Сергей Сартаков - Ледяной клад. Журавли улетают на юг

— Ох, Лушка, душа моя кипит! — шепнула Варя подруге. — Смотри, как всюду…

Они обе склонились к радиоприемнику, увлеченные той поэзией цифр, которая всегда особенно близка человеку, видящему в труде самое для себя дорогое.

Наконец радист позвал Варю:

— Начальник рейда явился. Читайте.

На листке бумаги стояли слова:

«Кто спрашивает?»

Не задумываясь, Варя ответила:

«Лоцман».

Радист окинул ее критическим взглядом, но ничего не сказал. И через минуту протянул новый листок бумаги:

«„Сплавщик“ вышел из Енисейска девятого полной исправности тчк Полагали зпт что давно находится вместе вами зпт других сведений не имеем зпт срочно организуем розыски тчк Как продуктами?»

Вздохнув. Варя ответила одним словом:

«Есть».

Новый вопрос:

«Каком состоянии плот?»

Варя написала «плохом», но сразу же зачеркнула и ответила:

«Оборвана левая цепь зпт идем запасной зпт управлять трудно зпт штормом выбило сто шестнадцать концов».

Стрелка не удовлетворилась:

«Большой шторм?»

Варя пожала плечами: как ответить? И написала:

«Порядочный».

И опять не понравилось Стрелке:

«Подробнее тчк Какая погода?»

Варя писала:

«Дождь и ветер тчк Холодно».

А Стрелка не унималась:

«Какой силы ветер?»

Варя умоляюще посмотрела на Лушу. Та пожала плечами.

«Большой».

Но радист усмехнулся, перечеркнул и сам написал:

«Сегодня утром тихо тчк Вчера шесть баллов».

На этот раз Стрелка долго молчала, и радист потянул было руку к своим радиограммам, но тут снова зачиликали воробьи, и на бумаге появилось:

«Плыть дальше без парохода разрешаю только наличии хорошей погоды тчк Ином случае немедленно ищите место отстоя зпт заблаговременно становитесь зимовку тчк Куда держать дальнейшую связь?»

Варя опять посмотрела на Лушу. Ни та, ни другая не знали здешних селений. Спросить разве радиста? Потом она вспомнила:

«Туруханск».

Радист пожал плечами:

— Далеко вы берете.

Варя сказала:

— Ничего. Дойдем и туда.

Радист передал:

«Туруханск».

А Стрелка все настаивала:

«Узнайте метеостанции прогноз погоды ближайшие дни зпт только тогда плывите».

Варя ответила «ладно», но радист опять зачеркнул и написал:

«Завтра дождь ветер до пяти баллов зпт послезавтра сильный дождь зпт ожидается шторм десять баллов».

Варя прочла, вздрогнула и прикрыла ладонью бумажку. Как, значит, на этом и конец? Страдали, страдали, вели плот, ни с чем не считаясь, всю душу свою вложили в этот путь, а теперь придет ответ — «плыть запрещаю»? И становись на зимовку? А разве не ошибаются синоптики?

Она умоляюще сказала:

— Не надо…

Радист не понял:

— Чего не надо, шторма?

— Нет, передавать так. Лучше вот это, — подвинула ему свой листок:

«Ищите скорей „Сплавщика“ или давайте другой пароход тчк Плывем дальше».

— Дело ваше.

Он передал Варину радиограмму, выслушал ответ:

«Счастливого пути».

И снял наушники:

— Все. Переговорная закончена.

Варя поблагодарила:

— Спасибо! — И спросила: — Можно взять листочки?

— Возьмите, — разрешил радист.

Варя сунула их в карман, потянула за собой Лушу:

— Пойдем.

И замялась на пороге:

— А шторм такой обязательно будет? Совсем-совсем обязательно?

Радист близоруко прищурился.

— Метеостанция так предполагает. Случаются, конечно, и ошибки, — развел он руками. — А я не знаю, я не ручаюсь. Скажу одно: осенью погода на Севере — бестолковая погода.

Варя передала отцу листки переговорной. Он долго перебирал их, вчитываясь в каждое слово и шумно вздыхая.

— Так где же пароход? — наконец спросил Евсей Маркелыч.

Варя пожала плечами.

— Это уж я не знаю.

— Я не тебя и спрашиваю…

Лоцман задумался. Что в этих листках — совет или приказ? В Усть-Каменной ему советовали остановиться, а он поплыл. Здесь дозволяют плыть, а он, как лоцман, как хозяин плота, имеет право стать на якорь, больше того — на зимовку. С такой оснасткой без сопровождения парохода дальше плыть нельзя.

— Ну, так что будем делать, папка? — нетерпеливо спросила Варя.

Плеса здесь, правда, надежные, прямые, глубокие. Вот только на мысу близ Верещагиной почти всегда бьет боковой ветер. И если шторм, так не пройдешь без парохода: боковая волна разломает плот, прежде чем он обогнет мыс… Куда же девался «Сплавщик»? Размыслить серьезно, так может быть только одно: пробежал в тумане или ночью мимо них — река-то здесь ох как широка! — и теперь рыщет в низовьях. А пока он поднимется вспять, сколько времени еще может пройти… Но как, как такой грех мог допустить Ванюша Доронин? Еще кто бы другой… Да…

Тут бросить якорь, стать на зимний отстой? Место подходящее. Поблизости больше такого не будет, не станешь сейчас — придется тянуть до Бакланихи. Погода пока держится. Продержится ли до Бакланихи?.. Вот тут и решай. Да…

Крепко нахмурился лоцман.

— Папка…

— Поплывем пока, — вставая, сказал Евсей Маркелыч, — куда же денешься!

— Пока? А потом? — спросила Варя.

— Когда будет потом, тогда, значит, будем и разговаривать.

Он влез на нары и зарылся в подушки с головой.

Такой ответ не успокоил Варю. Ей показалось, что отец твердо решил довести плот только до хорошего отстойного места и там поставить на зимовку. Ясно. Потом на попутный пароход, домой…

Домой!.. Придут домой — и что ж они дома скажут? Что скажут на общем комсомольском собрании? Не дошли… Стало трудно плыть дальше. Испугались… Сплавщики!.. Кислое молоко возить, а не лес плавить…

— Папка, а может, все-таки помаленьку и без парохода дойдем до места?

Не дождавшись ответа, Варя ушла. Подсела к девушкам, которые грелись возле костра. Там они долго разговаривали меж собой и на все лады рассчитывали: сколько же еще надо дней плоту, чтобы одолеть оставшиеся пятьсот километров! И получалось: не так-то уж много… И от сознания того, что сделано много и остается значительно меньше половины — хотя, быть может, окажется и трудней, — светлели лица девушек. Луша заговорила о возможном шторме, но тут же ее все подняли на смех: мало ли они выдержали всяких ветров и штормов!.. Ну, пусть прибавится еще один, перетерпим… В крайности, к берегу на денек приткнемся. Не вечно будет дуть ветер, у него сила ослабнет обязательно прежде, чем у людей… И Варя засмеялась вместе со всеми: ей очень понравились эти слова.

А прогноз Верхне-Тумбасовской метеостанции начал оправдываться уже на следующий день. Утро началось огненно-красной зарей. По небу поплыли разрозненные угловатые облака. На западе, словно выжидая удобное время, чтобы подняться и проглотить солнце, встала черная туча. Уж тут всякий скажет, что быть ветру с дождем.