Александр Листовский - Калёные тропы

Харламов огляделся. Подле наваленного грудой булыжника лежали лопаты и лом. Он схватил лом и со словами: «А ну, ребята, за мной!» бросился к железным дверям. Заглушая все звуки, над двором пронесся пронзительный крик. За одной из решеток показалось бледное лицо. Размахивая рваными рукавами рубашки, человек кричал страшным, полным отчаяния голосом. За его спиной вспыхнуло пламя. Человек еще раз взмахнул горящими рукавами и с воплем скрылся в дыму.

— Товарищи! Да что ж это? Люди горят! А ну, братва, нажимай! — закричали вокруг.

Двери закачались и с грохотом рухнули. Обгоняя друг друга, бойцы рассыпались по коридорам тюрьмы.

Митька Лопатин, захваченный общим порывом, метался от камеры к камере, сбивая замки, и, надрывая голос, кричал:

— Выходи, товарищи! Выходи на свободу!

Из камер выбегали люди в лохмотьях. На опухших лицах голодным блеском светились глаза.

— Товарищи, милые! Ох, братцы дорогие, не думали живыми уйти!..

Из камер выбегали все новые люди. Толпа шумным потоком текла через тюремные двери.

Харламов бежал по верхнему коридору. За поворотом слышался стук и громкие голоса. Двое бойцов — высокий и низенький — били прикладами в железную дверь, преграждавшую ход в другую половину коридора.

— Вы что, ребята? — спросил Харламов.

— Горит там, а ее никак не откроешь, — сказал высокий боец, показывая винтовкой на дверь.

— И люди кричали, — подхватил низенький.

Из-под двери тянулись тонкие струйки едкого дыма.

— Пусти! — Харламов размахнулся, всадил лом в засов и сильно рванул. Петля не поддавалась. Тогда он навалился всем телом на лом. Лицо его от напряжения стало багровым. На лбу проступили мелкие капельки пота. Наконец под его руками что-то мягко подалось. Харламов взглянул на засов и зло выругался — он погнул лом. Высокий красноармеец с почтительным изумлением взглянул на него.

— Ну и силища же, чорт! — проговорил он, качнув головой.

За дверью послышался стон.

— А ну-ка, милок! — сказал позади Харламова знакомый голос.

Дерпа слегка толкнул Харламова в бок и, схватив лом, с силой рванул его вниз. Треснув, засов разломился. Дерпа вместе с дверью влетел в коридор. Его обдало дымом. Падая, он заметил лежавших у противоположной стенки людей в кандалах…

Воздух гудел возбужденными голосами. На дворе, на улице шумели толпы буденновцев и освобожденных из плена. Красноармейцы щедро оделяли хлебом товарищей. Сизые волны табачного дыма плыли над головами бойцов.

— Ведут, ведут! — послышались голоса.

В глубине двора толпа расступилась, освобождая кому-то дорогу. В наступившей на миг тишине послышались тяжелая поступь и звенящие звуки оков. К воротам медленно подвигалась группа людей.

Впереди двое бойцов вели под руки заросшего бородой человека в кандалах. Посреди двора он остановился и поднял над головой иссохшую руку.

— Товарищи… дорогие… — чуть слышно, прерывистым от слабости и волнения голосом заговорил человек. — Мы верили, что вы придете… и ждали вас… Великое вам спасибо, товарищи! — Его голос окреп, глава заблестели. Он простер руку вперед и продолжал: — Идите так же смело к победе. Беспощадно добивайте наемников мирового капитала!.. Они хотят повернуть историю вспять, но этого не будет! Не будет! Мы, большевики, отвоевали Россию у богатых для бедных, у эксплоататоров для трудящихся и никогда никому не отдадим завоеванного кровью лучших сынов трудового народа… — Человек замолчал и, прикрыв глаза, тяжело опустился на руки бойцов.

— Второй эскадрон, выходи! — крикнул Ладыгин, вбегая во двор.

