Сергей Сартаков - Ледяной клад. Журавли улетают на юг
- Название:Ледяной клад. Журавли улетают на юг
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Московский рабочий
- Год:1975
- Город:М.
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Сартаков - Ледяной клад. Журавли улетают на юг краткое содержание
Борьба за спасение леса, замороженного в реке, — фон, на котором раскрываются судьбы и характеры человеческие, светлые и трагические, устремленные к возвышенным целям и блуждающие в тупиках. ЛЕДЯНОЙ КЛАД — это и душа человеческая, подчас скованная внутренним холодом. И надо бережно оттаять ее.
Глубокая осень. ЖУРАВЛИ УЛЕТАЮТ НА ЮГ. На могучей сибирской реке Енисее бушуют свирепые штормы. До ледостава остаются считанные дни. В низовья Енисея, за Полярный круг, самосплавом идет огромный плот со специальным лесом для большой стройки.
Недавно кончилась Отечественная война… Команда сплавщиков состоит из девушек и старого лоцмана. Плот может замерзнуть в пути: сурова сибирская природа, грозны стихии, но люди сильны, упорны и преодолевают всё.
О труде, жизни плотовщиков и рассказывается в этой повести.
Ледяной клад. Журавли улетают на юг - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
— Хорошо, — сказала Лида. И было что-то печальное в этом коротком слове, как бы упрек Цагеридзе: почему он так быстро закончил с нею разговор.
Наполненный другими тревогами, Цагеридзе проводил девушку невидящим взглядом. Но когда дверь захлопнулась, в его ушах грустный голос Лиды вдруг зазвучал свежо и живо, будто она по-прежнему стояла у стола. Почему-то сразу в зрительной памяти возникла Баженова.
«Вы отчего такая печальная?» — спросил он утром, собираясь в контору. Баженова ответила медленно и неохотно: «Да все думаю… Думаю… Как вы вчера отозвались о женщинах жестоко…» Он шуточно взмолился: «Жестоко? А я так люблю женщин! Что я должен сделать с собой? Как переменить себя, чтобы и меня любили женщины?» Баженова не поддержала шутливый тон разговора. «Вам… Вам… А вот что я должна сделать с собой?» — теряя обычное спокойствие, сказала она. И брови у нее сошлись, прочертив острую морщинку на лбу. «Женщина все может…» — начал было Цагеридзе, все еще храня веселую улыбку на лице. Но Баженова его оборвала. «Может!.. Может!.. — и, глядя мимо Цагеридзе в заплывшее льдом оконное стекло, деревянно прибавила: — Да, конечно, может все…» Потом она занялась своими делами, а Цагеридзе пошел в контору. Думал: что все это значит? Но объяснений словам Баженовой не нашел.
Лида постаралась. Менее чем через полчаса Шишкин, Герасимов и Доровских были уже в кабинете и знакомились с наметками, сделанными Цагеридзе.
Никто из них не заспорил с начальником, только Шишкин свирепо вцепился пальцами в небритый подбородок.
— Дадут мне жизни бабы, когда опять всех рабочих подчистую сниму с жилищного строительства.
— Считайте — временно.
— Так считать-то все можно, — с прежней свирепостью сказал Шишкин. Можно считать, что и дома построены, что даже и люди в них поселились. А вот народу, бабам все это как внушить?
Цагеридзе немо развел руками. Да, говорить и волноваться, когда погаснут снова на стройплощадках костры и невыкопанные на полную глубину ямки заплывут грязным ледком, говорить и волноваться люди обязательно будут. Прав Шишкин: особенно женщины. Им ведь всего труднее достается в тесном жилье. Но другого выхода нет.
Вчетвером они расписали, распределили по бригадам рабочих, и Цагеридзе вызвал Лиду, продиктовал ей списки бригад.
— Эх, дайте мне хоть парочку еще кого пожилистее, — спохватился Герасимов. — Вот этих новеньких.
— Черта с два! — погрозил пальцем Шишкин. — Мне тоже нужны жилистые. Да уж ладно: бери Петухова, а Куренчанина я не отдам.
— Они же все парочкой ходят, — возразил Герасимов.
— Ничего, парочки другие составятся, — успокоил его Шишкин. И обратился к Цагеридзе: — Не лето, Николай Григорьевич: как в работе ни берегись, а воды хватишь. При морозе мокрые ноги — живая простуда. Придется подкинуть спиртишка за счет производства.
