Александр Листовский - Калёные тропы

— Ну как же, я его знаю, — сказал он. — Только фамилию не помню. Он пятого выпуска. В прошлом году кончил курсы. А где он сейчас? В четвертой дивизии?

Харламов отрицательно покачал головой.

— Нет… Убили его под Ростовом. Пикой в живот… Меня в том бою тоже поранили. Я, товарищ командир, весь побитый. Пять ранений имею, а досе живой. — Он снял фуражку и показал глубокий розовый рубец. — Вот под Воронежем получил. Меня было уж и хоронить собрались. Ничего, отошел. В госпитале, конечно, полежал… Стал быть, ни шашка, ни пуля меня не берет. Теперь буду воевать до самой мировой революции… Ну, а если и убьют, так за народное дело. Не я первый, не я последний.

Вихров некоторое время смотрел на фотографию, потом молча подал ее Харламову.

— Товарищ командир, а верно, что польские паны нам объявили войну? — спросил Харламов.

— Да. Уже две недели воюем. Они напали на нас неожиданно, без объявления войны.

Харламов скрипнул зубами. На его смуглом лице появилось гневное выражение.

— Ишь, гады!.. Ну и этих побьем. Освободим ихних трудящихся… Все ж я не пойму, товарищ командир, неужель польские паны надеются со всей Россией управиться? — спросил он, помолчав.

Вихров усмехнулся.

— А вы думаете, они одни? Ого! За их спиной стоят капиталисты всех стран. Они их и втравили в войну.

— Все может быть.

— Да нет, это верно. Я слышал, комиссар на курсах еще говорил, что капиталисты снабдили их не только оружием и боеприпасами, но даже прикомандировали своих офицеров.

— Все равно побьем! — сказал Харламов с решительным видом. — Нет такой силы, которая могла бы против нас устоять. Россия не по их зубам. Поломают.

Он вынул из кармана кисет и в сильном волнении стал свертывать папироску.

— Так вы, значит, сейчас из госпиталя? — после некоторого молчания спросил Вихров.

— С госпиталя. Еще оставляли. Да я не захотел.

— А седло зачем?

Харламов усмехнулся:

— У нас завсегда так… Я его под койкой держал. Врач вначале шумел на меня, а потом ничего, успокоился… Так что ж, товарищ командир, давайте, что ль, места занимать, а то народ найдет.

— Я товарища позову, — сказал Вихров.

— А где ваш товарищ?

— В том конце вагона.

Вихров ушел и вскоре вернулся в сопровождении Тюрина.

— Здорово, товарищ! — бойко заговорил Тюрин, подходя к Харламову и блестя черными живыми глазами. — Так вы из Конной армии? Вот это хорошо! Ну, в таком случае будем знакомы… Ты что ж, понимаешь, раньше мне не сказал? — напустился он на Вихрова. — Тут товарищ едет, а я лежу и ничего не знаю… А почему, братцы, у вас так свободно? Позволь, а куда делся Копченый? — сыпал Тюрин вопросами.

— Дерпа пошел своих ребят посмотреть. Он здесь в шахте работал, — сказал Вихров.

«Командирик-то дюже молодой, а, видать, бедовый, — думал Харламов, глядя на Тюрина. — И, скажи, как их хорошо одевают!.. Толковые ребята. Сильна советская власть — заимела своих офицеров…»

Тюрин торопливо разложил вещи на полке, подсел к Вихрову и зашептал ему на ухо:

— Слушай, Алешка, у тебя хлеба ничего не осталось? Я свой, понимаешь, поел. Есть до смерти хочу.

— У меня есть немного, — тихо сказал Вихров. — Возьми вон в чемодане.

Тюрин собрался было подняться, но вдруг толкнул товарища локтем и показал глазами на Харламова, который, открыв переметные сумы, доставал из них сало и хлеб.

— Товарищи командиры, садитесь со мной, — радушно пригласил тот, нарезая сало большими кусками.

— Спасибо. У нас свое есть, — попытался отказаться Вихров, сердито взглянув на Тюрина.

— Ну, ваше потом съедим, — сказал Харламов, приметив голодный блеск в глазах Тюрина. — Привыкайте к нашим порядкам. У нас, в Конной армии, завсегда так: сегодня мое, завтра твое… Берите сало, хлеб, нажимайте. Как-нибудь доедем, а там голодные не будем.

Вдоль вагонов пробежал перезвон буферов. Поезд тронулся.

— Копченый остался! — встревожился Тюрин, вскакивая с лавки с куском сала в руке и выглядывая в окно.

— Ну, нет, такой не останется, — заметил Вихров.

Как бы в подтверждение его слов в вагон вошел Дерпа с красным и возбужденным лицом.

— Ну, как, своих повидал? — поинтересовался Вихров.

Дерпа с досадой махнул рукой.

— Никого, милок, нет. Одни старики пооставались. Вся братва на фронт ушла…

Вечерело. Поезд непривычно быстро шел по степи. За окнами проплывали темные шапки покинутых шахт. Высоко в небе протаивал месяц. Вихров и Харламов лежали на верхних полках и тихо беседовали.

Еще днем Вихров и его товарищи твердо решили просить назначения в 11-ю дивизию, в полк, где служил их новый знакомый, и теперь Вихров расспрашивал Харламова о жизни полка и обо всех тех мелочах, которые, естественно, интересовали и волновали его.

Харламов, с самого начала почувствовав расположение к молодому командиру, обстоятельно отвечал на все вопросы.

— Главное у нас — не робеть, — тихо говорил он. — А ежели дюже прижмет, то не показывать виду. Да будьте построже с братвой. Наши ребята тихих не любят.

Вихров спросил, правда ли говорят, в Конной армии введены какие-то новые шапки, при одном виде которых белые побежали, не приняв боя. Харламов, усмехнувшись, ответил, что это действительно было и что такие шапки называются буденовками. Он тут же слез с полки и, покопавшись в сумках, показал Вихрову суконный шлем с большой синей звездой. Вихров с невольным уважением взглянул на буденовку, решив при первой возможности достать себе такую же.

— У нас, товарищ командир, ребята дюже хорошие, — говорил Харламов. — Друг за друга крепко стоят. Уж в бою не подведут. Товарищество понимают. Да вот у меня дружок есть, Митькой звать. Он из-за меня тоже в одиннадцатую дивизию перешел. Вместе служим. Молодой, лет двадцать, а старому бойцу не уступит. Одним словом, донбассовский шахтер.

Вихров поинтересовался, какой средний возраст бойцов Конной армии. Харламов сказал, что большинство бойцов тридцати лет, но есть и шестидесятилетние старики. Таких, конечно, маловато, но служат они не хуже молодых.

Так они беседовали почти до полуночи и, только наговорившись вдоволь, заснули.

Утром поезд, наконец, прибыл в Ростов. Харламов надел буденовку и пошел к коменданту вокзала справиться, когда будет состав до Майкопа. Спустя некоторое время он возвратился и заявил, что Конная армия уже несколько дней как выступила из Майкопа и не сегодня — завтра будет в Ростове и что в находившийся по соседству Батайск уже прибыли какие-то конные части…

— Так что, можно полагать, я ошибся при первом подсчете?

— Возможно.

— Ну, а сколько теперь у вас получается, Сергей Николаевич? — спрашивал Зотов своего собеседника, секретаря Реввоенсовета Орловского, молодого сутуловатого человека, который, сидя за счетами напротив него, помогал ему составлять сводку боевого состава.