Юрий Бедзик - Каждая минута жизни

Бетти видела убитых в Африке, потом — в Центральной Америке. В одном сальвадорском селении, куда она прибыла с миссией Красного Креста, им показали сожженные дома, точнее, сплошное пепелище, черные обугленные столбы и поваленные стены. На площади лежали в ряд убитые мужчины и женщины, но больше всего было детей разного возраста, и Бетти никак не могла понять, почему американский врач — теперь уже забылось его имя — все пытался доказать своим коллегам по миссии, все убеждал их, что это, мол, «красные», что это все — «партизаны», которых разгромили правительственные войска. Но Бетти видела, что это было убийство, потому что трупов было очень много, сотни три, а может, и больше, и убивали всех подряд, не разбираясь. Бетти не понимала, почему маленьких детей называли «красными», в чем они провинились. И тогда она сказала этому самодовольному, нахальному американцу, что так могли поступить только нацисты, и за это нужно судить убийц.

А потом Бетти видела убитых у себя дома, в Федеративной Республике. Это уж случилось совсем недавно.

— Вы были в Мюнхене? — спросила она Николая. Они шли по узкой тропке Пионерского сада, по самому краю обрыва. Внизу бесшумно катились днепровские волны, в музыкальной раковине играл оркестр, исполнял моцартовский концерт, и Бетти остановилась, заслушалась. Потом, оторвавшись от волшебных звуков, прижалась к плечу Николая, как бы защищаясь от воспоминаний.

— Жаль. У нас там тоже очень красиво. В центре города площадь Святого Стефания, на которой старинная ратуша, множество магазинов, театр… В тот день была ярмарка, собрались тысячи людей. И вдруг кто-то бросил бомбу. Я была в этой толпе. Помню, меня ударило воздушной волной, в глазах потемнело, я чуть не упала, но меня поддержали. И еще помню парня с оторванной рукой… Он бежал прямо на меня, из его раны хлестала кровь. Я вся была в его крови…

Она рассказала, как появилась полиция, стала хватать людей, арестовывали всех подряд: мужчин, женщин, стариков, подростков, вталкивали в машины, лупили дубинками, кричали, выкручивали руки. И тут же, посреди площади, лежали убитые, искалеченные, и жутко было видеть среди яркого дня желтые лица, разбросанные руки, вывернутые ноги, и все это в лужах крови… Кого-то потом судили, следствие тянулось безответственно долго, были заявления в бундестаге, какие-то протесты, и в конце концов все заглохло… Пока Вальтер однажды не сказал ей: «Обожди, мы еще не такое устроим!»

— Вальтер ваш брат? — осторожно переспросил Карнаухов.

— Да, — опустив голову, ответила Бетти.

Вальтер был ее сводным братом, сыном фрау Валькирии. Отец обнаружил у него пистолет и тут же выбросил его. А потом произошел тот случай. Тот страшный случай, который черным днем вошел в их семью…

Все началось утром. В их доме. Дом у них на окраине Ульма, с мансардой, с двумя верандами, вокруг прекрасный сад, есть даже оранжерея и розарий. И все в отменном состоянии, за всем присматривает дедушка Зигфрид, дальний родственник отца. День обещал быть теплым, безоблачным, мчались на озеро машины, народ валом валил. Подходил какой-то праздник, и городок словно оделся в новый, веселый наряд.

Бетти в тот день спланировала себе много всяких дел. Должна была заскочить в редакцию местной газеты, узнать, не отправили ли в набор ее очередную статью о пребывании в Америке. Ее печатали с продолжением уже в нескольких номерах. Речь там шла о Сальвадоре, о древних храмах ацтеков в Мексике, об остатках инкской культуры на территории Перу. Бетти повезло, она нашла там медную табличку, относящуюся к периоду царствования последнего инкского императора, схваченного и убитого испанским конкистадором Писарро. В статье она писала, что миролюбивые инки вовсе и не объявляли войну пришельцам, верили в их мирную христианскую миссию, и император Атауальпа хотел достойно поприветствовать посланца заокеанского короля, войти с ним в дружеские, деловые контакты… А тот заманил наивного правителя инков в ловушку и перебил всю его свиту, всех приближенных и родственников… Интересный получился материал, может, удастся издать его отдельной книжкой.

Бетти спустилась в гараж, чтобы вывести машину, и тут услыхала за стеной какие-то приглушенные голоса. Невольно прислушалась, замерла. Чужие голоса в их доме? И среди них голос Вальтера. Там торопливо совещались, согласовывали план каких-то действий.

Один из голосов был ей знаком. Петер Шмаузе, сын аптекаря с соседней улицы, человек уже солидного возраста, побывавший не в одной переделке. Этот у них, наверное, за старшего. Говорит властно, решительно, без колебаний. Настоящий командир. Все ли готово? Как с планом действий? Нужно еще раз повторить. Пункт за пунктом, шаг за шагом, словно перед генеральной репетицией или уже на самой генеральной репетиции. В шестнадцать десять их «мерседес» подъезжает к банку. В шестнадцать двадцать все четверо выходят из машины и идут ко входу в банк. В шестнадцать тридцать на противоположной стороне улицы появляется Розита, останавливается около афишной тумбы, закуривает, внимательно наблюдая за машинами около банка. В шестнадцать тридцать три они заходят в банк; командир вытаскивает пистолет и целится в охранника около двери; Рихард и Густав врываются в кабинет управляющего, выводят его в операционный зал и ставят лицом к стене; Вальтер направляет пистолет на кассира, вытаскивает брезентовый мешок и приказывает ему ссыпать все пачки банкнот из сейфа в этот мешок…

Бетти слушала, затаив дыхание, и чувствовала себя, как в каком-то кошмарном сне. Они все продумали. У них было три автомата, шесть пистолетов и две гранаты. Они были готовы в случае провала отстреливаться до последнего. У Бетти ослабели ноги, стали словно ватными, непослушными. Собравшись с силами, она с трудом поднялась по лестнице. Кому все это немедленно рассказать, у кого искать помощи? Отец в клинике… Фрау Валькирия в Кельне… Звонить в полицию страшно… Страшно за Вальтера. А уже пятнадцать часов двадцать минут. Те, что в гараже, готовы в дорогу. Броситься им наперерез? Умолять, упрашивать, заклинать, упасть перед ними на колени? Не послушают. Уничтожат, убьют. Такие ни перед чем не остановятся. Тот, кто может их предать, должен уйти из жизни.

У себя в комнате она упала на диван и затряслась в рыданиях. И тут услышала над собой голос Вальтера. «Ты подслушивала нас? — со злостью спросил он. — Ты обо всем знаешь?» Она рухнула перед ним на колени, стала умолять, с отчаянием, с немым криком, с последней надеждой, чтобы не ехал, чтобы пожалел отца, мать.

Однако мольбы оказались напрасными. Вальтер заявил, что не отступит, поздно отступать, остались считанные минуты, его друзья там, внизу. И он зашел сюда только для того, чтобы оставить свои документы. Должен быть с пустыми карманами. Такая у них договоренность. В случае неудачи подрывают себя гранатами. Никто ничего не узнает. Тень на отца не упадет. Но они не умирать едут. Они едут, чтобы экспроприировать банковский капитал, им нужны деньги для завоевания власти, для уничтожения всего, что мешает «свободному индивидууму свободной Европы».