Сергей Сартаков - Каменный фундамент. Рассказы

В этом круговороте осмысленного, слаженного труда, в цветнике ярких платьев и кофточек, только две фигуры стояли неподвижно, как центр, вокруг которого вращалось все, — это Алексей Прокопьич и директор леспромхоза Петр Федорович. Коротко и властно отдавали они свои распоряжения, и, покорные их воле, двигались тяжелые цепи, тросы и канаты. Девчата, запыхавшиеся, усталые, подбадривали себя возгласами:

— Еще раз!

— Еще раз!

— Еще взяли!

— Еще раз!

Петр Федорович был уже не тот немного воловатый и забавный парень, которого Александр видел вчера на вечеринке. Он стоял крепкий, прямой, жесткий. В сапогах, аккуратно промазанных дегтем, в гимнастерке, застегнутой на все пуговицы и туго подпоясанной широким армейским ремнем, без фуражки, но гладко причесанный, с сухим и суровым выражением лица.

— Эй, на катере, — и голос его звучал отрывисто и резко, — кончай работу, отходи!

Катер тотчас описал широкий круг и устремился к корме. Алексей Прокопьич следил за цепями.

— Довольно, — поднял он руку.

И девчата обрадованно бросили железные крючья, которыми они только что волокли цепи.

Александр узнал юных сестер Надю и Груню, вчера на празднике все время не разлучавшихся друг с другом. И здесь они стояли рядом, направляя ломиками трос, бегущий вдоль плота. Узнал Ксению, высокую рябоватую девицу со злым блеском маленьких зеленых глаз и нахмуренными по-стариковски бровями. Она и вчера мешала общему веселью, ни с кем не сближаясь и подчеркнуто показывая, что она одна. Вчера она пела со всеми вместе песни, выходила плясать, но все это делалось так, чтобы окружающим было понятно — девица веселится только для себя. Так, как ей хочется.

У васильянова колеса он узнал еще трех девушек, имен их он вчера не запомнил. Тут же, вцепившись в спицу колеса обеими руками и изо всех сил таща его на себя, шла по кругу Ирина Даниловна, женщина средних лет, с тихим, задумчивым лицом.

Вчера она одета была в черное шелковое платье с короткими рукавами и повязана таким же черным платком с крылатым узлом на затылке. Александру запомнились ее полные, белые руки, но с узловатыми пальцами от трудной, тяжелой работы.

Теперь она шла откинув назад непокрытую голову — черные волосы упали ей на плечи, — шла по кругу с той же ласковой, задумчивой улыбкой. И так же были обнажены до локтя ее руки. Только теперь на ней была надета вылинявшая солдатская гимнастерка и мускулы рук напряглись так, что потеряли прежнюю женственность.

Вдруг галдеж на кичке смолк и наступила необычная тишина. Все замерли на своих местах в ожидании чего-то торжественного. И тогда Петр Федорович нагнулся к бабкам — двум очень толстым бревнам, вертикально возвышавшимся на полметра над головкой плота, — и стал быстро сбрасывать восьмеркой намотанный на них трос.

— Руку! — испуганно крикнул Алексей Прокопыгч.

Петр Федорович отпрыгнул в сторону, не успев сбросить с бабок последнюю восьмерку. Плот тронулся, и трос пополз, визжа, извиваясь между бабок. Алексей Прокопьич подскочил с ломом, но было поздно — трос впился в дерево, оно дымилось, скрипело, и через минуту бабки упали на плот, срезанные тросом, как пилой. Петр Федорович похлопал ладонью по еще дымящемуся срезу, пробормотал:

— Здорово резануло. Как еще руку не захватило, — и вытер платком выступивший на лбу пот.

Сразу заработали цепи, заскребли по каменистому дну, застучали совсем так, как стучат на стыках рельсов колеса товарного поезда, составленного сплошь из двухосных вагонов. Берег медленно пополз назад. Ближние к реке кусты начали прятаться друг от друга.

Девчата переводили дыхание. Надя поправляла платок, съехавший совсем на затылок. Груня растирала мозоль на ладони. Те, что крутили васильяново колесо, остались стоять, боком или грудью навалившись на спицы и безвольно опустив руки. Ирина Даниловна обняла барабан с намотанным на него смольным канатом и, как к подушке, приникла головой. Ксения отвернулась и глядела куда-то в сторону.

Петр Федорович заторопился на берег. Перевезти его взялись Надя и Груня. Хохоча и брызгаясь, ударили веслами и в несколько взмахов переправились через узкую еще полосу воды.

Алексей Прокопьич успел крикнуть директору:

— Петр Федорович, вы дайте, пожалуйста, в Стрелку-то радио, чтобы, значит, нас обратно без задержки на катере…

— Дам…

Алексей Прокопьич отвернулся, подумал, сложил рупором руки:

— Эй, отдай левые реи!..

Дождался, когда на реях приняли его команду, и, устало двигая ногами, пошел в шалашку.

— Ирина, ты посмотри тут, — сказал, проходя мимо васильянова колеса. И Александру: — Ну, как отдохнул? А я вот совсем износился. Часок полежать надо, без этого не могу.

Ирина Даниловна что-то скомандовала девчатам, и все они гурьбой бросились к шалашке. Александр подошел к Ирине Даниловне.

— Устали?

— Да, — не глядя на него, ответила она торопливо и закричала тем девчатам, что волокли вдоль плота трос: — Довольно. Заделывай.

И, побоявшись видимо, что сделают они не так, побежала сама.

Лесопункт и коричневый квадрат плотбища отдалялись и становились все меньше. За ними еще более далекая, полузакрытая вершинами высоких лиственниц, желтела выступившая в реку скала. Впереди, охватывая весь горизонт, залегла плотная серая туча. Солнце медленно сближалось с ее волнистой, будто выстриженной ножницами, кромкой. Торжественная тишина разлилась над рекой…

Ирина Даниловна с девчатами закончила заделку троса и вместе с ними возвращалась обратно. Две девушки приотстали. На плечах они несли длинный тесаный брус. Сгибаясь под тяжестью ноши, они осторожно перебирались через шалманы — разводья между бревен. Впереди идущие не видели, как тяжело тем двум, и, весело балагуря, прыгали с бревна на бревно. Так они пробежали мимо Александра и зашли в шалашку, там сразу поднялся писк и возня.

Немного погодя подошли и те девушки, что несли брус. Комель лежал на плече у передней. Судя по тому, что шла она нисколько не сгибаясь, девушка была очень сильной. Однако и ей было тяжело, — а может быть, брус кромкой своей больно врезался в плечо, — она шла багровая от прилившей к лицу крови и часто облизывала языком сохнущие губы. Мелкие капельки пота блестели у нее на лбу. Сбросив брус, девушки враз обе шумно и свободно вздохнули. Передняя, дрожащей еще от усталости рукой, поправила сбившийся платок и глянула на Александра.

— Здравствуйте, — сказала она ему, как старому знакомому, и потерла намятое брусом плечо, — с нами плывете?

— Да, — ответил Александр, силясь вспомнить: видел ли он вчера на вечеринке эту девушку.

— Чего же нам не помогаете? — спросила она мимоходом, направляясь к шалашке.