— Подкинем, — сказал Цагеридзе. — Не только спирта, но и жирного мяса. А девушкам — конфет шоколадных. Все склады в Покукуе переверну вверх дном. Конец! Через три часа начинаем работы.
Лихое веселье так и подмывало его. Хотелось обязательно самому забить на Громотухе первый колышек. Вспоминалась хорошая русская пословица: «Глазам страшно, а руки все сделают». Глаза довольно уже намозолены бумагами. Пора вступать в работу рукам!
Но выйти из конторы сразу вслед за Шишкиным, Герасимовым и Доровских ему не удалось. Все что-нибудь да мешало. То нужно было подписать целую кипу нарядов. То нужно было растолковать Лиде, где его можно будет найти в случае крайней необходимости. То поговорить с рабочим, у которого вдруг тяжело заболела жена, ее нужно отвезти в районную больницу, а на конном дворе без распоряжения начальника лошади не дают. Одно за другим, одно за другим…
Наконец все же прохлынул поток этих обычных, утренних дел. Цагеридзе посмотрел на часы: «Ай, скорей надо в столовую! И на Громотуху». Натягивая на плечи полушубок, он одновременно засовывал в обитый железом шкаф, носивший громкое название сейфа, печать, которую только что оттискивал на какой-то справке.
— Погодь, начальник, — услышал он у себя за спиной хрипловатый голос Василия Петровича. — Вот это сунь еще. Хранение.
Цагеридзе обернулся.
— Что это? Почему? — с недоумением спросил он. У бухгалтера в комнате стоял точно такой же сейф, и никогда ничего Василий Петрович не приносил начальнику «на хранение».
Василий Петрович закашлялся длинным и влажным, бурлящим в гортани кашлем. Свободной рукой отер слезы, выступившие у него на глазах, другой рукой подал Цагеридзе небольшой пакет с красной сургучной печатью посредине, печатью, которая ставилась им в конце дня на кассу.
— Обозначено, — сквозь новый приступ кашля выговорил бухгалтер. И Цагеридзе прочел на пакете надпись, сделанную рукой Василия Петровича: «Вскрыть после ледохода».
— Не понимаю, — сказал Цагеридзе, ловя рукав полушубка, свисающего с плеча, и все еще разглядывая надпись. — Не понимаю. Военная тайна? Но у нас не фронт. И вы тем более не командующий фронтом, чтобы вручать мне такие пакеты. Возьмите обратно. Что в нем?
— А вот по обозначению вскроешь, узнаешь, — не принимая пакета, сказал Василий Петрович. И повел толстой нижней губой в беззвучном смехе. — Вскрыть можно раньше. Только обязательно честно — в случае смерти моей. Фронтом не командую. А в пакете приказ. Во! Кросворт. Бери, клади. В нем динамита нету. Не страдай, начальник.
Василий Петрович озорно подмигнул ему и вышел. Цагеридзе повертел пакет. Вдруг повеселев, швырнул его в глубину сейфа и захлопнул тяжелую дверцу.
— Кроссворд так кроссворд, — сказал он вполголоса. — Пусть лежит. Нико, спеши на Громотуху, не то вместо тебя кто-нибудь другой забьет первый кол.
К Громотухе его подвез на разъездной лошади Павлик. Лошадь была закреплена только за начальником. Но Цагеридзе предпочитал ходить пешком. И лишь для поездок в Покукуй или когда очень давала знать себя больная культя, а нужно было побыстрее попасть в дальний конец рейда, он вызывал Павлика. Парень удивлялся: «Чудак! Чего не ездит куда ему надо? Да при хромой ноге еще. Положено. А он не хочет». И просиживал целый день в тепле, в красном уголке, по десять раз перечитывая одни и те же номера журналов либо попросту отсыпаясь на узенькой скамейке.
— Это что, Николай Григорьевич, навсегда запирать Громотуху станете? спросил Павлик, когда они подъехали к глубокому распадку, где белой витой ленточкой лежала среди кустарников замерзшая речка. — Там бы, в загороди, дыру оставить, проход для рыбы. Весной по речке, — он развел руками, — во какие хариусы идут метать икру. Морды поставить — за ночь полных три, а то и четыре навалится, только ходи поднимай. А закроете Громотуху накрепко — и рыбе в ней конец.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: