Владимир Медведев - Трилогия о Мирьям [Маленькие люди. Колодезное зеркало. Старые дети]
- Название:Трилогия о Мирьям [Маленькие люди. Колодезное зеркало. Старые дети]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Известия
- Год:1977
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Медведев - Трилогия о Мирьям [Маленькие люди. Колодезное зеркало. Старые дети] краткое содержание
Трилогия о Мирьям [Маленькие люди. Колодезное зеркало. Старые дети] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Три коротких романа можно сложить в одно целое. По времени это примерно четверть века — с воспоминаний Анны о ее юности до первых послевоенных дней. В первом из трех романов воссоздан еще «прежний» порядок жизни, в последнем он уже другой, хотя новым ему еще предстоит сложиться, и мы понимаем, каких усилий людям это будет стоить. И «старое» и первые ростки «нового» автор рассматривает глазами Мирьям, сначала — совсем-совсем маленькой, спустя пять лет — не по годам взрослой. Последний роман потому и назван — «Старые дети».
Мир увиден глазами ребенка — сам по себе этот прием не нов в литературе, но у Бээкман он выбран предельно осознанно, ибо взгляд ребенка есть вернейшая призма для раскрытия всяческой фальши (так — в «Маленьких людях»), а война, будучи совмещенной с душевным опытом ребенка, более чем красноречиво обнажает свою бесчеловечность и разрушительную силу.
В «Маленьких людях» нам дана возможность вместе с Мирьям внимательно рассмотреть, можно сказать, исследовать прежний порядок вещей — уклад жизни буржуазной Эстонии, мирок городской окраины. Это и город (столица!), и уже не город (окраина, задворки). Это и деревня, ибо окраина с хуторами накрепко, по-родственному связана. Таким образом, хоть этот мирок и узок, но социальный срез романа велик, захватывает многие пласты и группы, обнаруживая то их скрытый, но прочный союз, то неожиданную, чреватую взрывами несовместимость.
Бабушка Юули (сестра Анны) часто с презрением говорит про своих жильцов: «маленькие людишки». Автор называет роман: «Маленькие люди», снимая с этих слов оттенок брезгливого уничижения, но не скрывая привкус некоторой горечи. У старой Юули, по крохам всю жизнь копившей, свое представление о масштабах и ценностях человеческой личности. У Мирьям формируется — свое. Юули все меряет только капиталом, доходами, наличием собственности. Перед ее внучкой то и дело открывается мнимость такого рода мерок. Когда в Эстонию пришла новая власть, потеряло цену все, чем похвалялись друг перед другом людишки, из-за чего хватали друг друга за горло и теряли человеческий облик. Для Юули это трагедия. Но уже для ее сына, отца Мирьям, никакой трагедии в этом нет. Гораздо страшнее ему было, когда он, чтобы не сесть в долговую тюрьму, продавал свою часть будущего наследства не кому-нибудь, а собственной же матери, и та с жадностью это приобретала. Нищая жизнь, исковерканные души, убогие представления о долге, о счастье, о благополучии. Люди лишены нравственной ориентировки, у них нет ни общественного инстинкта, ни элементарно здоровых, естественных связей между собой. Но по-своему крепок, устойчив этот тупой уклад, за ним и под ним — века. Ничего не преувеличивая, не забегая вперед, автор, однако, находит трещины и в нем, приметы конца. Они бывают невидимы многоопытному подозрительному взгляду взрослых, но, как ни странно, заметны любопытным и зорким глазам ребенка.
Изначальное душевное уродство близких вызывает у Мирьям первое и естественное чувство — жалость. Жалко старую Юули, жаль пьяницу отца, жаль задушевных чистых порывов, неосуществленных добрых поступков, жаль всего, что убито в зародыше. Особое чувство жалости вызывает у девочки сам человеческий труд — труд дедушки, мастерившего ружья и выращивавшего помидоры, соседа — возводившего забор, бабушки, что шила чужие наряды. Эмэ Бээкман, не впадая в поучительство, придерживаясь рамок детского мировосприятия, раскрывает горькую диалектику в самом понятии труда, когда и это понятие прикреплено к уродливому укладу.
Эстония — страна мастеров, людей, умеющих работать, и работать аккуратно, соизмеряя время и усилия, материал и результат. Мысль об этом спокойно и настойчиво проводит в своих романах Бээкман, одновременно указывая (опять же без дидактики) на многие возможные извращения самой этой благородной традиции.
Среди всех людей, на свой лад воспитывавших Мирьям, самым подлинным воспитателем оказывается ее дед. Во-первых, он любит девочку, это чувство в нем не замутнено никакими добавочными примесями и потому оказывается столь действенным средством воспитания. Так же он любит свой труд, землю, плоды этой земли и плоды своего труда, украшающие жизнь. И эта любовь, которую действительность не смогла изуродовать, не свела к корыстному инстинкту, — самое большое богатство из всех, доставшихся Мирьям от ее родных.
Книгу «Маленькие люди» можно назвать книгой о воспитании. О том, какие разнообразные уроки дает человеку жизнь, как преломляются эти уроки в его сознании, формируя его. Не случайно многие главы кончаются как бы прямыми заповедями-выводами, которые девочка делает, наблюдая поведение взрослых. К счастью, весьма ничтожную роль играют прямые поучения — ребенок видит их фальшь. Он отталкивает, не принимает всего того, что рабской, обывательской средой в него упрямо вбивается, — и это активное неприятие само по себе уже примета грядущих и неизбежных перемен.
Какой будет Мирьям, когда люди, подобные Анне, изменят порядок жизни? Мы не успеваем получить ответ на этот вопрос, потому что на Мирьям и ее соотечественников обрушивается самое страшное— война. Время действия романа «Старые дети» — первые послевоенные дни и месяцы, но наплывом, навязчивым и постоянным воспоминанием является война, с ее чудовищным хаосом разрушений, смертей, пожаров, потрясений. На одной из страниц книги лихорадочно работающая память Мирьям обращается к деду, который умер до войны. Дедушка всегда был опорой, в нем все было понятно и прочно. Детям нужен верный посредник между ними и остальным миром — казалось, дедушка был им для Мирьям. Он, ничему не уча, многое успел ей объяснить и научил многому. Но теперь, оказывается, возникло пугающее несоответствие между опытом старого умного деда и коротким, но войной отмеченным опытом ребенка. И Мирьям думает, что, если бы дед теперь встал из мертвых, ей, Мирьям, пришлось бы обстоятельно объяснять ему, «что из себя представляет в действительности война. Совершенно невообразимо, но Мирьям сейчас знала больше дедушки». Поистине невообразимо, но факт: дети, видевшие войну, знают больше иных стариков, а умершие в мирное время люди ушли из жизни наивными и несведущими. Мирьям думает, о чем она должна была бы рассказать деду. «Все это были бы грустные рассказы». Пришлось бы рассказать о том, например, что смерть человека может уже почти не тронуть его близких, настолько притупилось в людях все человеческое. Надо было бы рассказать о том, как люди выжигают и вытаптывают ту землю, которая их кормит, а потом гадают, когда же эта несчастная земля сможет давать побеги. Пришлось бы рассказать о семье, которая вымерла и рассыпалась в прах. Вообразив себе все это, Мирьям думает, что дедушка мрачно покачал бы головой, застегнул сюртук и, пошатываясь, пошел бы своей дорогой, сказав: «Я вынужден оставить тебя, Мирьям. В таком мире я жить не умею».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: