ. ТУДА ТЫ И СБЕЖАЛ?

— ОПЯТЬ ТЫ ЗАДАЕШЬ ВОПРОС, НА КОТОРЫЙ Я НЕ МОГУ ОТВЕТИТЬ!

— ВЕРНО… НО Я ОТВЕЧУ САМ. Я ДУМАЮ, МЫ СКОРО ВСТРЕТИМСЯ.

— ТОГДА — ДО ВСТРЕЧИ!

— ДО СКОРОЙ, НАДЕЮСЬ…

Тут в наш с Юрием разговор вмешался третий — незнакомый мне — голос:

— Товарищ старший лейтенант, а товарищ старший лейтенант…

Я огляделся и обнаружил себя на скамейке в пустынной аллее сквера. Себя одного, конечно, без Юрия. А ко мне склонился молодой румяный старшина милиции, надежный страж порядка на этом сквере.

— Извините, — озабоченно говорил он, — но я иду, а вы сидите и чего-то такое громко… вслух… Может, вам плохо?

Ну вот. Я тоже начал сам с собой разговаривать. Веселенькая привычка!

— Спасибо, мне хорошо, — улыбнулся я старшине. — Просто устал, заработался, бывает, знаете…

— Знаю! — облегченно подхватил он. — Я когда в ГАИ работал, так на перекрестке настоишься, палочкой намашешься, транспорт в глазах мелькает — тут запросто начнешь заговариваться…

— Извини, друг, — как можно мягче перебил я словоохотливого коллегу. — Спешу, дела.

Утро, снова утро. Я сижу в кабинете и жду телефонного звонка.

А пока записываю дела на ближайшие дни.

Встреча в жэке. Моя лекция с толкованием основных законов и азов правовых знаний.

Выпускной вечер в школе. Дело веселое, хорошее и… порой взрывоопасное. Надо побеседовать с ребятами, проинструктировать учителей.

Проверить тунеядца Благородных. Это же надо: тунеядец — и такая фамилия! Истекают законные три месяца, что он не работает. Пора предупредить: или мы вас через комиссию трудоустроим или пожалуйте в места не столь отдаленные.

Проверка паспортного режима. Ну, в десятой квартире у Быковых второй месяц дядя-пенсионер гостит, точно дядя, так что это — полбеды. А вот у Крутько в пятом доме возникают какие-то подозрительные личности закавказской наружности. Может, всего лишь поставщики сухо- и прочих фруктов на наш рынок, а может, «фрукты» полюбопытнее.

Поторопить Суркова, на которого мне жалуется прокатный пункт: гражданин Сурков полгода не возвращает взятое на месяц пианино. Почему только с этим тоже обращаются к нам в милицию? У проката есть для того свои инспекторы.

Позвонить в ЛТП — как там исцеляется наш Тулов? Заглянуть с Инной Ивановной к Виктору Чернову — как там наши «дети подземелья»? Поговорить с тренером Черепановым, пусть искупит свое опасное сходство с рецидивистом на стенде — может, организует для ребят спортсекцию во дворе?

Да, еще не забыть: заявление начальнику отделения. На этот раз мое личное заявление — три законных дня на свадьбу. Которая, как некогда красиво излагали в пригласительных билетах, «имеет быть состояться» у нас с Лекой — то есть с Ольгой Павловной Изотовой — в следующую субботу.

А пока — понедельник. Я сижу в кабинете и жду телефонного звонка. Вот и все.

Да, вам, наверное, еще интересно, чем закончилась история Юрия Сергеева? Так ведь это неважно. Неважно, чем эта история закончилась для Юрия Сергеева и для Сергеева Ильи. Важно, в конце концов, чем эта история закончится для вас…

Что же касается все-таки Юрия, то с ним — я уверен — все в порядке. Наше управление передало розыскное задание коллегам в далекий город на Волге с красивым названием Плес. Ребята там оказались толковые, пообещали сделать все возможное, а если надо — и невозможное, чтобы я наконец не в своем воображении, а наяву услышал голос Юрия Сергеева. Хотя бы для начала — по телефону.

И вот понедельник, утро. И я сижу и жду звонка. При этом я немножко волнуюсь, конечно, но волнуюсь как-то спокойно. Версия моя четкая. Я убежден — безошибочная.

Вот и зазвонил телефон. И я снял трубку. И сказал:

— Сергеев слушает.

Больше я не сказал ничего. Это был не Плес, это звонил Владимир Куликов. Он мне сообщил такое, что я — жалкий Илья Шерлокхолмсович, бездарный Мегрэ Петрович, самоуверенный Пинкертон Сергеев — выслушал его с открытым ртом, потом рот закрыл, трубку положил, надел фуражку и вышел.

Все члены институтского «штаба», организованного для поисков Сергеева, были в полном сборе: начальник отдела, групповод Крутых, Володя Куликов, начкадров и Алла Владимировна. Был здесь еще и Троилов.

Но главное, кроме всех них, здесь был Юрий Сергеев. Живой-здоровый. Только чуть небритый. И не такой импозантный, как на фотографиях, где я его видел. Ростом поменьше, фигурой помельче.

В первую минуту моего появления члены «штаба» не заметили меня и продолжали свое шумное собрание.

— Ну, учудил ты, Сергеев, учудил! — укоризненно гудел начкадров.

— Мог же как-нибудь нам сообщить! — возмущался Крутых.

— Никакого внимания и чуткости к товарищам! — всплескивала руками Алла Владимировна.

Первым заметил меня сам Юрий. Пригляделся внимательно. Улыбнулся.

— Это, наверно, вы?

А вот улыбка у него была симпатичная. И голос точь-в-точь такой, каким я его слышал в наших беседах.

— Да, наверно, это я, — улыбнулся я ему в ответ.

Все стали наперебой объяснять случившееся. Их прямо распирала информация, и они спешили ею поделиться со мной.

— Его Сидоров в командировку послал!

— Сидоров ему ночью домой позвонил — у наладчиков чепе!

— Вот Сидоров его и послал всё увязать, а то наша премия — целого института — сгорит!

— Ну, учудил Сидоров, учудил!

Я был растерян. Я был подавлен, смят.

— Так-так… — Я все же еще спросил с вялой надеждой. — А… Плес?

— При чем тут Плес? — удивился Юрий.

— Да не в Плесе эти наладчики, а в Семидольске, — вмешался Крутых. — Там по нашему проекту колоссальный химкомбинат воздвигают, а наладка — их, а авторский надзор — наш…

Крутых увлеченно объяснял всю грандиозность строящегося комбината и всю хитроумность ситуации, когда налаживают одни, а надзор осуществляют другие, и поэтому… Но я не слушал его, я тоскливо думал о том, что Юрий даже не понял, к чему тут был упомянут Плес. Его родной, его любимый Плес, существование которого я выявил путем столь сложных психологических поисков… И его побег туда, в далекое детство, который я тоже вычислил путем дедукции и индукции, основанной на моем большом профессиональном опыте и тонком знании человеческой психологии… Молодец, Илья Петрович, большой ты умница, очень крупный знаток!

Мое мысленное самобичевание прервал Юрий.

— Послушайте, а чего вы вообще всполошились? Что за паника? При чем милиция?

— Да были кое-какие… факты, — промямлил я.

— А не было бы ничего, если бы ты командировку оформил по всем правилам! — нравоучительно изрек Троилов.

— Какие правила? — напомнила Алла Владимировна. — Сидоров же ночью позвонил — на объекте госкомиссию ждали.