Бойцы шумной толпой повалили на улицу.

— Вихров, ко мне! Бери взвод, оцепи этот квартал, — быстро распоряжался Ладыгин. — А я с остальными зайду с той стороны. Тут, говорят, штабные попрятались…

Снимая на ходу винтовки, красноармейцы побежали по улице.

Кузьмич с замешкавшейся во дворе небольшой группой бойцов, среди которых оказался и Харламов, пустился догонять эскадрон.

Он впереди всех кинулся напрямик переулком. Из-за угла дома прямо на него набежал маленький человек в котелке.

— Проше пана товарища, — бойко заговорил человек, принимая Кузьмича за начальника. — Проше пана — здесь дефензива. — Он показал рукой на открытые окна большого дома, откуда доносились пьяные голоса, топот и пронзительные звуки окарино.

— Дефензива? — Кузьмич недоуменно посмотрел на него. — А что это — дефензива?

— Жандармы, проше пана товарища. Жандармы, проше пана, суть наиперши зло́деи.

— А-а… Понятно. — Кузьмич понимающе кивнул головой. — Ребята, здесь жандармы! — крикнул он подбежавшим бойцам. — За мной!

Выхватив шашку, он взбежал на крыльцо, у самых дверей пропустил всех вперед и, угрожающе шевеля усами, вошел в дом последним.

В первой комнате лежало вповалку несколько человек в голубых мундирах.

— Мертвые, что ль? — недоумевая, сказал Харламов.

— Пьяные они, — заметил Кузьмич, нагибаясь и нюхая воздух. — Факт! Ишь, дух какой!

Харламов осторожно приоткрыл дверь в соседнюю комнату. За уставленным бутылками столом сидел тучный жандармский вахмистр с большими усами. Двое жандармов, грохоча коваными сапогами, тупо плясали польку. Третий, сидя у окна и покачиваясь, играл на окарино.

— Руки вверх! — крикнул Кузьмич. — Бери их, братва!

Вахмистр, упираясь широко расставленными руками и пошатываясь, поднялся из-за стола.

— Кто ты ест? — захрипел он, наливаясь кровью и злобой. — Кто ты ест, лайдак? Пся твоя мать!

— А ну, стреляй в него! Бей! — закричал Кузьмич, ловчась из-за широкой спины Харламова достать жандарма острием шашки.

— Буду я на такого гада патрон портить, — спокойно сказал Харламов.

Он схватил тяжелую дубовую скамью и, размахнувшись, со страшной силой опустил ее на голову жандарма. Вахмистр на секунду застыл, потом покачнулся и, обрушив стол с бутылками и закуской, рухнул под ноги бойцам.

— Товарищ Харламов, а с энтими чего делать? — спросил красноармеец в буденовке, показывая винтовкой на оцепеневших жандармов..

— Всех в расход! Меньше пакости будет…

За окнами прокатился глухой, словно подземный удар.

Харламов и Кузьмич выбежали на улицу. Мимо них, пригнувшись в седлах, скакали казаки.

Вдали, в стороне станции, вновь послышался грохот.

— Эй, эй, Кристопчук! — крикнул Харламов, применив среди всадников знакомого старшину. — Что это? — спросил он, показывая на медленно поднимавшееся облако бурого дыма, когда старшина подъехал и нетерпеливо взглянул на него.

— Склады взрывают, — сказал старшина, искоса поглядывая вслед эскадрону. — А ты чего тут?

— Жандармов ликвидировали… Наш эскадрон не видал?

— Не поймешь… Все вместе смешались. Паны-то все побросали, зараз тикают. Пленных тыщу побрали, пулеметов одних сколько… Товарищ Ворошилов было их главнокомандующего застрелил. Без шапки гадюка ушел, на машине… Вы, ребята, собирайтесь, начдив приказал выступать. Как бы вам не остаться… Ну, пока!