Сергей Сартаков - Ледяной клад. Журавли улетают на юг

И действительно, прошло немного времени — и покатились по Енисею беляки и заходили, заворочались крайние пучки бревен.

Превозмогая слабость, Евсей Маркелыч встал, вышел из шалашки, окинул привычным взглядом небо, реку, берега…

— Худо дело, — пробормотал он. — По приметам-то ровно бы так: за сутки этакая туча кругом земли обернется, а завтра встретит крепким дождем. Может статься, еще и со штормом.

Ирина Даниловна, угадав его тревогу, спросила:

— Под берег от шторма нам будет где встать?

Евсей Маркелыч обвел рукой кругом:

— Теперь, пока Верещагинский мыс не пройдем, где же ты станешь? Видишь, какие пески. Пока отстоишься — с головой замоет. Надо было становиться в Верхне-Тумбасове.

Варя этот разговор не слышала. Она сидела в шалашке, обдумывая, рассказать ли сегодня отцу о прогнозе погоды. Ее томило, угнетало то, что она не сказала ему об этом вчера. Вдруг прогноз правильный и надо было сразу что-то решать? Все-таки лоцман всему голова. Ему выбирать, что и когда надо делать. И не находила себе места, никак не осмеливаясь теперь заговорить с отцом. Может быть, с Александром лучше сперва посоветоваться? Он ведь тоже немало видел всяких опасностей, он смелый. Что он скажет? А коли на то пошло, так стать на прикол всегда успеется…

Александр был на лоцманской вахте, стоял на гулянке. Теперь с Ириной Даниловной они чередовались каждые четыре часа. Холодно там, наверху. Но Евсей Маркелыч по-прежнему держится своего правила: без глазу не оставлять плот ни на минуту. Так он сорок лет плавил лес, так будет и на сорок первом году. Не было за сорок лет аварий, не должно быть и на сорок первом году.

Варя решила ждать, когда сменится Александр. Но тут вошел Евсей Маркелыч с Ириной Даниловной. Взбираясь к себе на постель, он сказал девушкам:

— Ну-ка, дочки, пройдитесь с Ириной по всему плоту, хорошенько проверьте каждый пучок. Где ослаб — подкрепите, лежень проверьте особо. У якоря весь трос перебрать, просмотреть, не подвел бы в лихую минуту. А завтра быть, кажется, делу…

И тревожно ёкнуло сердце у Вари.

Заданного Евсеем Маркелычем урока хватило до самого вечера. Косой дождь с ветром хлестал все время, пока девчата работали на плоту. Всех промочило до нитки. Посиневшие, но довольные — просмотрели, проверили каждый пучок, подправили каждое крепление, — девушки уже в сумерках собрались у маленькой железной печки, поставленной в шалашке недалеко от входа. В Стрелке завхоз рейда бросил ее под нары, шутя:

— Пока пользуйтесь. Новую закажу — «Сплавщик» привезет.

Теперь эта печка казалась им краше солнца.

— Вот так деньки начались, девушки! — растирая над печкой негнущиеся, красные руки, говорила Поля.

— Дальше от огня руки держи, не то с пару зайдутся, — посоветовала ей Агаша.

— «Деньки»! — сказала Ксения. — Деньки как деньки. Лучших не ждите осень. Не на юг, а на север плывем.

— Все-таки почему же так сразу? — пряча руки за спину, спросила Поля.

— Это тебя сегодня сильнее всего промочило, вот и показалось, что сразу. Давно уже так.

— Нет, недавно. Сегодня первый день.

— Давно…

Девчата заспорили, словно это имело значение.

В шалашку вошел Александр. Его так и перетряхнуло короткой дрожью. Он тоже протянул руки к огню.

— Ну, чего вы ворчите? — спросил он, через силу улыбаясь. — Почему холодно? Потому что вы сами стали холодные. Песен не поете, не пляшете, вот и стали застывать. Верно?

— Поди сам попляши! — язвительно прошептала Ксения.

— Почему бы и нет? Пойду, — сказал Александр.

— Под дождем?

— Дождь перестал. Ну, кто со мной?

Никто не двинулся с места.

Александр все же растормошил девушек.

После ужина он выскочил первым и разжег большой костер. К огню потянулись и остальные. Утихающий ветер порывами трепал длинные языки пламени. Огонь выманил из шалашки и Евсея Маркелыча. Он никак не мог примириться с тем, что ему нужно лежать. Подумав, он полез на гулянку: хоть час постоит. Александр, подзадоривая девчат, плясал больше всех.

Вдруг его кто-то потянул за руку. Он оглянулся — Варя.

— Саша, надо поговорить, — запинаясь, сказала она.

Горячая волна обдала Александра: Варя впервые назвала его Сашей.

— Пойдемте сюда, что ли, в шалашку, — сказала она и быстро скрылась за дверью.

В шалашке было темно. Железная печка погасла. Запах жилья за эти многие дни и ночи, проведенные здесь, Александру показался родным. Вот так пахнет всегда в своем доме…

— Варя, — окликнул он вполголоса и ощупал рукой ближние нары, — где вы?

— Я здесь, — отозвалась она из дальнего угла. — Идите сюда.

Теперь глаза Александра немного привыкли к темноте. В профиль расплывчато рисовалась на стене шалашки откинутая назад голова девушки.

— Саша, что я наделала! — В голосе Вари звучала тревога.

— А что?

— Я знала, какая будет завтра погода, и отцу ничего не сказала.

— Ветер стихает, — успокоил ее Александр. — Погода будет хорошая.

— Нет, — с усилием выговорила Варя, — завтра будет шторм.

— Шторм? — недоверчиво переспросил Александр. И решил отшутиться: — Ну и что же? Как говорят, без шторма на море не бывает, а Енисей — брат морю…

— Нет, вы ничего не знаете…

И Варя передала ему свой разговор по прямому со Стрелкой.

— Нехорошо, конечно, что сразу Евсею Маркелычу вы не сказали. Но ведь все равно нам шторма не избежать бы, — подумав, заметил Александр. — Если будет — он будет везде.

— Да, везде, — с ударением проговорила Варя. — Везде. Но не везде можно плоту отстояться от шторма. Вчера там, может быть, было и можно, а здесь определенно нельзя.

И на это возразить было нечего.

— Отец крепко беспокоится, сами вы видели, — заговорила снова Варя. Почуял, что будет шторм. Только он понял это сегодня, а я знала вчера. А сегодня плот на отстой уже негде поставить — пески.

— Проскочим, — все еще стараясь казаться беспечным, сказал Александр.

— Если бы так! А не успеем? — И вдруг с ожесточением: — Чего я такая упрямая? Все хотелось, чтобы плот до места дошел обязательно!

— И хорошо, что упрямая, Варенька. — Он нашел ее руку. — И не только упрямая, ты и смелая. И плот наш дойдет. Дойдет! Ты верь!

— И дура же, дура я какая! — в отчаянии говорила Варя, не отнимая своей руки. (Они оба не заметили, как перешли на «ты».) — И чего я никому, даже тебе не сказала?.. Думала: часто ошибаются синоптики — чего зря отца расстраивать, больной он. Что же мне делать теперь?

— Варенька!..

Варя затихла. Долго сидела молча. Потом подняла голову и твердо сказала:

— Ежели что случится, одна я во всем виновата.

— Варенька, может быть, и страшного нет ничего…

А у костра, за стеной шалашки, девушки по-прежнему шумели и хохотали, затеяв какую-то игру.