Юрий Бедзик - Каждая минута жизни

— Мне нравится твой рыцарь, — сказал доктор Рейч. Он поднялся на веранду и сел в кресло. — Не навязчивый, но достаточно требовательный и целеустремленный.

— Он молодец! Выручает меня постоянно. Благодаря ему я могу разговаривать с Ульмом, папуля, — сказала Бетти, мечтательно глядя в глубину парковой аллеи.

— Так что там твой друг? Напоминает о себе? — Рейч вопросительно посмотрел на Бетти.

— Не он напоминает, а я, — тихо ответила Бетти.

— Но как он там? — спросил Рейч, стараясь придать голосу обыденный тон, хотя побелевшие пальцы, крепко сжимающие ручки кресла, выдавали его напряжение.

— Ты же знаешь, ему сейчас нелегко, — с грустью ответила Бетти.

— Да, да, конечно, — не глядя ей в глаза, торопливо сказал Рейч. — Сорокалетний генерал, командир танковой дивизии, вынужден уйти в отставку. К тому же его, кажется, травят в прессе.

— Не только в прессе, радио тоже не оставляет его в покое, — с едким смешком ответила Бетти.

— Мне жаль его, — с неподдельной искренностью сказал Рейч. Опять взял со стола бокал и начал крутить его в руках, устремив на него бездумный взгляд. — Жаль его… — повторил механически.

— Зато его уважают люди. А это самое главное, — с гордостью заметила Бетти.

— Я тоже уважаю таких, как он, — Рейч поставил бокал на столик и сделал большую красноречивую паузу. — Как мало у нас сейчас рыцарей справедливости! Помнишь, он говорил на митинге в Дюренфельде: «Защищайтесь, люди! После атомной войны не будет никакого возрождения». Тогда я подумал, глядя на него: он или великий демагог, или тонкий политик, который умело и ловко играет на настроениях масс. — Рейч зябко поежился и еще плотнее закутался в свой длинный теплый халат. — Но сейчас я кое-что увидел… И кое-что мне стало понятнее.

Бетти подошла к столу.

— Папа, — она протянула руку к отцу через весь стол, осторожно дотронулась до его локтя. — Он просил передать тебе, что ждет твоего возвращения.

— Действительно? — Рейч улыбнулся и с хитрецой посмотрел на Бетти.

— Да, да, — торопливо ответила она.

— А по-моему, он ждет твоего возвращения, доченька, — Рейч с нежностью похлопал Бетти по протянутой руке. — Я думаю, мы возвратимся, и тебе нужно решать, как быть дальше.

— Я уже решила, папа, — смущенно, но достаточно твердо ответила Бетти, и на щеках у нее проступил легкий румянец.

— Ну, вот и хорошо, — сказал Рейч. — Возвратимся в Ульм, и устраивайте свои дела.

Бетти строго посмотрела на отца.

— А когда мы возвратимся?

— Я еще точно не знаю… Это должно выясниться через несколько дней, — неуверенно пробормотал Рейч и отвел взгляд в сторону.

— Главное, чтобы ты окончательно выяснил это для себя.

— Пер аспера… пер аспера ад аструм…

— Да, ты прав, папа. Всегда так. Всегда мы идем через тернии к звездам. Но как часто мы сами и взращиваем эти тернии… А потом проклинаем судьбу…

— Не понимаю твой намек, Бетти.

— Тут все вокруг говорят о твоем странном поведении. Удивляются твоей нерешительности. Ты ехал с желанием увидеться с Богушем, поговорить с ним, обменяться опытом, своими наблюдениями, и до сих пор… вы никак не можете встретиться. Как будто боитесь друг друга. Или, может, кто-то мешает вам? Скажи, папа, в чем дело?

Ничего не мог ей ответить. Сам не знал определенно, как могло так случиться, что полностью подчинился своему домашнему властелину, Валькирии, передал ей в руки бразды семейного правления, все отдал на ее суд и совесть, на ее усмотрение. Видно, любил ее безумно, как можно любить женщину последней любовью уже далеко не молодого человека.

Бетти, не дождавшись ответа, ушла в дом, а Рейч снова мысленно вернулся к Богушу и будущей операции.

Никакого совместного эксперимента, заявила Валькирия. Она даже не допускает мысли о нем. Ей почему-то ненавистен Богуш, ненавистна сама идея общения с ним. Подбросила сомнение, что Богуш — бывший коллаборационист, которому удалось скрыть от властей свое прошлое. Дела, мол, у него серьезные, имел прямые контакты с гестапо, с военными преступниками… Упадет тень и на прошлое доктора Рейча, и на всю их семью, на нее, фрау Валькирию. С такими сомнительными людьми лучше не иметь дела… К тому же в стране, где строго придерживаются определенных политических постулатов…

Рейч сидел, откинувшись на спинку кресла, овеваемый прохладным ветерком, погруженный в свои мысли, и не заметил, как появилась фрау Валькирия. Она вышла из коттеджа, постояла около двери, словно раздумывая, идти или не идти, а затем решительно подошла к Рейчу. Он увидел ее, обрадовался, предложил сесть.

— Ты знаешь, дорогая, оказывается, отсюда можно легко дозвониться до Ульма!

— А кто звонил? — фрау Валькирия так и застыла в тревожном ожидании.

— Бетти разговаривала со своим генералом.

Валькирия облегченно вздохнула и опустилась в кресло. Сказала с пренебрежительной усмешкой:

— Бедняга! Скоро ему придется просить милостыню под Кельнским собором.

— Не надо так, Вальки, — поморщился Рейч.

— Я слышала, что он даже не получает пенсии, — Валькирия пожала плечами и с сожалением посмотрела на мужа.

— У него другая рента, дорогая, — словно оправдываясь, быстро проговорил Рейч.

— Серьезно? Какая же?.. — брови Валькирии удивленно взлетели, и она с интересом посмотрела на Рейча.

— За ним гоняются корреспонденты всей Европы. Его фотографии печатают самые крупные газеты мира. Генерал-танкист! Генерал в отставке! Борется за мир вместе с лидерами ведущих политических партий и шахтерами Рура… И, кроме этого, он может спокойно спать. У него чистая совесть.

Рейч расхваливал генерала так, словно хотел его добродетелью утвердить и свое собственное достоинство. Все то, что ему самому было недоступно, чего он не решался достичь в жизни, генерал сумел достичь. Его фотографии действительно появлялись на первых полосах: высокий, стройный, с чуть насмешливой, легкой улыбкой, с открытым взглядом; интеллигентное лицо человека, который сбросил военный мундир потому, что он стал слишком тесен ему. На нем следы старой крови и, возможно, пятна крови будущей. Был случай, когда однажды, после его выступления в казармах танковой бригады, на генерала ночью напали молодчики из неонацистской организации и жестоко избили, так что он едва вырвался живым. Потом долго лежал в госпитале, где и познакомился с Бетти. Этот мужественный человек своей кровью хотел спасти человечество от будущего кровопролития. А вот он, Рейч, на такое не способен. Страшно ему. Всю жизнь он чего-то боялся, отмалчивался, отсиживался…

— У меня такое впечатление, что ты завидуешь ему, — нарушила тишину фрау Валькирия. — Но я тебе не верю. Ты слишком талантлив, чтобы очертя голову бросаться в политические авантюры. Для плодотворной работы тебе нужно только спокойствие, нужна размеренная, устоявшаяся жизнь. И пока ты будешь колебаться, пока не выберешь правильный путь, мы будем страдать. Я имею в виду нашу семью. Вспомни Швейцарию, вспомни доктора Ленца…