Игорь Неверов - Антарктика

— Дела-а… — Андрей взволновался не на шутку. — Сказать Светловой?

Как-то смущенно закрутился Степан. Выпалил совсем неожиданно:

— Вообще-то он мне оставил один телефончик.

— Ты даешь! — Андрей хлопнул себя ладонями по бокам. — Чего ж молчал?

Степан заговорщически подмигнул:

— Доверил только мне. Сказал: «Андрей — псих. А ты человек рассудительный. Вот тебе телефон на крайний случай». Сейчас разве крайний?

— Давай телефон!

Уже на выходе Андрей обернулся, спросил Степана:

— Странный какой-то телефон. Семизначный. Ты ничего не напутал?

— Я ни при чем. Это рука Деркача.

Да, теперь и Андрей угадал в узких, резко выписанных цифрах почерк Артура Ивановича. На какую-то секунду память возвратила широкую черную доску в московской лаборатории, энергичный, так что крошился мел, расчет только что родившегося в голове Деркача варианта.

— Дежурный по части капитан Милашкин! — раздался в трубке приглушенный расстоянием голос после набора седьмой цифры, и Андрей уже хотел повесить трубку, решив, что ошибся номером. Все же неуверенно спросил:

— Товарища Деркача… Артура Ивановича можно?

— Минутку! — совершенно спокойно, словно давно ждали этого вызова, ответили на другом конце провода. Андрей услышал несколько щелчков, комариный писк зуммера, кажется, кто-то произнес слово «старт», и вдруг неожиданно громко, как из мощного динамика, обрушился знакомый нетерпеливый голос:

— Слушает Деркач!

— Это я, Андрей… Здравствуй, Артур…

— Хорошо, что позвонил! — громоподобно перебил Деркач. — Я только что сам собирался. Слушай внимательно. Завтра утром прилетает Елена. А я тут завяз с товарищами военными. Родилась одна мысль. Надо проверить… Встретишь завтра Елену. Я тоже постараюсь, но, может, и не получится… Записывай!..

Андрей ничего не записал. После слов «завтра утром прилетает Елена» голос Деркача, хотя и гремел по-прежнему, породив на секунду правильную догадку о радиотелефоне, доходил до Андрея почти бессмысленным нагромождением слов, словно тот заговорил на Каком-то малопонятном языке.

«Прилетает Елена!» Андрей вдруг почувствовал, что ноги его стали ватными, и он тихо опустился на стул.

Если бы кто-нибудь находился в это время в ординаторской, — очень бы удивился растерянной улыбке на почти всегда сосредоточенном и чаще всего грустном лице кандидата медицинских наук доктора Вихрова.

Еще издали море поразило Елену. Едва вышли к отрадинскому склону, оно полыхнуло искрящейся синевой от края до края, заметной выгнутостью горизонта подчеркивая свою глобальную величину.

— Ой! — вырвалось у Елены, и она остановилась, прижав руки к груди.

— Никогда не видела моря?

— Видела… Но не такое. Как-то очень неожиданно и широко оно тут открылось.

Он повел ее сразу к морю, памятуя наказ Деркача: «Не садитесь на нее сразу верхом. Я дня через четыре вырвусь отсюда — все доделаем. Пусть Елена покупается, отдохнет…» Это, пожалуй, все, что запомнилось из телефонного монолога после слов «завтра утром прилетает Елена». Даже номер рейса забыл — хорошо, что утром из Москвы по расписанию прилетал только один самолет.

Однако купаться Елена не стала. Когда спустились к пляжу, море исчезло за лесом бронзовых, обугленно-красных и редко пронзительно белых тел. — Над водой висел ни на секунду не затихающий тысячеустый гул голосов. Установленный на башне спасательной станции репродуктор обрушил на весь этот вселенский гам хриплую заезженную мелодию.

— Неужели ты здесь купаешься?

— Нет. Да я в это лето и не купался еще.

— Понятно. Пойдем отсюда.

Они шли по приморской, тянущейся по-над пляжами, дороге, обсаженной с двух сторон акациями и пирамидальными тополями. Тени от деревьев почти не было. Солнце поднялось высоко и лупило лучами вдоль дороги. Пахло нагретым асфальтом. Несколько приглушенней доносились сюда голоса неистовых пляжников. А потом и вовсе стало тихо. Дорога, свернув к морю, вдруг оборвалась, и они пошли меж кустов по заскорузлому от жажды суглинку. По склону сбегала вниз, к «дикому», не тронутому курортной цивилизацией, затерявшемуся меж двух рыжих скал участку побережья, довольно крутая тропинка. Андрей в нерешительности остановился. Но Елена, мгновенно скинув туфли, взяла их в одну руку, а другую протянула Андрею.

— Вот это — пляж! — Елена решительно расстелила оказавшийся в ее объемной сумке с надписью «Аэрофлот» кусок застиранного байкового одеяла, судя по одному из краев, отхваченному ножницами, аккуратно поставила носками к морю туфли и стала стягивать через голову платье. Ослепительно блеснули стройные белые ноги.

Андрей торопливо отвернулся, пошел, скрипя подошвами по песку, к морю. Пляж, как назвала этот забытый людьми кусочек укрытого скалами побережья Елена, действительно был пустынным. Стоя по колено в воде на притаившемся под водой камне, удил бычков на леску, намотанную на палец, пожилой, обожженный до черноты, рыболов в выгоревших до непонятного цвета трусах. Да в самом центре желто-бурого песочного полукружья устроилась под огромным цветастым зонтом молодая, правда, сильно располневшая мама с совершенно раздетой девочкой лет шести. Девочка ровного шоколадного цвета все время норовила выскочить из синего теневого круга на солнце, но мать удерживала ее за запястье. Девочка негромко канючила.

Взглянув под ноги, Андрей понял, что не только скалы да крутой спуск избавляли этот участок берега от любителей купанья. Под прозрачным слоем воды просматривались обросшие изумрудной зеленью камни. Их бархатистые одежды часто скрывали еще не обкатанные прибоем выбоины и утлы.

Он не столько услышал, как почувствовал, как сзади подошла Елена. От ее тела веяло прохладной свежестью. «Как странно, — подумалось Андрею, — столько шли по солнцу, а она не нагрелась».

— Купаться-то тут не очень. Ты побьешь ноги.

— Так и будет, — вздохнула Елена и вдруг беззвучно рассмеялась. — Я забыла, что мои ноги предмет твоего особого внимания. «И только цветы под красивые ноги!» — очень похоже сымитировала она фразу из полузабытого Андреем его московского монолога. Не дав смутившемуся Андрею ничего ответить, Елена хлопнула его ладонью по спине и решительно вошла в воду.

Андрей стал торопливо раздеваться. Когда он дважды, как осторожно ни переставлял ноги, больно ударившись о камни, достиг поясной глубины и осторожно поплыл, Елена была уже далеко. Сделав несколько резких взмахов, перейдя на когда-то легко дававшийся ему «кроль», Андрей значительно приблизился к Елене, однако не без досады почувствовал прерывистую судорожность дыхания, понял, что долго так плыть не сможет. «Вот черт! Совсем вышел из формы…» Досада на самого себя постепенно переходила на Елену. «Рвет себе вперед, а потом тащи ее к берегу!» Елена словно услышала его: взмахнув руками, откинулась на спину и так, распластавшись на некрутой волне, осталась лежать, поджидая Андрея.