Владимир Медведев - Трилогия о Мирьям [Маленькие люди. Колодезное зеркало. Старые дети]

— Когда еще вырастешь и станешь зарабатывать!

— Ну, успеешь, успеешь, — утешает дедушка.

Когда Мирьям после пиршества в дедушкиной мастерской бредет домой, она в передней натыкается на бабушку. Уставив руки в бока, та наседает на маму:

— Где же он пропадает?

Мама пожимает плечами.

— Ну, конечно, — сердито продолжает бабушка, — с такой женой ни один мужик не уживется!

Мама и на это не ответила.

— Пошла вон! — крикнула Лоори.

— Пошла вон! — топнула Мирьям.

— Дорогие деточки, — бабушка разводит руки, совсем как пастор, когда благословляет, — да как же вы можете так говорить родной матери вашего папочки! Я вас кормлю, я о вас забочусь, а вы говорите мне «пошла вон».

Распростершую руки бабушку даже слеза прошибает.

Она опускает разведенные руки на плечи девочек, притягивает внучек к себе.

Лоори и Мирьям начинают всхлипывать — им не вырваться из бабушкиных объятий. Бабушка плачет от переполняющей ее жалости к несправедливому миру, беззвучно плачет даже мама, время от времени прикладывая к глазам платочек.

Но долго лить слезы бабушка не собирается, и это обстоятельство решает исход всеобщего плача.

День, преисполненный отчаяния и грусти, клонится к вечеру. Приходит время ложиться спать. Лоори и Мирьям загоняют в постель, хотя папа все еще не явился.

Наконец хлопает парадная дверь.

В прихожей слышатся шаркающие, нетвердые шаги. В передней надолго устанавливается зловещая тишина. Она тянется, тянется, пока не грохается со звоном зеркало, на которое, видимо, оперся отец. Расшвыривая ногами осколки, он вваливается в спальню.

Лоори и Мирьям, проснувшиеся от звука хлопнувшей парадной двери, с замиранием сердца выглядывают из- под одеяла.

Отец валится на кровать. В комнате запахло перегаром. Мама открывает окно и начинает расшнуровывать отцу ботинки.

От бабушки приход отца тоже не ускользнул. Воинственно сунув кулаки в карманы халата, она появляется в спальне. Трезвая и бледная от гнева, останавливается перед деревянной кроватью.

— Опять набрался!

Отец не считает нужным ответить, лишь отстраняется обмякшей рукой.

— О детях не заботишься, без куска хлеба оставляешь! Я, что ли, их всю жизнь кормить должна?

— В-во с-смот-ри, — зло бросает отец, — за-забот-ница!

— Скотина! — в сердцах грохает бабушка.

Отец приподнимается на кровати и, отрезвев от внезапной злобы, продолжает:

— Винищем ты всех поила!.. Зз-заботница!.. А мы с Рууди спали на полу. Как с-свиньи! Г-гос-пожа не желала портить лишними к-кро-ватями вид своего будуара. 3-забот-ница мать!

Бабушка барсом ринулась на отца. Тот, пошатываясь, поднялся на ноги и отшвырнул бабушку к шкафу у противоположной стены.

— Помогите! — закричала мама.

Огромный дубовый платяной шкаф несколько раз качнулся вместе с бабушкой. Но устоял, бабушка — тоже.

— Несите ножи и ковши для крови! — остервенело визжала бабушка, — Сегодня мы наконец рассчитаемся!

Когда дедушка и Рууди прибежали на мамин отчаянный крик, папа покорно стоял посреди комнаты, опустив руки, а бабушка била его ладонью по лицу, другой рукой схватив отца за отвороты пиджака.

Дедушка и Рууди оттаскивают бабушку.

— Убью! Убью! — кричит она, пока не захлопывается дверь.

В комнате вдруг стало как-то странно тихо. Слышно, как во дворе возбужденно перешептываются сбежавшиеся женщины.

Мама торопливо закрывает окно и задергивает занавеску.

Отец снова оседает на кровать и начинает стонать.

Мама чувствует, как возле нее дрожит Лоори.

В отчаянии Мирьям пытается найти выход из создавшегося положения и раздумывает про себя:

«Кто-то должен уйти отсюда. Но куда? Где лучше?»

И неожиданно Мирьям находит решение. Она складывает под одеялом руки и молит:

«Милостивый боженька, если ты вообще есть, сделай так, чтобы самый плохой из нас умер…»

Едва рассвело, как мама, схватив Лоори и Мирьям, ушла с ними из дома к другой бабушке.

Та жила на противоположной городской окраине. Чтобы сократить путь, нужно было идти вдоль железной дороги, где меж пыльных лопухов и репейника вилась узенькая, блестящая от затоптанной в землю сажи тропа.

Тут же, возле насыпи и тропки, сочилась заросшая вонючая канава. Время от времени проносились поезда. В безумном и оглушающем грохоте катились и стучали над головами трех путниц железные колеса.

Когда тропка у железной дороги кончилась, Мирьям вздохнула с облегчением. Ей почему-то казалось, что поезд когда-нибудь обязательно сойдет с рельсов и вдавит ее вместе с мамой и сестренкой Лоори в вонючую канаву, а смятые грязные лопухи закроют над ними голубое небо.

Дальше путь лежал по пыльной улице, которая выглядела невероятно широкой но сравнению с тропкой у железнодорожной насыпи, тут уж не надо было из-за каждого встречного сторониться в лопухи. Улицу эту перерезали несколько мостиков, где из-под гальки струились студеные ключи. Тут Мирьям всегда старалась придержать шаг и отстать. Было страшно интересно опуститься с краю мостика на корточки и глядеться в дно родника. Только разве позволят натешиться, — когда мама шла по этой дороге, она всегда была не в духе и у нее не хватало терпения возиться с детьми.

Они шли за помощью и в поисках крова к бабушке, которая не просто делилась своим радушием и сочувствием. Чем ближе они подходили к ее жилью, тем сильнее их подавляла неизбежность предстоящего унижения.

К сожалению, люди спешат навстречу даже плохому, если оно неотвратимо. Мирьям знала, что другого выхода нет, — потому что у мамы на шее висят два ребенка…

Когда говорили о двух «ребенках», которые «висят на шее», Мирьям сжималась в комочек и старалась стать незаметной, порой часами молчала и все думала. При этом ее больше всего донимала болезненная зависть. Почему у других детей, таких же, как она, родители не говорят, что дети «висят на шее»? Почему другие дети спят спокойно и им никто не мешает, а Мирьям изнывает в ожидании, если отец к вечеру не приходит домой, и уже с тревогой воображает себе ночную ссору? Почему она, Мирьям, не может, подобно Рийне Пилль, учиться играть на пианино, дотрагиваться до таинственных гладких клавишей и сладко замирать, захваченная чарующими звуками? Почему у нее нет велосипеда, о котором она так мечтает, почему нет коньков, чтобы скользить зимой по пруду, почему, почему, почему?..

Когда Мирьям осмелилась спросить об этом у матери, та ясно и коротко ответила: нет потому, что отец пропивает все деньги.

Материн ответ натолкнул девочку на смелую мысль. Мирьям пойдет и попросит президента, чтобы все вино убрали. Тогда отец не сможет больше пить. И Мирьям начнет учиться играть на пианино, а мама купит велосипед и коньки, все, о чем они с Лоори столько мечтают. Может, тогда не заставят больше донашивать и сестренкину старую одежду….