Владимир Фалеев - Дом моей судьбы

— Песни петь не капусту рубить, — отвечаю.

— А хотите, Александр Илларионович, всю деляну мы вырубим за один день?! — с вызовом, подперев бок одной рукой и выставив левую ногу в мою сторону, провозглашает Агеев.

— Ну, бахвал! — Осматриваю выражения лиц других и вижу по глазам, что у Агеева есть приверженцы.

— Стимул нужен, Александр Илларионович! — доносятся голоса Витиных единомышленников. — Мы бы белую капусту как саблями смахнули!

— Где свадьба, там и выпивка…

— Без выпивки! Просто грандиозный праздник для молодоженов!

Не верилось, что ребята способны «смахнуть» всю деляну капусты; даже если пойдут в деревню или в поселок, вооружатся топорами, тесаками, не осилить им за день поле. Оно не очень большое, но теми темпами, которыми мы его «косим», нам хватит на неделю. Не верю я и в «грандиозный праздник», даже слова звучат фальшиво — «школьная свадьба»! Все равно что игра в жениха и невесту в детском саду. Но Агеев предлагает мне, директору школы-интерната, спор… Вправе ли я уклоняться? Энтузиазм лучше поддержать, а там — поглядим… И я даю согласие. «Ура! Ура!» — вопят мои великовозрастные дети, впрочем, сами не зная, «смахнут» ли деляну «беляков». Весть разлетается по полю, молодежь сбивается в кучи, обсуждает невообразимое; если до обеда деляну осилим, то в школе будет свадьба! Настоящая! Жених — интернатский Венька, а невеста — какая-то студентка. Сами жених и невеста еще ни о чем не догадываются, они, наверное, и не помышляют ни о каком торжестве. Посидят в квартире кружком, выпьют шампанского, и все. А мои старшеклассники воодушевлены.

Агеев усмиряет всеобщее ликование. Он зачем-то набрал себе команду из друзей, их десятеро. Возле них грудятся девятиклассники, Виктор властными жестами отгоняет «лишних», расставляет свою дружину в центре деляны, что-то объясняет им, показывает на кочерыгу, на кочан, и его группа, согнув спины, легко отрывается от общей цепи, быстро уходит вперед, оставляя после себя ряды белеющих срубами ножек поваленной капусты. Мы продолжаем «рубать» по-старому, зная, что силы девочек на исходе, мозолей больше чем достаточно, а пузырек йоду уже израсходовали, запас бинтов тоже. Да и энергии новоявленной дружины вряд ли хватит на час. Выдохнется!

Через полчаса, я даже засек по часам, дружина Агеева уже оказалась в другом конце поля, победно орала нам с межи. Немного погодя я не без удовольствия увидел, что «агеевцы» тем же стройным отрядом врубились в капустное поле и, неистовыми богатырями «сметая» капустные ряды, приближаются к нам.

Полоса была пробита в оба конца. Агеев сдержанно потешался надо мной. Его дружки похохатывали. Они обладали каким-то секретом, который не спешили выдавать, пока еще раз не подтвержу согласия на школьную свадьбу. Собрав все классы вокруг себя, тут же на поле, свидетели — небо, капуста, воздух и мелко моросящий дождик, — оснащая свое обращение некоторыми условиями (свадьба без выпивки, с тщательной предварительной подготовкой!), даю директорские заверения.

После обеда вся деляна капусты, отведенная нашей школе для вырубки, скошена! Хитрый Агеев смекнул, что капустная ножка крепка как дерево, но хрупка как стекло. Он научил ребят не рубить ее с размаху, ибо ножик очень уж легок и удар слаб, а втыкать кончик ножа в кочерыгу и сламывать ее резким толчком другой руки в кочан! Вот ведь какой рационализатор!

Педколлектив поначалу категорически отверг затею свадьбы, как «неактуальную», как «антинравственное» мероприятие. Что на свадьбе едят, пьют? Где средства для такой роскоши? Зачем дискредитировать народный обряд? Может случиться драка или еще что! Ребята настаивали. С Вениамином Дубровиным мы переговорили, он, разумеется, рад-радехонек: школа будет гостем на его свадьбе! В последние годы у нас редко проводились вечера с танцами, так как ученики являлись туда «под турахом».

В одну из суббот я разрешил в качестве пристрелки, так сказать, репетиции в спортзале танцевальный вечер. Дежурили, кроме самих ребят, учителя; я тоже находился в школе. Было еще часов восемь вечера, в зале играла радиола. Ни о чем не подозревая, я покинул кабинет и направился в спортзал не по коридору, а через двор; там есть другая дверь. И моим глазам представилось невообразимое зрелище. В зале визг, крик, девочки сбились в углы, мальчишки тоже разбежались, а в центре один Виктор Агеев, размахивая обломком палки шведской стенки, сражался с тремя незнакомыми сорванцами. Когда я крикнул «что тут творится?» и бросился к драчунам, то увидел, что на полу лежит, точнее полусидит, скорченный учитель пения, держась одной рукой за лысину, а другой щупая свой подбородок. Хулиганы кинулись от меня бежать, но мы с Агеевым успели сшибить одного, скрутили руки ему назад, и Виктор умело связал их своим брючным ремнем.

— Проводите Владимира Елизаровича в учительскую, — распорядился я; и мальчики-танцоры, подхватив учителя пения под руки, повели в коридор. А мы с Агеевым конвоировали захваченного в плен.

Оказалось, в разгар танцев, как это бывало и раньше, к нам пожаловали неизвестные гости. Учитель Владимир Елизарович, хлипкий добрый старикашка, попросил их покинуть зал, а когда они попытались прятаться за танцующими парами, он настиг одного и по старой привычке ухватил его за ухо, но незваный гость тотчас ударом в челюсть сбил нашего блюстителя порядка. Девочки закричали, а «банда» начала расшвыривать танцующих, буквально бить кулаками парней налево-направо — кого в бок, кого в скулу. А тут еще кто-то панически закричал: «Берегитесь, у них ножи!» Наши герои, самонадеянные интернатцы, падали как скошенная солома, разбегались как мыши. «Злодей», связанный нами, невысокого роста широкоплечий юнец, даже помоложе десятиклассников. Конопатое растерянное лицо, голубая рубашка, пиджачок, длинные взлохмаченные волосы. Он шел, конечно, к нашим девочкам «кадриться», танцевать. В кабинете русского языка мы усадили захваченного «языка» за парту. Любопытных набилось — не протолкнешься.

— Что с ним делать? — обратился я к школьникам.

В меня вперились недоуменные взоры, будто я шучу, привыкли, что директор все знает. Попросив Лизу Рощину записывать мнения комсомольцев, я ожидал предложений.

— В милицию его!.. — советовали ребята.

— Узнать, кто такой, и прогнать на улицу.

Постепенно смелели.

— Дать ему пендаля, и все! Другие предостерегали:

— Это же пэтэушник! Они нас бить потом будут!

— Нас в поселковый клуб не пустят!

Одни голоса требовали передать «хулигана» руководителям сельского ПТУ (откуда, предположительно, он пришел, хотя сам молчал, только усмехался), другие — отпустить. И опять Агеев выручил. Подмигнув мне, быстро развязал «арестанту» руки, крикнув: «Ну раз вы не знаете, куда его девать, я его провожу». Я кивнул Агееву, и он под растерянные возгласы ребят увел «бандита» за двери. Сам скоро возвратился.