Владимир Фалеев - Дом моей судьбы
- Название:Дом моей судьбы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Молодая гвардия
- Год:1983
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Фалеев - Дом моей судьбы краткое содержание
Дом моей судьбы - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Это мелкое различие, — заметил я.
— Вы не правы! — Александр шлепнул себя по коленке. — Два разных инстинкта, два самостоятельных психологических комплекса. Любовные отношения юношей и девушек — это выбор, лирика, конфликты, ревность, соперничество, драки, поцелуи, женитьба, быт, квартира. А родительская любовь совсем другое: завещания наследства, репетиторство, частная собственность, продвижение чад в вузы, по службе и так далее.
— Сильные личности считают своими детьми славу, научные открытия, подвиги…
— Да, одни верят, что их бессмертие в их детях, другие — в своих личных делах. Петр Первый казнил сына ради того, чтобы защитить свои преобразования, сделанные в России. В нашей школе-интернате ребята на полном государственном обеспечении. Есть дети, брошенные родителями. Матери и отцы подавили в себе инстинкт любви к ним. Только от этого ни им, ни их детям не легче, обществу тоже плохо. Иван Ефремов в романе «Туманность Андромеды» нарисовал прообраз коммунистического общества. Он уверяет, что там семьи не будет. «Я выполнила долг каждой женщины с нормальным развитием и наследственностью — два ребенка, не меньше», — говорит героиня романа. «Одна из величайших задач человечества — это победа над слепым материнским инстинктом. Понимаете, что только коллективное воспитание детей специально обученными и отобранными людьми может создать человека нашего общества», — утверждает автор.
Победить слепой материнский инстинкт пытались уже не раз! Отвергали даже семью. Так заблуждаются талантливые люди! Любовь отцов и матерей к детям — вечна. Эта любовь — богиня Деметра. Особая субстанция. Убить ее — уничтожить общество. Понимаете? Почему же вознамерился талантливый писатель поставить под сомнение инстинкт? Потому что отцы передают частную собственность своим наследникам. Выращивают надменных потомков. Вот против этого и выступил писатель Ефремов. Для наших интернатских комсомольцев такой угрозы нет. Но кое-кто завидует: «Ах, у Ромки-приходящего есть папа, а у меня нет. У Ромки — дом, мотоцикл, ружье, лодка, магнитофон, ему папа нанимает репетитора». Есть у нас восьмиклассница-комсомолка. Когда ее спрашивали: «Кто у тебя папа?» — она отвечала: «Алкоголик». — «А кто мама?» — «Ее убила химия». А ведь у этой девочки Тани папа был журналистом, имеет высшее образование. Сломался, спился. Прабабушка Тани была великолепной женщиной — стенографисткой и секретарем-машинисткой в канцелярии Феликса Дзержинского! Прадедушка нашей Танечки — революционер, он принимал участие в вывозе из Тобольска царя Николая II.
Комсомольцам пришлось долго внушать Танечке Воеводиной гордость за своих предков! И та же девочка, которая плачущим голоском мямлила «папа алкоголик», «маму убила химия», стала хвалиться своей родословной. Ребята записали в свою памятку: «Гордиться своими родителями, поддерживать с ними все узы, отвергать родственные связи для получения возможности поступить в вуз, в техникум, занять высокую должность; жить только на свои заработки, помнить слова великого поэта о надменных потомках».
— У вас есть одно противоречие, — заметил я. — «Гордиться родителями» и тут же — «помнить слова великого поэта о надменных потомках». Смысл жизни Ильи Борисовича Кореня в том, чтобы вырастить сына Ромку, дать ему образование, сделать наследником всего, что накопил. Даже вас, Александр Илларионович, он подговорил, чтобы вы спасли его чадо от наказания. Использовал дружбу с вами.
— Любовь родителей к детям вечна, — нахмурился Александр. — Слепая и святая эта любовь несет в себе вечное противоречие. А вечные проблемы и решаются каждым поколением по-своему. Нельзя же вечное программировать однажды и на сотни лет вперед?! Коммунистическая мораль отвергает частную собственность, передачу богатств по наследству, не мирится с протекционизмом для детей и родственников. Десятиклассники на комсомольском собрании постановили: искоренить шпаргалки, только личными усилиями пробиваться в вузы. Впрочем, у нас очень престижны профтехучилища… Но это другая тема.
Уже после того, как я, спрыгнув с вышки, удачно приземлился, Александр наконец рассказал о школьной свадьбе.
Пасмурным сентябрьским днем мы со старшеклассниками были на колхозном капустном поле. Ребята, вооруженные кухонными ножами, рубили кочерыжки, сбрасывая вилки в борозду, медленно шли длинным фронтом с одного конца поля в сторону другого. Ножи нам дали легкие, короткие, а кочерыги твердые, как дерево, и ребята и девочки сразу набили на ладонях мозоли. Ночью был дождь, в огромных крайних листах капусты, как в фарфоровых чашах, скопилась хрустальная вода; устав, все пьют эту воду, жуют хрусткие листья. От воды мокры-мокрешеньки — и куртки, и брюки, и юбки.
Рубка капусты дается тяжело. У мальчиков удары резче, кочаны валятся в борозду быстрее, а девочки измучились, хнычут: секут, секут ножку кочна, пока-то его перерубят. Колхозный бригадир обещал выдать нам другие, более тяжелые секачи, да уехал и, видно, забыл. Сзади подъезжают автомашины с прицепными тележками, крепкие колхозницы легко, будто мячи, швыряют тяжеленные капустные головы в кузова машин, в короба тележек. Смеются над нами. «Эх горе-трудяги!» Несмотря на свою физическую подготовку, я работаю ножом не очень-то быстро, впрочем, стараюсь не опережать воспитанников, помогаю слабеньким девочкам. Вдруг ко пне подходит Витя Агеев, разбитной, шустрый паренек; он в телогрейке, в кепке — сразу видно, что неинтернатский, а приходящий.
— Александр Илларионович, вы Веню Дубровина видели? — Маленькие лукавые глаза Вити загадочно поблескивают. — Парень жениться собрался!
Не разгибаясь, срубаю «головы» капусты, я уже слышал, что студент сосватал девушку, она живет с матерью в городской квартире. У Вени нет родителей, хотя он получает повышенную стипендию, нелегко ему приходится.
— Я ему не отец, пусть женится, — отвечаю Агееву.
— Как это не отец? — не без насмешки говорит Виктор. — Вы нам отец, а интернатским особенно…
— Тебе капуста надоела, ты лясы точишь, — поучительно одергиваю ученика. — В своих намерениях Дубровин сам признается.
Витя ухмыляется виновато, нацелясь в лежащий кочан капусты, ловко швыряет нож, тот кончиком вонзается в мякоть вилка.
— Вот если бы так умело работал, — назидательно говорю Агееву.
— А давайте, Александр Илларионович, устроим Дубровину школьную свадьбу! — подмигивает Агеев; быстро вытаскивая из кочана нож и, нацелясь, снова резко вонзает его почти в старую рану вилка. — Интернат для Вени дом родной…
Нас окружают учащиеся, галдят, радостно фантазируют. Какой грандиозный можно устроить праздник! Девочки бы пели невесте песни, на девичнике косу бы ей расплетали-заплетали, на свадьбе величали бы жениха и невесту…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: