Игорь Неверов - Антарктика

На выходе из палаты Елена взглянула на лицо Андрея, но ничего не прочла в нем, кроме досады и усталости.

В палату Рамсея и Федора Федоровича Андрей заходить не собирался, однако его остановил гул доносившихся из-за двери возбужденных голосов. Андрей остановился, осторожно приоткрыл дверь. Потом поманил к себе Елену. Она передернула плечами, мол, неудобно вроде, но все же приблизилась к дверному косяку.

— Ты плохо себя чувствуешь, Теодор, потому что не можешь меня бить. — Рамсей сидел рядом с койкой Федора Федоровича, сжимая в руке свернутый «Медикл ревю», как дубинку. — Когда ты меня бил, ты очень хорошо себя чувствовал. Теперь я могу тебя немножко бить. — Рамсей потряс журналом.

— Валяй, валяй!..

— Тебя бьет не я, а этот печальный факт! Через неделя я флант Балтимора, и меня будут лечить готовый лазер. Придумал твой ученик, доктор Вихоров, а там сделают, кажется, быстрей.

— Андрей говорит, что в этом самом «Ревю», которым ты потрясаешь, уже дважды сообщалось о победе над раком. Но, допустим, на сей раз — не дурница. А кто будет лечить меня?

— Если тебя, Теодор, отпустят, я бы, наверное, мог…

— Спасибо. А кто будет лечить Нину? Оксану Петренко?

— Кто это — Петренко?.. На всех людей я не могу…

— О! — Федор Федорович сразу ожил. — Ты сам все поставил на свои места. Твоим балтиморским лазером будут лечить только толстосумов. Вроде тебя!

— Не очень так, Теодор! Не очень. Через год такой аппарат будет и в больнице для бедных людей.

— А мы через месяц будем лечить всех!

Френсис Рамсей покачал сединой:

— Не уверен. Мистер Виктор — большой инженер, друг доктора Вихоров. И он работает вместо свой отпуск. Разве это хорошо?

— Это прекрасно! Неужели ты не понимаешь?

— Нет… Чтобы все понимать, мне надо все видеть. И я лечу Балтимора.

— Что ж!.. Попрощаемся.

— Еще не сегодня.

Андрей осторожно прикрыл дверь. Пройдя несколько шагов по коридору, остановился, подождал Елену.

— Вот такие пирожки, как говорит мой друг Степа Зацепин. — Он достал сигарету, протянул пачку Елене.

— Тут же, наверное, нельзя?

Андрей спрятал пачку.

— Может, завтра, наконец, объявится Деркач?

— Может быть. — Елена отвела глаза и спросила — А в мою помощь ты совсем не веришь?

— Ну что ты, Лена! Конечно!.. — Андрей потянулся к ней, и она торопливо шагнула ему навстречу. Смущенно прижав голову к его плечу, торопливо заговорила:

— Тогда отвези меня поскорее домой… в гостиницу. А завтра рано-рано…

— Рано-рано, — почему-то шепотом повторил Андрей.

Главный противник лазерного новшества в хирургии, обладатель идеальной лысины, доктор Николай Николаевич Гудков, еще не переступив порога служебного хода, ведущего из лабораторий главного корпуса во двор, услышал ликующие клики и недоуменно вскинул голову.

Из распахнутых дверей временной, лаборатории Андрея явно захмелевшие (только каким образом!) люди выносили на руках отчаянно дергающего длинными ногами инженера Виктора Крамаренко, Степана и самого Андрея Вихрова, тут же, правда, вырвавшегося из цепких рук энтузиастов лазерного эксперимента.

Спотыкаясь, выбежал сантехник Филька с целой охапкой живых кроликов. Деловито направился к главному корпусу.

— Сразу в гистологию! — крикнул вслед ему Андрей.

Филька тряхнул патлатой головой.

— Что там происходит? — услышал за своей спиной доктор Гудков. Один из сотрудников его лаборатории торопливо протирал очки.

Гудков приподнял плечи.

— Кажется, вывели, наконец, огнеупорную породу кроликов. Во всяком случае, они теперь не дохнут сразу, на месте преступления.

Подошел Филька и остановился, не решаясь обеспокоить сразу двух докторов, загородивших вход в главный корпус.

Гудков неожиданно резко качнулся и выхватил за уши серого кролика из рук Фильки. Кролик весело сучил лапами, мигал явно зрячими глазами.

Доктор Гудков молча возвратил кролика Фильке и неторопливо двинулся к лаборатории Андрея, из черного Дверного проема которой выходили, то ли улыбаясь, то ли щурясь от яркого солнца, Светлова, Елена и профессор Коротич.

— Спасибо вам, Елена Николаевна! — Светлова мягко обняла улыбающуюся Елену.

Профессор Коротич, смущенно приглаживая клинышек бородки, едва Светлова отпустила Елену, подошел к ней, галантно поцеловал руку.

Склонил свою голову, не то поздравляя, не то просто здороваясь, и подошедший Гудков. Правда, и будучи склоненным, сияющий шар гудковской головы покачивался из стороны в сторону, словно доктор пытался стряхнуть некое наваждение.

— Спасибо, Андрей, Степан… — Светлова оглянулась, отыскивая взглядом отбежавшего в сторону Виктора Крамаренко, но позвать его не успела. Андрей с ходу ринулся в атаку.

— Так что, Надежда Петровна, будем готовить к операции Федора Федоровича?

Светлова всплеснула руками.

— Ну, ну! Сразу и к операции?! — Она вздохнула, заговорила совершенно серьезно. — Вот вам все нетерпелось обскакать доктора Бернстайна. А знаете ли вы, что из пяти больных, на которых он испробовал свой лазер, двое ослепли окончательно?

Гудков сокрушенно зацокал языком.

— Что ж, — Андрей вздохнул. — Два из пяти… Определенный процент неудач при научном поиске…

— Вы что, доктор Вихров? — Светлова посмотрела на Андрея с какой-то болью и растерянностью, голос ее чуть дрогнул. — Надеюсь… это не ваши слова.

Андрей взглянул на Елену, словно ища у нее. поддержки. И вдруг Елена грустно улыбнулась и сказала с отчётливым, чуть веселым злорадством:

— Это слова Деркача.

— Это вообще не слова для врача! — Реплика доктора Гудкова обнаружила всю его взвинченную агрессивность и словно перечеркнула праздничность момента. К тому же косматое, никем не замеченное облако стремительно перекрыло солнце, и сразу поблекли, словно оказались не в фокусе, веселые цвета южного лета.

Над заброшенным участком институтского парка повисла тревожная тишина. Только слышался шелест рано опавших листьев под подошвами заспешившего к главному корпусу доктора Гудкова.

— Нет, нет, нет, товарищи! — Степан первым осознал необходимость разрядить обстановку. — Не надо так сразу усложнять! — Он умоляюще поднял вверх обе Ладони. — Дело не в этом, Надежда Петровна, процент удачи-неудачи, — но готовить кого-то надо. А Федор Федорович сам рвется в бой. Положение у него безнадежное, а человек он отважный. Бывший летчик…

— Будь он даже бывшим камикадзе, — перебила Светлова, — подождем результатов исследований. Под-готовьтесь-ка лучше сами. К ученому совету.

— Ну разумеется! — Степан снова вскинул руки. — Документация будет в полном ажуре!

— Надеюсь, и аргументация несколько иного плана, чем «бывший летчик» и «сам рвется»! — Светлова улыбнулась Елене и медленно пошла к главному корпусу.