Эмэ Бээкман - Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка [Романы]

Оскар набрал с прилавка петушков всяких размеров и расплатился. Правда, почти все петушки были с дефектами, лучших, видимо, по распоряжению женщины в лисьей шапке, сложили в плетеную корзину. Но творческие планы настолько захватили Оскара, что его не обескуражили незначительные трещины и поломки. Он совершенно четко представил себе, каким образом будет содействовать всеобщему развитию. Он видел свой грядущий вклад так ясно, как того оловянного генерала, который когда-то стоял за толстым стеклом в витрине магазина и о котором он мечтал в детстве. Стекло было таким толстым, а раскрашенный генерал стоял так близко!

Потрудись Оскар дать себе отчет в своих мыслях, он бы понял, что его блестящая идея родилась по сути тоже из воспоминания детства. Когда в этих местах первый раз прокатилась война, он увидел на окраине города, в какой-то канаве, кучу динамита. Странные желтые комья валялись меж лопухов, таволги и валерианы.

Оскар решил предложить фабрике карамельных петушков новый метод дробления петушков — путем взрыва. При изготовлении внутрь петушка заложат крошечный заряд динамита, а из петушиного хвоста будет торчать тоненький фитилек.

Почетному гостю или виновнику торжества предоставят право и удовольствие чиркнуть спичкой (чем черт не шутит, — возможно, эта очередная новая традиция пустит таким образом корни). Оскар представил себе, с каким напряжением собравшиеся гости следят за петухом, лежащим на подносе. Шипя, огонь достигает заряда, раздается легкий взрыв, и петух распадается на кусочки. При виде этого удивительного и щекочущего нервы зрелища женщины вскрикивают, а мужчины храбро улыбаются, демонстрируя свой твердый характер и бесстрашие.

Да, взрыв, придуманный Оскаром, мог соперничать разве что с выстрелом пробки от шампанского.

Душа Оскара ликовала от переполнявшего ее счастья.

В его воображении возникли бесконечные толпы людей, все они протягивали руки к карамельным петушкам, начиненным зарядом динамита. Петух был зеленым, как надежда, а из серебряного хвоста торчал красный фитиль. Народ радовался карамельным петушкам, народ был счастлив.

Надолго ли, подумал Оскар, немного поостыв.

По крайней мере, до тех пор, пока не наступит, например, пора искусственных сверчков, работающих на транзисторах.

Оскар усмехнулся.

В домах с воздушным отоплением станут строить искусственные очаги из кирпича и глины для искусственных сверчков, работающих на транзисторах. Очаги будут пригодны и для того, чтобы в инфракрасных лучах испечь бычью ляжку.

скар крепко держал Ирис за руку. Он спешил и прямо-таки тащил женщину за собой. Ирис почти бежала, чтобы поспеть за ним. Ветер свистел навстречу и бил в лицо.

Никто не преследовал их, ни от кого не надо было бежать. Оскар не утруждал себя мыслями о том, что сказать и как поступить, если они с Ирис вдруг нарвутся сейчас на Пярта Тийвеля или на Агне. В этот момент им владело лишь одно желание: найти место, где бы они с Ирис могли спокойно побыть одни.

Собственно, Оскар не отдавал себе отчета ни в чем, его логическая потенция была как бы парализована. Сумей он хоть на миг трезво оценить обстановку, он бы понял, что это желание неосуществимо, как… Как что? В современном мире все возможно. Это убеждение создавало фундамент для стремлений и желаний у многих людей. Если надо, то можно сварить суп и в атомном котле. Если надо, то можно перевернуть пирамиду и поставить ее вершиной вниз. Будет необходимо — фабрика по выпуску галош начнет хоть с завтрашнего дня строить подводные лодки. Размаху человеческого разума нет границ. Запихивать пищу откармливаемым гусям через воронку и высушивать голову врага до размеров сморщенного кулака — это были довольно-таки устарелые шуточки.

Каждая клетка мозга Оскара была наполнена непреодолимым желанием: сию минуту найти место, где бы он смог побыть с Ирис так, чтобы никто не мешал им.

Ветер швырял в лицо ледяные иголки. По небу расплывались зеленоватые пятна, предвещавшие еще более жестокие холода. На мгновение Оскару померещилась Агне, такой, какой он ее часто видел зимними вечерами, возвращаясь домой, — жена сидела на корточках перед печкой в перчатках и разжигала огонь.

Ирис не спрашивала, куда Оскар тянет ее. Она двигалась поразительно легко и ровно, не чувствуя усталости. Их быстрая ходьба не могла привлечь чье-либо внимание — город в этот вечерний час был почти безлюден. Пустынные, продуваемые ветром улицы как будто насмехались над ними — смотрите, сколько места, чтобы побыть вдвоем.

Запотевшие витрины кафе были в подтеках, как окна в бане, словно здесь, в центре города, собраны вместе все банные заведения, где в жарком пару под аккомпанемент томной музыки люди лили себе на голову горячую воду.

Оскар стал задыхаться. Он потянул Ирис в какую-то защищенную от ветра подворотню. Они стояли рядом, около старых ящиков. Оскар прижал Ирис к себе. Ее брови заиндевели. Странная старинная мелодия в промежутке между порывами ветра коснулась слуха Оскара — был ли то душещипательный романс или что-то в этом роде, он не мог вспомнить.

Оскар еще крепче прижал Ирис к себе, но сквозь толстые пальто тепло одного тела не достигало другого. Поцеловав Ирис, Оскар очнулся.

Где же все-таки можно побыть вдвоем? Он не видел для этого никаких возможностей. В кафе, ресторанах, барах, кино — всюду им пришлось бы находиться среди людей. К тому же, все эти места показались вдруг Оскару невероятно вульгарными и неприятными. Увеселительные заведения были несовместимы с Ирис. Отправься они туда, и все то, что едва успело зародиться, пошло бы обычным, много раз исхоженным путем. Оскар инстинктивно страшился повторений, он напряженно искал новых дорог, но их не было.

Оскар боялся, что Ирис выскользнет из его объятий и уйдет. Поэтому он еще раз торопливо поцеловал ее и сам отстранился. Ему стало стыдно. Будь он актером, он смог бы признаться себе, что по части выразительных средств его арсенал довольно-таки скуден.

Что делать?

Оскар судорожно искал слова, которые помогли бы ему удержать Ирис. Ты прекрасна, я боготворю тебя, я ждал тебя и мучился — эти фразы были настолько затасканы, что от одной мысли о них начинали гореть уши.

— Ты миф, — выдавил из себя Оскар и облегченно вздохнул.

Ирис расхохоталась.

Взявшись за руки, они перебежали улицу и вошли в тепло рыбного магазина. Остановившись у прилавка, стали внимательно разглядывать выставленный товар.

— У рыб рыбьи глаза, — сказала Ирис и снова фыркнула.

Спрессованные куски филе на эмалированном блюде напомнили Оскару бруски динамита, которые он видел в детстве среди зарослей таволги и валерианы.